– Но ты же викинг! Ты справишься…

– И что мне теперь делать!

– Просто жить.

-–

* Лагерлеф Сельма – шведская писательница, лауреат нобелевской премии. По ее книгам снято ряд фильмов, ставших в начале двадцатого века культовыми.

(фон Хейденстам).

*Офицер* – один из персонажей «Игры снов».

41/

Сплав

Кавказ 1988

Ранним воскресным утром, вся кампания взяла курс на Гузерипль. Машина со снаряжением для сплава уже ждала на месте. Денни настойчиво предлагал не сложный маршрут до Кишинских порогов, но гости, настояли на сплаве за поселок Каменномостский, удвоив, тем самым, расстояние. Получалось более пятидесяти километров… По большой воде, он ни за что не отпустил бы их. С другой стороны – запретами мало что решается. Все равно не послушались бы… Единственно, он настоял на том, что сплав будет продолжаться до первого происшествия.

Но даже несмотря на принятые меры, Денни волновался. Больше за Милицу. Слишком неопытной, казалась она ему. И хотя, они привезли с собой хорошее снаряжение, он беспокоился. Места опасные… Белая в любую секунду могла показать свой дикий нрав.

Быстро накачав лодку, ребята стащили ее к реке, облачились в защитные костюмы, надели шлемы и заняв позицию, веслами удерживали лодку на месте. Тщательно проверив амуницию, Денни долго выжидал, словно проверяя настрой рафтеров.

– За вас я не беспокоюсь, – положив руку на плечо Андрею, негромко сказал он. – За девочек… Все же больше пятидесяти километров! Справитесь? – сделал, он еще одну попытку упростить маршрут. Но почувствовав коллективное нетерпение, отступил. – Ну, тогда джигиты и джигитессы, вперед!

– Будь спок, Денни! – улыбка не сходила с лица Романа. – Мы с Андрюхой на этом деле уже собаку съели, а те что сзади, в воде не тонут, по той простой причине, что хотя не всякое добро долетит до середины Днепра, то доплывет любое…. – закончить он не успел, получив по плечу веслом от не оценившей его шутки Татьяны.

– Ну, с Богом? – Андрей повернулся к девушкам. – Гвардия – вперед!

Отчалив от берега, рафтеры под возгласы Денни, в несколько движений выгребли на стремнину… На стартовом участке, течение казалось тихим и спокойным, но стоило им пройти мост, как она стала проявлять характер. Заволновалась, покрылась белыми бурунами, и скоро ее малахитовое тело, уже ревело в объятиях скальных берегов. Лодку кружило, то прибивая к берегу, то вновь бросая в бешенный ток воды. На сливах их болтало, словно в шторм, затягивало обратным ходом в воду, чтобы как пробку из бутылки, выбросить на мощную, встающую стеной, изумрудную струю.

Где-то далеко за спиной, на небе среди облаков, остался Фишт, а его взбалмошная дочь, оставив всякие сомнения, неслась к своей судьбе, в долину.

Кишинские пороги, царство гранита всех мыслимых и немыслимых оттенков, они прошли на полном ходу, со скоростью экспресса. Вокруг всё двигалось, всё пело, грохотало… На безымянной «бочке» рафт засосало во вращающейся водной яме; поставило на борт и тут же выбросило, под заглушавший рев реки, крик Милицы. Она не умолкала почти весь маршрут; до предела загружая связки. Голос её стоял над всем каньоном, бился эхом о скалы, небо и возвращаясь, зарывался под веслами, в волшебной пене Белой.

Время от времени, тронутая очередным видом девственной природы, она умолкала, задумчиво рассматривая берега. В Хамышках это были небольшие водопады; в Ходжохской теснине – причудливые, каменные кряжи… Казалось, Белая открыла все, вплоть, до отточенной до абсолюта, музыки воды. Но несколько гребков и за очередным изгибом, вновь скальные каньоны; сливы, водопады, бочки; вздымающие к небу горы; и пышный, укутанный изумрудным пледом, лес.

И только, выбравшись в долину, «Беглянка» резко изменила нрав. Солидно и размеренно, подгоняя воды, она все шире раздвигала берега. За очередным поворотом, русло вплотную подошла к дороге, на которой рафтеров поджидали две «Волги».

– Денни, Денни! – первой увидев горца, размахивая шлемом, закричала Милица. – Это так здорово! Я чуть со страху не умерла. Мы сумасшедшие, не правда ли? Но мы молодцы. А наши мальчики – герои….

Тем временем, героям было не до комплиментов. Последние гребки давались им с большим трудом. Сил не осталось даже на эмоции. Едва, нос лодки коснулся берега, как они повалились друг на друга; уставшие, но сказочно довольные.

– Господи! – выбираясь из лодки, вздохнула Татьяна. – Так я согласна жить вечно!

* * *

В сауне, куда спустя пару часов после сплава, подалась вся кампания, витал аромат кавказской пихты. Андрей с Романом, вооружившись вениками, словно шаманы колдовали над обнаженными телами. Повизгивание девушек быстро накрыло близлежащее пространство. Милица не сдерживаясь стонала во весь голос, придавая ему сексуальный характер. Дух «банного блаженства» сладким туманом расплывался над «Лесной Сказкой».

Оставив молодежь, Денни ушел подальше от такого срама; присел на бугорок и закрыл глаза. Вульгарная раскованность гостей, вызывала в нем двоякие чувства. С одной стороны, он видел умных, прекрасно образованных ребят; с другой, непозволительную для кавказцев раскрепощенность. Он никогда не мог понять, такого вольного обращения с наготой; и едва сдерживал желание дать всей компании, пару «добрых» советов. И как тут не понять тревогу старцев, для которых появление таких вот туристов, было сродни нашествию инопланетян.

Да! Мир изменился до неузнаваемости. Стал пренебрежительней к чужим традициям, и все же, он был твердо убежден – Кавказ стоит на страже их древней и особенной культуры. И каждый, кто бы ни пришел сюда, обязан уважать их консервативный, отражающий особое мировосприятие быт.

Как-то незаметно для себя, он задремал. Наполовину скрывшееся за Трезубцем* Солнце, теплыми лучами резвилось на его ресницах. Голова мужчина склонилась на грудь. Невдалеке, как и века назад шумела Белая. В слаженном хоре птиц, слышались голоса зябликов, скворцов, иволг, кукушек. Время от времени, что-то утробное доносилось из чащи. «Лесная сказка» дымкой растворялась среди гор….

На следующий день, когда в программе отдыха всей кампании, уже значилась Пицунда и до отправления поезда оставались считанные часы, девушки закапризничали.

После бурно проведенного, накануне, дня, они все еще валялись на кроватях, прячась с головой под одеялами от назойливых мужчин. Милица наотрез отказывалась покидать номер санатория, вцепившись для верности в руку Денни.

– Я хочу остаться, здесь …., навсегда! – лепетала она в лицо смутившемуся мужчине. – Денни, скажите, вы же удочерите меня? Ну, пожалуйста! У вас есть дочка?

– Ребят, может правда, другим поездом поедем? – жалобно блеяла из своего убежища Татьяна. Тем временем, Роман с Андреем, упираясь ногами в кровать, пытались стащить Милицу на пол.

– Ты еще не знаешь, от чего отказываешься? – кряхтел Роман. – Пицунда – это жемчужина Абхазии! Это море! Сосновый бор! Рядом Рица…. Пещеры. Красота. Что ты молчишь, Андрей? Тат? Хотите, чтобы мы на поезд опоздали?

– Пицунда! Как много в этом слове для сердца русского слилось! – вольно процитировал классика, Андрей.

– Андрюшенька, миленький, – стонала не выспавшаяся Милица. – У меня ножки болят; у меня ручки болят; у меня попа болит; у меня все болит! Я хочу домой, к маме….

– Тат! Ты тоже, как маленькая! Опоздаем ведь. Я хочу моря, понимаешь. Душа моря просит! – стиснув зубы, шипел Роман.

– В общем, у вас есть полчаса. – потеряв терпение, крикнул Андрей. – Я пошел собираться; отзвонюсь в редакцию, а ровно к одиннадцати всем в полном сборе и при параде быть в фойе. Опоздание приравнивается к дезертирству. Виновные будет злостно и безжалостно изнасилованы….

– Лучше я стану добычей маньяка, чем недосыпания. – покорно потупила глаза Татьяна. .