– Не знаю. Такого рода информацией, он делится неохотно. – Андрей не без иронии наблюдал за непрекращающимся кокетством Милицы. – Что-то связанное с геологоразведкой…

–Твой дед родился в эпоху первооткрывателей! В те времена Земля была сплошь усыпана цветами. – не вставая, Милица исподлобья посмотрела на Андрея, затем обиженно надув две чудные полоски губ, добавила. И еще, он был ценителем красоты. А вот ты толстокожий чурбан! На тебя не действуют мои чары!

– Еще как действуют! – наклонившись, Андрей губами прикоснулся к её губам, и тихо сказал. – Ты совершенство. У тебя нет изъянов. Космическая энергетика. Потрясающие внешность, ум, голос. Твои ножки, что-то запредельное; это – верх совершенства; а от твоих глаз, не спрятаться никуда. И знаешь, что я тебе скажу? К чертям этот ГИТИС. Подумаешь, возраст? В будущем тебя ждет грандиозный успех. Ты завоюешь весь мир…

– Увалень! – вскрикнув, Милица высвободила придавленную ногу. – Конечности отдавишь…, а мне ими еще мир завоевы-вать. И ты не дипломат, зря твоя мама так старается. Кто разбавляет комплименты напоминаниями о неудачах? Кстати, как мои смотрины?

– Ты это о чем?

– Ты же привез меня показать своим друзьям? Разве не так?

– Конечно, нет! Раньше, мы каждый год здесь сплавлялись. Роман с армии вернулся, вот мы и решили, что пора возобновлять. А ты здесь, только по одной единственной причине. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной.

Какое-то время, обнявшись, они простояли глядя друг другу в глаза…

– Смотри! Наши! – всполошившись, Милица указав рукой, в сторону дороги. – Роман! Татьяна! – радостно замахала руками, и сорвалась с места. – Бежим, скорее!

Андрей, долго смотрел ей в след и его не покидало ощущение нереальности происходящего.

– Может, такие светлые мгновения и есть счастье? – подумал он.

Солнце пылало, вгрызаясь разноцветными лучами в салатовое покрывало склона, причудливо расцвечивая ютившийся внизу, у реки поселок.

– На Гузерипль! – рассекая воздух, сквозь обжигающее буйство красок прокладывал путь звонкий девичий голос. – На Гузерипль! – издав боевой клич, бросился вслед за ней, Андрей.

* * *

Черный, желтоклювый орел, дневной дозорный Фишта*, время от времени меняя направление взгляда, обозревал долину. С его гнезда, на выступе скалы, она просматривалась на десятки километров. Кинжальным взглядом, нарезал он открывавшееся перед ним пространство. И этот взгляд словно говорил – это его территория; он не потерпит на ней чужаков.

День выдался удачным. С первой же попытки, он взял зазевавшегося зайца, но в остальном обычный, в его долгой жизни, день. В когтях под лапой, все еще трепыхалась добыча. Орел опустил голову, клюнул её несколько раз и та притихла. Ощутив вкус крови, он стал медленно разделывать тушку. Кусочки мяса жадно поглощала прожорливая пасть птенца. Стояла ясная, безветренная погода. Лишь высоко вверху курил, обласканный блестящим облаком, Фишт.

Уловив острым глазом незнакомые объекты, птица насторожилась и повернула голову… Это были, двуногие существа резвящиеся на поляне; неловкие и неуклюжие. К тому же, они не умели летать. Несколько раз, хлопнув недовольно крыльями, орел громко заклёкотал и неторопливо продолжил прерванную трапезу…

*Фишт – белая голова

29/

Лесная Сказка

Западный Кавказ 1988

Роман Белькович лежал на коврике у костра, пристроив голову на коленях Татьяны Елиной. Ни красочный альпийский луг, над которым уже витал дивный аромат шашлыка, ни красота и величие гор, казалось, не трогали его. Не разделял восторга товарищей, он чувствовал себя злобным гномом, придавленным колоссальной мощью гор.

Он только демобилизовался… Триста шестьдесят пять дней лютых морозов, изнуряющей жары и пыльных бурь. И далеко, не был уверен, что тоскует по степным пейзажам. Хотелось поскорее забыть о безжалостно вычеркнутом из жизни «золотом времени». С дугой стороны, именно армия раскрыла многие его таланты; задала направление его бурной энергии…

Все началось со скотобойни, располагавшейся рядом с частью, куда его послали за мясом. Шашлык всегда был его коньком, вот и сейчас, он пообещал угостить сослуживцев «настоящим мясом». Ждать пришлось долго, одновременно выслушивая жалобы одного из «живодеров» на затянувшийся ремонт. Когда, наконец, на него обратили внимания, он взял несколько килограмм краюшек, шейку; и уже уходя, неожиданно обратился к живодерам.

– Если вам нужна краска или шпатлевка, могу организовать.

О том, что «стройбат» кладезь для сметливого человека, он понял сразу. В итоге ему заказали два ведра, и пообещали, если стройматериалы окажутся нужного качества, брать у него всё, и столько, сколько он сможет вынести. Договорившись на обратном пути с командиром одного из отделений, он в течении часа провернул всю операцию, заработав десять рублей. Причитавшаяся ему половина, была больше месячного денежного довольствия. Такой расклад вещей не мог не нравиться. И в течении всего, оставшегося до дембеля срока, он снабжал стройматериалами не только работников скотобойни, но и всего товарищества садоводов, также располагавшегося поблизости. Очень скоро, у него образовались серьезные излишки денег, а большинство офицеров ходило в должниках. Именно там, в армии, к нему пришло осознание, что деньги могут все; ну, или почти все… С началом своего, странного бизнеса, он не брезговал ничем. Продавал все, что можно было продать, и никогда не забывал подкармливать тех, на чью помощь можно было бы рассчитывать в трудную минуту… Он сразу же почувствовал вкус денег, тем более что у них бал самый разнообразный аромат, иногда с яркими рыбными оттенками… После начала нереста осетра на Урале*, он на протяжении нескольких недель, он посылал браконьерам до взвода солдат; в отличии от гражданских, рыбоохрана чаще всего отпускала их. Браконьеров интересовала в основном икра, поэтому, вместо оплаты, им позволяли унести сколько угодно рыбы. Но, специально для него, в последний день, передали пять килограмм икры. Роман чувствовал себя королем; устроив пир с рыбой, водкой и икрой, на всю роту… Естественно, что демобилизовавшись, он почувствовал себя некомфортно. Он обрел свободу, но денежные потоки прекратились, и он потерял ощущение силы..

И вот, он на Кавказе. По сути, эта поездка была организована ради него; дать снять напряжение, сбросить годичный груз службы. Но, он рвался в Москву. Прочь, от театральных вздохов и сентиментального созерцания природы… В Москве, все проще! – думал он, покусывая тонкий стебелек. – Настоящее средоточие жизни; мегаполис. Бурлящая пороками столица – вот его истинная страсть! Она загадочна, зловеще притягательна. В ней бьет другая жизнь, о которой он, еще совсем недавно, ничего не знал. Да и откуда? В России, провинция – это захолустье; серая дыра в которой ничего не происходит. Студеное пространство, в котором нет ни движения, ни просветов. Где люди не рождаются, не живут и не умирают, а только проявляются из зазеркалья и снова исчезают в нем, не оставляя после себя ни малейшего следа.

Ну, кем он был? Сын не вернувшегося с дежурства подполковника пожарной части, чьей пенсии едва хватало на мало-мальски приличествующий быт? Рыжеволосый бес, оббивавший кулаки в спальных кварталах закрытого провинциального города. Злобный зверек, лишенный провидением всего, кроме амбиций? Единственно, что вынес он из своего отягощающего прошлого, так это память. Нужда, обиды, унижения, тягучая промозглость невыносимо скучных дней. Они не давали забыть о себе. Нет! Никакого озлобления, он не чувствовал, такую «рос-кошь» он не мог себе позволить, но непреодолимое желание схватиться поскорее с миром; схватиться насмерть, не покидало его. Деньги – вот где, и он не сомневался, к нему придет успех. Поэтому, скорее домой. В Москву! Подальше от этой пошлой идиллии…