– Вчера, несмотря на твое, прямо скажем, не лучшее состояние, я слушал как ты музицировал…, там в гостиной. Когда человек в твоем возрасте играет Шопена*(20. До диез минор) да так, что просто душу разрывает, это может означать только то, что он либо в отчаянии, либо безнадежно влюблен. Слушая тебя, я подумал, что пропустил, что-то очень важное в твоей жизни.

– Вчера у меня был знаменательный день, Евгений Викторович. Я словно прозрел. Неожиданно, понял, что меня любит самая прекрасная из всех женщин на свете. А я, я мучаю её. И меня, как осенило… Но, я бы не стал называть это отчаянием. Скорее….

– Любовь! – вздохнул отчим. – Напомните мне, как нибудь, молодой человек, где это на карте? Правда, эту информацию не обязательно передавать маме…

– Обещаю.

– А твою ситуацию легко исправить. Недорогое, но изящное колечко, все диаметрально изменит.

– А что? – задумался Андрей. – Великолепная идея…

Наблюдая, как из пространства истекала статная фигура отчима, Андрей поймал себя на мысли, что их отношения, от объяснимого неприятия и отчуждения, перешли к теплым, а затем дружеским и близкородственным. Этот не самый открытый для общения дипломат, плохо скрывал свои чувства к нему, проявляя отцовские участие и заботу.

– Кстати, где-то, через пару недель, намечено представление меня новому коллективу, и я надеюсь, ты не пропустишь это мероприятие. Будет много интересных людей. Кстати, можешь показать нам свою невесту…

– Обязательно буду…

Отчим уже скрылся из виду, но Андрей все еще слышал шум его шагов и тихий голос.

– Грустно уезжать! Я успел привыкнуть к этой стране. Мне будет не хватать чудесной атмосферы «пасмурного города».

21/

Охота

Гёдёллё? 1938г.

В преддверии открытия сезона охоты на оленей, весь высший свет Венгрии заспешил в (Гёдёлё). Аристократия, политики, дипломаты, деловые круги; весь высший свет собрался в предместье Будапешта. Такой удачный шанс лично осведомиться о состоянии дел в королевстве, не мог упустить никто. Местные охотничьи угодья соседствующие с летней резиденцией адмирала Хорти, считались одними из лучших в Венгрии.

Пространство перед охотничьими домиками быстро заполня-лось роскошными автомобилями. Сверкая никелированными обвесами, гудя клаксонами все новые и новые машины, выстраивались на ярмарке тщеславия. Но вот, рожки возвестили о прибытии важных персон. Появился регент, и едва заметив своих отпрысков, оставив окружение, решительно направился в сторону молодежи.

– А я уже подумал, что вы равнодушны к охоте! – широко улыбаясь, тепло поприветствовал он Рауля,. – покажите мне свое ружье? Так! Зауэр. Три кольца. Отличный выбор. …

– Отличный, да калибр не тот. Он будто на слонов охотиться собрался. – улыбнулся Иштван. – Мог бы помочь в выборе.

– Судя по всему, Рауль на охоте не частый гость! – сказал Миклош-младший.

– Это так заметно? – стушевался Рауль.

– Загонная охота действие шумное. Здесь все заключается в мастерстве помощников. Это управляемый хаос. Все шумят, кричат… и лишь охотник должен сохранять невозмутимое спокойствие, сделав в нужную секунду свой смертельный ход…

– Наверное, поэтому, мы предпочитаем рыбалку….

– А мы охоту. Это в нас кровь гуннов говорит. Вы знаете Рауль, для европейцев мы долгое время были злобными язычниками. Темными кочевниками. Мы даже не предавали своих покойников земле, сжигали трупы, как где нибудь в Индии. В 10 веке, саксы считали нас абсолютным злом. Мы дошли до Франции, Испании. А все потому, что были лихими воинами, которые наводили ужас на Европу.

На эти земли во главе десяти племен Арпад* нас привел Иштван*, сакральный вождь венгров. Земля была разделена между родами. Часть земель, что в Трансильвании отошли Дюле*… Но, военным успехам, мы были обязаны тому, что не плохо сидели в седлах; были отличными наездниками. Лошадь, это отдельная тема для каждого венгра. Она у нас в душе. Даже немцы боялись нас! Да, да! Они дрожали при одном упоминании о гуннах. Удача долго сопутствовала нам. И только при Аугсбурге, на реке Лех Отон 1и Конрад Рыжий задали нам нешуточную трепку. Но постепенно мы стали уходить от варварства и начались золотые времена Венгрии. Ненадолго, правда. Бороны, магнаты, а затем монголы положили конец славной династии Арпадов. И началась наша европеизация. Нами правили Анжу, Люксембурги, Габсбурги. При Лайоше Великом у нас было три моря; на севере его владения доходили до Балтийского; он был еще и польским королем Станиславом. Далее, Карл Роберт, Жигмонд, который стал императором Священной Римской Империи. Регент Янош Хуньяди* сражался с Владом 3 Дракулой*; его сын король Матияш Хуньяди перенес свою столицу в Вену. Все они наши герои… и все, все любили охоту. Охота – это праздник души. И даже, тяжелые мысли о будущем не могут омрачить его…

Хорти старший оглядел примолкшую молодежь и повернул-ся к своим помощникам.

– Нет, конечно, не все замыкалось на охоте. – поправил он воротник и заговорщически подмигнул адъютанту. – Еще совсем недавно, мы были молоды и вызывающе нахальны. Начало 20 века складывалось обнадеживающе. Мы были полны надежд, занимались умножением славы империи и поиском чувственности и красоты. Мы любили, страдали, и рассуждали о несовершенстве мира. У нас были Климт, Гашек, Малер, Легар. Сейчас мне не хватает вкуса того времени. Вкуса молодости…Не хватает моря… Я родом из Кендереше., но ближе всего мне, конечно, Поле*(ныне Пула. Порт в Хорватии). Горы, море уходящие за горизонт, корабли. Я долго привыкал к жизни во дворце. Музыке многочисленных светских приемов, я предпочитал шум кают-компании, светским раутам, общество настоящих мужчин. И все складывалось как нельзя лучше. Отранто*! Такой судьбы я пожелал бы каждому мужчине. Чтобы остаться навсегда легендой в сердцах венгров, мне нужно было тогда умереть…

Но далее случилась катастрофа. В одно мгновение было покончено с нашей наивностью. Рухнуло буквально все и навалилась беда! Династия Габсбургов пала. И в завершении несчастий, был заключен этот ужасный Версальский мир. Но этот «мир», – усмехнулся регент, – принесет еще столько бед, что даже те, кто ему рукоплещет станут его жертвами. Поверьте мне. Когда нибудь историки покажут, что это позорный акт был самой темной страницей двадцатого века.

А что они сделали с Германией? Немцев, конечно, можно победить, но это огромная ошибка, так оскорбить и унизить целый народ. Вот потому они теперь так слепо верят фюреру…

– Все немцы, как один поддерживают рейхсканцлера! – подтвердил Рауль .

– Это, как раз и настораживает.

Краем глаза наблюдая за Миклошом-младшим, Рауль быстро понял, что его приятель заскучал. Он явно, кого-то высматривал в толпе. И едва взгляд нашел цель, по его лицу проскользнула улыбка.

– Войны, не новость для Европы. – продолжил регент. – И победитель здесь всегда заслуживает награду. Но и побеж-денных нельзя наказывать сверх меры; а уж, тем более, оскорблять. Они смиряются, но лишь для того, чтобы при первой же возможности ответить. Что нам и демонстрирует Гитлер. Он хорошо знает, на каких чувствах немцев надо играть…

Затрубившие рога возвестили о начале охоты.

– Да, что это я все о политике?! –всплеснул руками адмирал. – Хотел рассказать о Климте; о его «Поцелуе». Вена гудела, да и Будапешт тоже. Это «поцелуй» стал символом свободы… Но об этом в следующий раз. Удачи всем! – отдав честь, регент вернулся к своему окружении.

– Фу! – с шумом выдохнул Рауль. – Слишком много ощуще-ний. Ваш отец – глыба. И давит… С дугой стороны, я общаюсь с людьми, которые пишут историю.

– Представь насколько трудно нам с Иштваном! – рассмеялся Миклош-младший. – Жить с живой историей!

– Это отцу трудно! – сказал Иштван. – Он кит, волею судеб и обстоятельств, загнанный в аквариум для рыбок. И яркий пример личности, масштаб и осведомленность которой о Европейской политике, не соответствует его положению.