Отчетливо слышимая греческая речь, настолько напугала его, что сорвавшись с места, он побежал. Бежал не чувствуя земли, не ощущая наливавшегося светом утра, мимо удивленно взиравших на него священников. Но окончательно добил его Нусейбе, на которого, он буквально наткнулся на выходе из Храма.

– Вы уже здесь? Так рано? Вчера, загадочно исчезли; сегодня так же загадочно появляетесь. – вопросительно уставился он на Рауля.

– Простите, ради Бога! – взяв его за руки, глупо улыбнулся, Рауль. Я обязательно, вам все объясню.

Добравшись до гостиницы, он упал в постель, и провалился в бездну. Посредине ночи его разбуди стук. Вначале, он подумал, что это биение его сердца, но удары скоро стали напоминать набат. Весь в поту, он присел на кровати.

В сознании вертелись строки из Нострадамуса, которого он листал на пути из Хайфы. Перед глазами, под монотонные удары колокола, красными буквами на черном фоне, текли строки.

Порабощенным враги пообещают мир….

После захвата Рима.

Жестокий черный и красный виноваты в том

Что прольется кровь, что будут пожары и вода

Станет кровавой.*5

Почувствовав удушье, Рауль открыл глаза, но сон продолжался. Он видел себя на развалинах, увенчанных полуразрушенной колокольней. И стая кровожадных тварей, среди которых выделяется огромный рыжий пес, в кроваво-красных пятнах, медленно обступала его….

-–

Несмотря на то, что утро выдалось тяжелым, проснувшись, он принялся за письмо к деду, где обобщил все свои впечатления. Они были настолько сильными, что вернувшись в Хайфу, он поспешил поделиться ими и с соседями по кошерному пансиону…

– Ты слышал, Ися? Нашего Рауля приняли на самом верху. – нарушив трапезу, во весь голос, возвестила всему пансиону радостную весть одесситка.

– Так это правда? – со скепсисом в голосе, спросил Исаак Моисеевич.

Рауль промолчал.

– И что ты на это скажешь? – повернувшись к мужу, не унималась Надежда Соломоновна.

– Я, как и весь народ Израилев, нахожусь в волнении; мы радуемся. Наконец, у тебя появились связи на столь высоком уровне.

– Тьфу, на тебя, старый алкоголик. – Не слушай его, мой мальчик. Звезды говорят, тебе надо стать раввином…

*1 внеземное существо в виде коня с головой человека. По преданию, бураки переносят праведников в рай.

*2 Эцел Иргун цваи леумми – еврейская подпольная вооруженная организация на территории подмандатной Палестины.

4 Центурия 6, катрен 38

10\

Тата

Саратов 1980г.

Переминаясь с ноги на ногу, у парадной двери старого особняка, Татьяна Елина нервно жала на кнопку звонка. Наконец, дверь медленно открылась и перед ней предстал высокий седовласый старик в соломенной шляпе и легком, свободном костюме. Задержав на гостье взгляд, мужчина сверкнул блестящими, в мраморных прожилках, голубыми глазами, и снял шляпу.

– Чем обязаны, визиту столь очаровательной особы? – посторонившись, жестом пригласил он её в дом.

– Моя фамилия Елина; Татьяна. Я школьная учительница вашего сына. – уже в прихожей, путано объяснялась девушка. – Дело в том, что вчера в классе произошел инцидент. – волнуясь, она никак не могла обозначить цель визита. – Произошла драка! А сегодня Андрей пропустил занятия…

– Вот, значит, в чем дело! – произнес в сторону мужчина.

– Я забеспокоилась. Может быть произошло что-то серьезное. Как его преподаватель, я должна отреагировать. Андрей очень рассеян и невнимателен последние дни. Спит на уроках…

– Да, вы проходите! – задумчиво сказал мужчина. – Садитесь в кресло… В ногах правды нет. Так, как вы говорите ваша фамилия?

– Елина.

– Елина, Елина. Что-то припоминаю. – на секунду, задумался мужчина. – помню, как-то к нам приезжала волейбольная команда с Урала. Там была очень интересная разыгрываю-щая, Танечка Елина, насколько помню…

– Это была я! – смутилась Татьяна. – Но я уже давно не играю.

– И зря! Спорт, одно из немногих занятий, которые делают нас краше. – сказал мужчина. – Так, что натворил этот прохвост?

– Он не прохвост! То есть, он совсем не прохвост. – растерялась Татьяна. – Во всем, скорее, следует винить меня. Я слишком мало времени уделяла им. Это от неопытности, что никак не снимает с меня ответственности.

– Андрей! Это к тебе! – позвал мужчина. – И на твоем месте, я бы поторопился.

– Но, вместе с тем, я чувствую, что с ним что-то происходит…

– Вы не обманулись. Дело в том, что Андрей тяжело переживает развод родителей. Ему очень нужна поддержка…

Вбежав в гостиную и увидев «англичанку», Андрей на секунду замешался; но лишь на секунду.

– Привет, Тат! – встав рядом, он крепко обнял девушку за плечо. – Думал, уже не придешь. Эти девчонки вечно заставляют себя ждать! – подмигнул он деду.

– Значит, вы в школе работаете? – нахмурился старик.

– Подрабатывает. Полы моет и все такое.

– Я сразу понял, что для преподавателя она слишком молодо выглядит…

– Отец оставил их, когда она была еще малюткой.

– Никакие полы я не мою, – пытаясь вырваться, запротестовала Татьяна, но Андрей только крепче прижал ее к себе. – Я преподаю….

– Мы всем классом взяли над ней шефство…

– Это очень похвально. – подбодрил смутившуюся девушку «старик». – Не нужно стыдиться черной работы. Вы знаете, что цесаревны, вместе с государыней, служили в госпитале медсестрами и выполняли самую черную работу?

– Ничего я не стыжусь. – Татьяна квадратными глазами уставилась на Андрея. – Я…

– Ничего она не стыдится. – повторил за ей Андрей. – Она сильная девушка…

– Я.., я преподаю …, – вконец, запуталась Татьяна.

– Еще она хочет сказать, что делает это из протестных соображений. Таким образом, она выражает своё несогласие с ролью женщины в современном обществе….

– Я его учительница! – не выдержав, притопнула ногой Татьяна.…

– И что по призванию она учительница…

– Так! Я думаю, вы без меня разберетесь. – затряс головой «старик». – тем более, что мне пора. Тут, у нас кружок любителей бриджа организовался, и потому я оставляю вас, и не советую ссориться. Ты сегодня меня не жди. Я еще в Вязовку заскочу. Поброжу, немножко, по тамошним угодьям. Да и в Шахмотово загляну.* Господи, во что они превратили Шахмотово.

– Пойдем Тат! Взрослых надо слушаться. Разве не этому учат в школе?

Воспользовавшись заминкой Андрей, буквально, приподнял девушку над полом и вынес в свою комнату. Очутившись в незнакомой помещении, она стихла. Его рука по-прежнему сковывала её движения, но она почему то не спешила избавиться от нее.

– Пусти! – наконец, сказала она.

– Давай, постоим так чуть-чуть?

– Мой отец не оставлял семью! – глядя перед собой, пожало-валась Татьяна

– Очень рад за вас! – его объятия ослабились, но вместо того, чтобы отпустить, он повернул ее к себе, и обнял двумя руками за талию. Его взгляд, задержавшись на груди, стал медленно взбираться вверх, подгоняя перед собой горячую волну. – Как часто тебе говорят, что ты прекрасна…

– Романов не забывайте, я все еще ваш преподаватель! – почувствовав его губы, она закрыла глаза, и сделала глубокий вздох.

– Прежде всего вы красивая женщина, и только потом все остальное…

– И что это за Тата? Что за фамильярность? – вновь оторвав-шись от его губ, часто задышав, сказала она.

– По-моему, тебе подходит…

– Может быть, ты скажешь, что я делаю? – растворяясь в его объятиях, она все еще слышала свой голос.

– Что ты делаешь?

– Я, схожу с ума…

Ей было хорошо в его кровати, просторной и вместе с тем упругой, как его тело. В плену обездвиживших её объятий; в клубке из слившихся воедино губ, рук, ног. Время текло как мед; растягивая часы в годы; в тысячелетия. И она не хотела покидать эту страну блаженства. Дремала, выжатая до последней капли, подрагивая под волнами накатывающей на нее неги…