Его давно увлекла тема разрушенных церквей Кремля; его утерянных святынь. Иконы занимали здесь особое место. Он словно вновь открывал их для себя, и совершенно с другой стороны. И до одурения спорил с Романом, доказывая что иконы это не просто изображения святых, в них нечто большее; каждая икона сохраняет след соприкосновения с вечным.

Он, даже, стал подумывать, не сделать ли «Утерянные святыни Кремля» темой своего исследования, и даже написал статью для «Огонька». Отчим, отношения с которым, становились все теснее, поддержал его, сказав, что «открытие им русского Стокгольма радует», но все пошло по другому сценарию…

В тот день все началось с банального, домашнего обеда при посольстве. Трапеза, с пониженным содержанием углеводов, протекала в гнетущей тишине, нарушаемой только звоном вилок и посуды.

– Что на этот раз? – заметив изменения в настроении мужа, не выдержала Нина. – Сегодня я бы посоветовала тебе никуда не выходить. Твой внешний вид подрывает авторитет нашего государства.

– А..а! – отмахнулся отчим, нанизывая маленький кусочек брокколи на вилку. – Допекли они меня с делом Валленберга. Покоя не дают. Если бы, я еще владел хоть какой информацией?

– Запроси, в министерстве.

– Я тебя умоляю, Нина! – не отрываясь от еды, невнятно ответил отчим. – Дело старое, и до последней буквы – политическое. Вне всяких сомнений, там все решалось на самом верху. Поэтому, информации практически никакой. Во всяком случае, у меня.

– Прямо таки, никакой? – выразительно глядя на мужа, засомневалась Нина.

– Есть кое-что, конечно! – проглотив очередной кусок капусты, вновь загремел вилкой отчим. – Я задал этот вопрос в Комитете; председателю. Неужели, говорю, вы ничего не знаете о Валленберге. Неужели все документы уничтожены? Давайте покончим с этой темой? Закроем, так сказать, вопрос. Почему, говорит. Мы никогда, и ничего не скрывали. Расстреляли мы его. Как двойного агента, расстреляли… Естественно, это внутренняя информация.

– Сделай еще запрос? – спокойно предложила Нина. – Второй, пятый, десятый… Подключи нашего мальчика. У него хороший, яркий стиль, лучше, чем у твоих помощников

Пусть помогает тебе в этой, «нервной» схватке.

– Ну, что ты меня клюешь; без передышки? – увлекшись чтением, сказал отчим. – Подключай, подключай. Пусть подключается. Я же не против.

– А я, что? Я, пожалуйста! – не отставая в поглощении пищи от отчима, дернул плечами Андрей. – Только, у меня через неделю институт…

– Спасибо! – поднялась из-за стола Нина. И на удивленный взгляд супруга добавила. – Приятного вам аппетита. А я, уже сыта. Пойду, подточу свой «клювик».

– Дорогая? Ну, что ты, в самом деле? Я не хотел тебя задеть! – спохватился отчим, и с запозданием бросился вслед за женой, но сделав несколько шагов, неожиданно вернулся за стол. – Знаешь, что в этом деле больше всего меня поражает? – обратился он к Андрею. Тот с интересом, бросил на отчима взгляд. – Равнодушие. На какое-то время, о нем просто забыли… Сразу же после войны. Потом, какая-то чрезмерная дипломатия; много суеты, недоговоренности… Одни беспардонно врали, другие бессовестно верили вранью… Именно, бессовестно. Есть такая категория веры, когда не задумываясь, веришь в ложь. Такая вера, худшее из преступлений.

Отчим, закурил сигарету и откинулся на спинку стула.

– Время было такое. Западной дипломатии казалось, что заслуги Сталина, перевешивают некоторые его недостатки. Вот и заигрывали с ним. Ясно, что это было его, единоличное решение. Но, что там было на самом деле – кто знает? Только очень узкий круг посвященных людей. Архивы и только архивы могут хоть что-то прояснить. Но я не думаю, что там многое сохранилось. Нет! Шведы наивно думают, что это я хранитель абсолютно всех секретов комитета госбезопасности. А у меня кроме официальной, нет никакой другой информации; да и не могло быть. Как они этого не понимают?

– А кто он, Валленберг? – скорее из вежливости спросил Андрей.

– Лучше бы ни мне, и ни тебе ничего о нем не слышать. – опустил голову отчим. – Для них он герой, для меня голов-ная боль. Но человек был неординарный. И смелый. Он выдавал шведские охранные паспорта евреям Будапешта. Считается, что таким образом он спас от 10-ти до 100-а тысяч евреев. Последняя цифра, думаю, явно завышена.

Но кроме этого, он был двойным, а скорее всего даже тройным агентом. Вся его деятельность покрыта туманом. Возможно, он сумел сконцентрировать в своих руках значительные средства репрессированных евреев. За этим парнем шлейф какой-то тянется? Но какой? У меня в кабинете папка под заголовком Валленберг, там все, что собрали шведы за последние тридцать лет. «Белая книга»* и все такое…. Можешь ознакомиться. Твоя мама права. Рано или поздно тебя надо погружать в эту кухню…

– И все же, кто он? – неожиданно, Андрей почувствовал пробуждающийся интерес.

– На первый взгляд обычный молодой мужчина. Не совсем удачный бизнесмен. В 1944, он прибыл в Будапешт с важной миссией, хоть как то облегчить участь оставшихся в живых евреев. Вот тут, все и началось…

Этот не самый яркий с виду человек, не только спас тысячи человеческих жизней, но и поставил множество неразрешимых вопросов. Ну вот, один из них. Кто мы? Я имею ввиду человечество? Кто мы на самом деле, если сплошь да рядом позволяем уничтожать себе подобных? Придумывая тысячи оправданий, спим спокойно, несмотря на то, что руки у всех по локти в крови. Так устроен человек, но не Рауль Валленберг. Он не знал границ в деле спасения людей, даже если его действия задевали интересы государств. Никто не требовал от него подвигов, а он нарушая все нормы дипломатии, спасал людей, ни гнушаясь при этом, ничем… С приходом наших, ему бы в посольстве отсидеться, а он полез в самую гущу событий. Явился в передовые части Малиновского. Тут его и накрыли. Дело в том, что Будапешт, наряду со Швейцарией, был на особом счету у нашей разведки. Это были центры сепаратных переговоров союзников с немцами. Их сотрясали самые настоящие битвы разведчиков; приехав в Будапешт, он попал в их эпицентр. Несомненно, он был смелым парнем, но к сожалению романтиком…. Наивно полагал, что самое главное это человеческая жизнь.

– А разве это не так? – Андрей выразительно посмотрел на отчима.

– Во время войн, цена человеческой жизни ничтожна. Поэтому стали возможны такие катастрофы, как Вторая Мировая. Будапешт был очень опасным местом. Там, много всякого движения было. Сделки разные; попытки обмена евреев на грузовики. И он, был ко всему этому причастен. Обеспечивал евреев документами, организовывал шведские дома*. Методы и средства, которыми, он спасал евреев, многим не нравились. Ни своим, ни чужим. Каким-то образом, он стал неудобен и немцам, и шведам; ну, а затем и нашим чем-то не угодил. Вот его и устранили. Арестовали наши; шведы открестились; а американцы, слишком долго выжидали, прежде чем вступиться за своего агента. Так мне представляется эта старая история. Но устранить его могли, только по представлению разведчиков. И только по распоряжению Сталина, а он, как известно, был донельзя категоричен.

– Понятно! – задумчиво сказал Андрей, поднимаясь с места.

– Вы это куда, молодой человек? – провожая взглядом, спросил отчим.

– Пойду, пороюсь в вашем кабинете. Тема интересная.

– Тема, конечно интересная, – вздохнул отчим. – но должен предупредить, бесперспективная. Но ты, все же, попробуй.

Первые же, попавшиеся Андрею документы в кабинете отчима, только подогрели его любопытство. Он ощутил, что погружается в некую захватывающую проблему, с огромным множеством ходов и лабиринтов; касающуюся важных, первых и даже августейших особ.

Открыв наугад первый документ, он наткнулся на свидетельство личного помощника короля Густава – Пальмшрена. На призыв поднять вопрос Валленберга на встрече с министром иностранных дел Громыко, в 1955году, последовала раздраженная реакция монарха: «Что вы от меня хотите? Вы собираетесь провести обыск в российских тюрьмах или, может быть, даже объявить им из-за Валленберга войну»?