– Простите меня, Исаак Моисеевич, – Рауль перешел на русский, – но Сталина нельзя сравнивать с Гитлером. Какие колоссальные задачи поставил он перед Россией? Его пятилетки поражают грандиозностью. Будущее за социализмом. Хотя, может быть мое протестное настроение вызвано тем, что я неудачник из клана банкиров.

– Вы добрый и умный молодой человек, очень широких взглядов, – категорически не согласилась Надежда Соломоновна. – И всем нам, очень трудно скрывать свои симпатии к вам.

– Широта взглядов не является пропуском к успеху. – одернул жену одессит.

– Это правда. – согласилась женщина. – Мир крайне несправедлив. Хорошему человеку очень трудно в нем устроиться.

– Уважаемый Исаак Моисеевич! – решил разъяснить свою позицию Рауль. – Что вам сказать? Я много путешествую и должен вам признаться, что мир действительно несправедлив; особенно по отношению к евреем. Но я не знаю, почему это происходит. А, что касается фюрера, в разных странах к нему относятся по-разному. Немцы считают, что он отстаивает их права; венгры, что он борется с несправедливостью «Версальского мира». Даже в Америке у него полно поклонников. Конечно, огромную роль здесь сыграла пропаганда. Но феномен Гитлера волнует всех. И молодежь в особенности. Мы часто с друзьями обсуждаем эту тему. Мы даже изучали истоки его философии. Это, несомненно, Гвидо фон Лист!* Очень неординарный и многоплановый философ. Он не приемлет христианство и вновь уводит всех германцев к друидическому прошлому. Его Бог – природа! А главнее зло – разрушение традиций, отход от преданий предков. Он очень точно предсказал приход Гитлера к власти…

Рауль обвел быстрым взглядом стариков. Затаив дыхание, они слушали его.

…Да! Фюрер очень умело использует настроение масс. Здесь он виртуоз. Поклонение ему доходит до фанатизма. В Германии я очень тщательно подбираю слова, чтобы не сказать ничего лишнего. Да-да! Для них Гитлер безгрешен. Но будем надеяться, что он образумится и перестанет преследовать евреев…

– Ну, что я тебе говорила, Ися?* – оживилась одесситка. – Наш Рауль мальчик мыслящий, но он еще совсем мальчик….

– У меня достаточно амбиций, Надежда Соломоновна! Всю свою жизнь, я мечтаю строить, но пока действительность разрушает все мои, даже умозрительные сооружения. Я знаю, что неплохо образован, но не найду поля применения для своих способностей. Так, что я на распутье. Но ничего. Вот вернусь через пару месяцев в Стокгольм, обязательно заставлю своих дядюшек профинансировать один из моих архитектурных проектов. И вот тогда вы услышите обо мне.

– Насколько я понимаю, образование вы получили в Америке?! – поинтересовался Яков Мануилович Катц.

– Да! – утвердительно кивнул головой Рауль. – Энн-Арбор. Коннектикут.

– И как вам Новый Свет?! – не унимался старик.

– Нормально! Правда, последнее дни мне снилась только Швеция.

– Зачем вам Швеция, Рауль? – окончательно разомлел после очередной рюмки Исаак Моисеевич. – Давайте я вас усыновлю. Вы станете первым Израильским президентом, и мы восстановим на должном месте Храм Соломона.

– Почему нет? – воодушевился Рауль. – Ирод Великий кажется, был идумеем. Почему первым президентом Израиля не может стать швед?

– Только вторым, Рауль! Только вторым! На роль первого президента у меня уже есть кандидатура! – обняв слегка покачивающегося Исаака Моисеевича, запротестовал Катц.

– Не слушайте этих дряхлых сионистов, Рауль, – Надежда Соломоновна махнула в сторону супруга рукой, – и лучше пообещайте мне, что выполните в Иерусалиме то, о чем мы договорились. Чувствует мое сердце, что вряд ли мне придется еще раз удастся побывать там.

– Вы не должны думать, что я забуду, тем более после такого удивительного угощения. Непременно сделаю всё, как договорились. И еще самым подробным образом расскажу, что там творится. Надеюсь, что англичане уже навели порядок. Пока могу сказать только, что комиссия Пиля предложила раздел Палестины на два государства. Но вряд ли Амин аль-Хусейни* и его Верховный арабский комитет* пойдут на это.

– Вот, что я вам скажу Рауль. Нашему нечастному народу не стоит надеяться ни на кого, кроме себя. – махнул рукой Яков Мануилович. – Только забрезжит луч надежды, как тут же эти мудрецы с Даунинг-стрит обвиняют нас во всех грехах.

– Арабы загнали англичан в угол, и те не нашли ничего лучшего, как сократить квоты для переселенцев. – согласился с ним Исаак Моисеевич.

– Я постараюсь прояснить ситуацию.– пообещал Рауль.

– Постарайтесь. Нет ничего хуже, чем сидеть здесь в неведении…

– Только не попадите под руку нашим парням из Эцел.* Там тоже горячих голов полно. – обеспокоенно сказала Надежда Соломоновна.

– Да, Иерусалим – это мечта! Но знали бы вы, Рауль, что за красавица наша Одесса? – заплетающимся языком, сказал захмелевший Исаак Моисеевич. – Одесса это… это параллельная Вселенная. Это… Новый Иерусалим. Какая красота, какие люди жили в нашем городе?! Фроим Грач, Беня Крик, Мишка Япончик. Это же не люди, это легенды. А Утесов?! Такой талант, как Утесов, не мог не быть одесситом?! Хотя, конечно, откуда вы можете знать, кто такой Утесов….

– Одесса, может и хороший город, но Кёльн ни чем не хуже?! Кельнская синагога?! – поднялся на защиту родины Катц. – Хотя, что мне рассказывать?! Вы же, конечно, видели этот шедевр! А какой у нас синагогальный хор?!

– Не верьте ашкенази, Рауль! Очень подозрительный люди, скажу я вам. Пришли откуда-то с Хазарии, говорят на идиш! Вы, осторожней с ними…

– Идиш! – оживился Рауль. – В Нью-Йорке, местные евреи постоянно крутили одну мелодию. Сейчас, сейчас вспомню… Купите, койфте папиросн*…

В наступившей паузе, Рауль мог наблюдать, как с удавлением переглядывается вся компания.

– В таком случае, пришла самая пора спеть эту самую песню. – сказала, наконец, Надежда Соломоновна и отодвинув стул села за фортепиано. – Ися! Ты нам поможешь?

– Дорогая! Нет, ничего такого, чего бы я не выполнил ради тебя. – поцеловав жену, сказал Исаак Моисеевич и снял со стены гитару.

– Тогда, я за скрипкой…, – послав воздушный поцелуй, скрылась за дверью фрау Катц.

– Вы поете под скрипку? – провожая её взглядом, спросил Рауль.

– Конечно! – пробурчал в подбородок, Катц. – Скажу вам по большому секрету, скрипка – это еврейский народный инструмент.

Музыка в исполнении еврейского трио, показалась Раулю божественной. А песня, о сироте мальчике, торгующем папиросами, душераздирающей.

Еще с пару часов кампания, развлекалась, стараясь не поднимать сложных вопросов. Старики пели на идиш, переходя, затем, на русский: «Друзья, купите папиросы… Подходи пилоты и матросы. Подходите пожалейте, сироту меня согрейте, посмотрите ноги мои босы». Рауль, как мог подпевал. И только глубоко под вечер, обняв и расцеловав каждого по очереди, он тепло распрощался с ними. На следующий день, в составе британской транспортной колоны, он выехал в Иерусалим.

7/

Дом на театральной площади

Саратов. 1979г.

Старая, купеческая улица, на которой жил Андрей, вне всякого сомнения, была одной из красивейших в городе. Театр, прекрасный сквер, множество старых особняков, отличавшихся незаурядной архитектурой. Высокое двухэтажное здание, с роскошными арочными окнами, было построено в стиле классического русского барокко. Поднявшись на второй этаж, юноши вошли в просторную комнат.

– Здесь, как во дворце. – озираясь по сторонам, сказал Роман. – Почему во дворце? – удивился Андрей, но быстро спохва-тился. – А? Квартира? Я же говорил тебе, у меня дед акаде-мик. Мы, скажем так, привилегированные. – бросив сумку на пол, Андрей повалился в кресло. – Кроме бесконечных регалий всех времен и народов, он еще и почетный член-коррес-пондент всех самых престижных университетов мира. Гарвард, Оксфорд, Кембридж… и прочая, и прочая… Еще, у него одна из лучших частных библиотек в стране; часть здесь, часть в загородном доме.