– Коммунисты – это зараза, – пылко подхватил отца Миклош-младший. – И евреи тоже. Запад уже показал, какой он видит Венгрию. Урезанную, и полностью опутанную их финансо-выми структурами. Но мы должны вести свою, прагматичную политику. Муссолини, Гитлер… Ты же не думаешь, что они помогают бескорыстно. Весь вопрос в том, какова будет цена этой помощи?

– Гитлер? Каков он? – не удержавшись, обратился к адмиралу Рауль. – Вы ведь с ним не раз виделись? Могу засвидетель-ствовать, немцы в нем души не чают. Мы очень внимательно следили за вашим визитом в Киль! Создавалось впечатление, что германский крейсер приложил все усилия, чтобы взять на абордаж венгерскую канонерку.

– Осмелюсь заметить, молодой человек, вам следует пойти по стопам деда. Вы позволили себе очень тонкую оценку ситуации. Гитлер?! – легкая ухмылка, пробежала по лицу регента. – Сам он из Линца, но ведет себя, как прусак…

Такая характеристика могла бы сказать о многом. При дворе Франца Иосифа, это была бы ярко выраженная отрицательная характеристика. Учитывая мой консервативный подход к оценке личностей, – продолжил адмирал, – мою старую закалку, я бы ни за что не стал бы служить канцлеру. И все же, Гитлер – впечатляет! Тут ничего не скажешь. Это он умеет делать, хотя, всё в его поведении слишком помпезно, что ли? Он пригласил нас в Киль, на церемонию спуска «Принц Евгений». Знал, чем подкупить старого моряка. Когда-то, очень давно, я командовал «Новаро», но «Принц Евгений» корабль нового поколения. Да! Он устроил самый пышный прием, из всех, что я только видел. И этот прием был ширмой, за которой последовало прямое предложение на конфронтацию со Словакией. Далее, следуя логике, должна была настать очередь Румынии. Но Венгрия не может решать свои территориальные вопросы военным путем. Мы так и сказали об этом фюреру. На что он нам ответил: «тот, кто хочет сидеть за столом должен помогать и на кухне». Знаете, в его видении решения европейских проблем просматривается недопустимый радикализм. Всему виной его взрывной темперамент. И грандиозные амбиции…, завораживающие, но опасные амбиции. Вас словно погружают в гипнотический сон, в котором вы с легкостью находятся решения всем проблемам. Но, он совсем не добродушный медиум, наш маленький ефрейтор. Боюсь с его непомерно страстным темпераментом нам не избежать проблем. – на последних словах, адмирал встал. – Все остальное я приберегу для своих мемуаров.

– Но откуда такая неприязнь к евреям? – недоумевал Рауль.

– Трудно сказать. Сажем, я тоже не самый горячий поклонник этих ребят. С огромным сожалением должен признаться, что в восемнадцатых-двадцатых годах, были допущены коммунистические и еврейские погромы. Но любая ненависть, возведенная в ранг государственно политики это патология. И за ней стоит… комплекс неполноценности. Надеюсь, фюрер сможет подняться над своими предрассудками. Однако, – поднялся с кресла контр-адмирал, – что-то я разоткровенничался, тут с вами. Не стоит забывать и о государственных делах. А вам, – регент многозначительно посмотрел на детей, -вместо того, чтобы муссировать болезненные темы, лучше бы показать гостю дворец. Здесь есть на что посмотреть. Как вы на это смотрите, господин Валленберг?

– С огромным удовольствием! – с неподдельным интересом откликнулся Рауль.

– Вот и отлично! Сидите, – жестом остановил он поднявшую-ся молодежь. – Кстати, Рауль! Я прочел письмо вашего дядюшки! Передайте ему, что ответ он получит через нашего представителя.

Неторопливо дойдя до дверей, адмирал неожиданно остановился.

– Вы знаете, что сказал мне фюрер на приеме в Вене? – загадочно обвел он взглядом молодежь. – Он наклонился ко мне и сказал: «Будапешт – безусловно, самый красивый город на Дунае». Но сказал это с неким чувством ущемленности, что ли. По-моему, он вообще недолюбливает венгров. Кстати, Рауль! Как вы относитесь к охоте?

– Я? – растерялся от неожиданности Рауль. – Я…

– Вот и прекрасно! Завтра посмотрим, чего стоит шведская молодежь? – утвердительно кивнув головой, адмирал, сделал шаг и растворился в распахнутой двери.

16/

Обед.

Стокгольм. 1985г.

Уже который год, летние каникулы, Андрей неизменно гостил у матери с отчимом, в Швеции. Жизнь в Стокгольме ему нравилась; город приятно отличался от огромного количества стандартных европейских городов. С Венецианским колоритом, пятнадцать островов, бесчисленное множество мостов, каналов, но своим северным своеобразием. Не зря же шведы называли свою столицу «Красавица на воде». Ей не хватало, конечно, просторов Москвы, но была и своя, варяжская изюминка.

Как юноша любопытный, Андрей сразу же взялся за прочесывание окрестностей посольства. Это было не просто; одолеть в сложном пространстве холмов, лагун, проток и островов, огромное множество узких и извилистых улочек, выложенных брусчаткой; бульваров, набережных, где каждый элемент пейзажа был любовно выписан многими поколениями горожан. Прельщали, разноцветная палитра домов, украшенных старинной атрибутикой – фонарями, рыцарскими шлемами и прочими элементами декора в средневековом духе. В тесных пролетах домов, среди черепичные крыш, самых замысловатых форм и расцветок прятались остроконечные шпили церквей…

И каждый раз, город представал перед ним в новом обличии; открывал что-то новое; он мог быть птичьим, цветочным; радужным. Андрей называл его «Пасмурным»; в дождливые дни, он обретал мистические очертания….

За многие каникулы, проведенные в Швеции, он успел порядком исколесить страну, и все же главной его страстью оставался Стокгольм. Он исходил его вдоль и поперек; изучая географию, архитектуру, историю…

В 1520 году, город был захвачен жестоким датским королем Кристианом 2, провозгласившим себя «отцом Швеции» Опасаясь мести горожан, он решил казнить всю знать города. Было убито более сотни лучших граждан с формулировкой «повинны в явной ереси». Казнь прошла на «Рыночной площади». Но уже через год, восставшее население, под предводительством Густава Васы, свергли жестокого узурпатора. В 1523 году оно же провозгласило его королем Швеции. С тех пор бдительные тени предков, стражем стоят на главных рубежах города. Ровно в полночь, в Гамла Стан*, самом уютном и красивом районе города, начинается «час обхода теней». Проявляясь из воды, призраки начинают свой «ночной дозор» рядом с церковью Риддархольмскирхен, шефствуя в ночи мимо риксдага, Королевского дворца, церкви Святого Николая, немецкой церкви, и вновь исчезают в водах залива…

С Гамла Стан, у Андрея сложились особые отношения. Этот небольшой район можно было бы без натяжки назвать визитной карточкой города. Хитрая паутина улочек, пленяла своим архитектурным обаянием, уютом и теплотой. Так же, как с улицей Фьелльгатан – где можно было выпить отличный кофе, и полюбоваться чудесным видом на город.

Но больше всего времени, он посвящал музеям. Огромный, под открытым небом Скансен*, с его историей архитектуры; городская Ратуша, в Золотом зале, которой проводили банкеты в честь нобелевских лауреатов. Королевский дворец, с чудными гобеленами, Викинги Упсале*, сад Миллсов, город Астрид Линдгрен в котором, где-то между шпилями и флюгерами обитал Карлсон… Он исходил их вдоль и поперек; благо, время позволяло…

В музеях «Тре Крунур», он нашел много интересного; короны, вооружения, доспехи, роскошные кареты, и не забыл конечно, про корабль-музей Васа, который стал наглядным памятником человеческого тщеславия. Задуманный, как самое мощное военное судно своего времени, он затонул, едва выйдя из порта. Невольно возникали аналогии с Титаником. И все же корабль впечатлял, вызывая бурные эмоции. Насколько нужно было уважать войну, чтобы ее орудием сделать красоту.

Часто он просто позволял себе удовольствие, побродить по замысловатым лабиринтам Старого города. В волшебном излучении старых зданий, его охватывало состояние гармонии. Но самый большой интерес вызвала коллекция древнерусских икон в Национальном музее. На нее он наткнулся случайно, любуясь живописью мастеров эпохи Возрождения. И сразу же в глаза бросилась икона «Параскевы Пятницы», работы 16 века Владимиро-Суздальской школы.