– В таком случае большая часть нашего континента – варвары. И число их непрерывно растет. – сказал Магнус.

– А я его поклонница. – захлопала в ладоши Яннет. – Европе нужна серьезная встряска.

– В Венгрии, Миклош младший, как-то размышлял при мне: «Что заставляет нас заигрывать с Гитлером? Прежде всего – Версаль. Трианонский договор это трагедия всех венгров. Это катастрофа, с которой мы не согласимся никогда».

– В шторм, можно сесть и на пиратский корабль. – сказала Хельга.

– Можно! Но тут больше, но? – поморщился Магнус. – Представитель клана Валленбергов разделяет такую точку зрения?

– Как тебе сказать? В том, что сейчас происходит читаются последствия Версаля. Войны начинают не народы, а политические и финансовые круги, но тяготы и последствия войн, как правило, ложатся бременем на простой народ; простых людей. Кроме лишений и испытаний их сгоняют с земель, облагают бременем репараций; просто уничтожают. Любая война, это прежде всего трагедия народа, с неизбежными жертвами и искалеченными судьбами.

– Человечеству не нужны никакие войны, вообще. – сказала Хельга. – Что за наслаждение, от этих периодических кровопусканиях? Научно доказано, оно вредно, для человеческого организма.

– Здесь, я с тобой, пожалуй, соглашусь. Но бывают и исключения! Например, если Рауль отгородит нас от погреба своего деда, мы немедля начнем против него военные действия.

– И все же, в Гитлере есть что-то из разряда вон выходящего. Чехов голыми руками взял. Австрия сама пала к его ногам. В Польше и месяца не прошло, как они были в Варшаве….

– Ну, в Польше и русские руки погрели….

– А, что было во Франции? Блистательная победа… Не знаю, кто будет, следующей жертвой, но я на эту страну и пять эре не поставлю. Можно не сомневаться, что и там все пройдет по тому же сценарию. – в голосе Рауля звучала тревога.

– В немцах, он разбудил дух древних германцев, дикий дух предков, который в нас уже давно спит. – сказал Магнус. – А ведь было бы здорово, сесть на драккар, и в поход…

– Как все мужчины похожи друг на друга. Какаю, бы тему вы не обсуждали, все так или иначе, заканчивается войнами. Бог должен был послать женщине в партнеры существа более тонкой душевной организации, но не ваше пьяное сообщество! – под общий смех заключила Хельга. – Ну, а теперь, вершители судеб мира, я вам приказываю сменить тему, и говорить только о любви. Можно, еще и о кино…

– Я полностью с тобой согласна! – поддержала подругу Яннет.* – Какая вызывающая бестактность! Рауль даже не заметил моего нового платья. Как я ни старалась.

– Твоя служанка может готовить, что нибудь кроме тушенного окуня? – отодвинув от себя тарелку, Магнус. – Но, давайте поговорим о женщинах! Это гораздо более привлекательное блюдо.

– Злые языки утверждают, что под натиском фашизма человечество устоит, но падет от сумасшедших амбиций женщин. – улыбнувшись, сказал Рауль. – Так, о чем это вы…

– О том, например, что женщина имеет право на собственную карьеру! – дерзко вздернула головкой Яннет. – И потому, я хочу сделать заявление… Я решила попробовать себя в кино.

Выждав, пока смолкнет устроенная овация, она продолжила.

– Я понимаю, время не самое подходящее, а что если вы никогда не закончите играть в войну? К тому же надо возрождать былую славу Швеции. Я хочу встать вровень с Гретой*, или Ингрид….

– Ты – готовая звезда! – воскликнул Рауль. – И ты, очаровательна! Хочешь я стану твоим агентом. Пора сделать в звуке шедевры Сельмы Лагерлеф*. Ингмар, ты нам поможешь?

– Легко! Кстати, у тебя живое, фотогеничное лицо. Ты тоже можешь стать актером.

– Давай не будем отвлекаться на фантазии. И благословим Яннет….

– А я скучаю по немому кино! – мечтательно сказала Хельга. – По Чаплину! Переход на звук убил в кино динамику. В итоге мы имеем банальную фотографию жизни.

– Кино – это революция в искусстве. – сказал Ингмар. – и оно, между прочим, убивает театр! Разве вы не замечаете? Более того, скажу я вам, не за горами то время, когда кино покончит с читальными залами. Зачем строить мир собственных, умозрительных фантазий, когда за пару крон, он предстанет перед вами на стене.

– Рауль! – озабоченно сказал Магнус. – Ты хочешь просто так вот отпустить Яннет в Голливуд? Швеция не участвует в войне, но мы понесем невосполнимые потери. Не лучше ли ей податься на телевидение? Знающие люди, пророчат ему большое будущее. Даже большее, чем кино.

– Да-да! Что оно будет в каждом доме, как радио, и будет цветным! Фантазеров в Швеции хоть отбавляй.

– Так вот! – завладев вниманием, сказала Яннет. – Я только что получила письмо от Ингрид. Она мне сообщает, что получила главную роль в крупном голливудском проекте. И будет сниматься…., – она сделала паузу и затем быстро захлопала в ладоши, – с Лесли Говардом*. Нет. Вы представляете? Какая-то, потрясающая история любви. И, как она пишет, «это очень женская роль». Я нисколько не сомневалась в Ингрид. С ее данными и внешностью она обязательно станет мировой звездой….

– Ингрид, мечта всех мужчин. – согласился с ней Рауль.

– Сама Америка – мечта! При первой же возможности, я сбегу туда! – мечтательно, сказала Яннет.

– Ты этого не сделаешь! Ты же не хочешь, чтобы я умер от тоски? – грустно, сказал Рауль.

– От любви ты не умрешь!– склонившись к нему, Яннет взяла его за подбородок. – Это слишком тривиально в наше время. Вы знаете, о чем вчера почти всю ночь страстно рассказывал мне мой Ромео? – не отводя глаз от Рауля, обратилась она к присутствующим. – О зверствах фашистов. В три часа ночи! Нет! В твоем фильме, я не главная героиня! – отпрянув, рассмеялась девушка, и закружила по комнате.

– Так чем, в настоящее время, занимается наш Ингмар? – повернувшись к заскучавшему юноше, спросил Магнус.

– Ваш Ингмар, студент Стокгольмского университета. Он пишет сценарии и до невозможности романтичен. Больше всего он любит уединение и шхеры…

– А в данный момент? – не унимался Магнус.

– Одолеваю Стриндберга*. Пытаюсь выделить из хаоса великого безумца чистую идею; вытащить на свет и сделать доступным пониманию его язык противоречивых символов.

– Хотите, что-то поставить?

– Хотелось бы! Например, «Игру снов»*. Пока пишу сценарии. Хочу передать своё прочтение замысла автора; свое видение… даже если для этого мне придется разнести авторский материал в пух и прах.

–Ух, ты! Какой радикальный подход! – затряс головой Магнус.

– Ингмар, несомненно, очень талантлив! – уверенно сказала Хельга. – Его ждет мировая слава! Он не по годам целеустремлен, правда ему поскорее нужно выбираться из мира грез.

– Пока, ничего не получается. Как ни пытаюсь, обозначить грань между фантазией и реальностью, результата нет. С прозой жизни у меня проблемы.

– О чем мечтаете сейчас? – не без кокетства, поинтересовалась Яннет.

– Когда я был маленьким, и мне было четыре года, я хотел чтобы меня продали в цирк, к одной наезднице; сейчас я хочу чтобы меня передали вам, Яннет, в пожизненное и безвозмездное пользование.

– Вы влюблены в меня….

– Жизнь без влюбленности мертва. К тому же, влюбленность обязательное условие творчества.

Наблюдая за флиртом Яннет, Рауль не ревновал. Может быть, самую малость. В самый разгар веселья, он вывел её в ванную комнату и усадил к себе на колени. Когда она перестала смеяться, взял её ладонь, поцеловал внутреннюю сторону, и прижал к лицу.

– Не знаю даже, как начать! Ты самая очаровательная девушка на свете и я хотел бы прожить с тобой всю жизнь.

– Не надо, Рауль! Разве тебе плохо со мной? Не надо заглядывать так далеко. Мир полон приключений. Давай, я останусь одним из них. Одним, но самым значимым.…

– Я хочу всю тебя, Яннет!

– Ты такой очаровательный Рауль, но ты меня не понял. Я действительно думаю о карьере. Да и потом, я еще слишком молода для брака.

– А я подумал…

– Нет, Рауль! Нет!

– Это немножко больно! – сказал он после короткого замешательства. – Я чувствую себя, как Офицер*, которому отказали в праве служить