— Джеймс, подожди, — Лили с трудом отодвинула лицо от него. Он видел, что она смущена его обнаженным верхом и не знала, куда деть руки, в конце концов, положив их ему на плечи.

— Все хорошо? — спросил он, заглядывая ей в глаза.

— Да, — Лили неуверенно улыбнулась и поцеловала его. Вначале нежно, но постепенно углубляя свой поцелуй.

Джеймс вновь всем телом прижался к ней, отвечая на поцелуй и опуская руки все ниже по ее спине. Он сделал шаг вперед, заставляя ее отступать к ее кровати.

Он аккуратно положил ее на заправленную постель и навис сверху, все также не разрывая поцелуя. Джеймс плохо соображал. Он чувствовал аромат Лили, аромат меда и яблок, и медленно сходил с ума. Одной рукой он пробрался под ее майку и теперь не спеша вел ею вверх, сжимая ее тонкую талию, проводя пальцами по ребрам и ощущая под ними ее сердце, отбивающее бешеный ритм.

— Джеймс, стой, — Лили вновь отстранилась. Она тяжело дышала, как и Джеймс, была раскрасневшаяся и взъерошенная, — Джеймс, пожалуйста, я…я не могу…не сейчас.

— Все нормально, Лили, — хрипло ответил Джеймс и прокашлялся. Он упал рядом с ней, пытаясь восстановить дыхание, — все хорошо.

— Извини, я…

— Лили, ты не должна извиняться, — Джеймс перевернулся на живот и серьезно посмотрел на нее, — я понимаю, — он наклонился к ней и нежно поцеловал в губы.

Для него было пыткой останавливаться каждый раз на самом желанном месте, но Джеймс и правда понимал. Как бы сильно ему этого не хотелось, он не торопил Лили и готов был ждать столько, сколько ей потребуется. К тому же, ему не хотелось, чтобы все это произошло так — в гриффиндорской спальне, спонтанно и без должной подготовки. Он планировал устроить для Лили красивый, незабываемый вечер, со свечами, вином и прочими атрибутами.

— Спасибо, — Лили улыбнулась и провела пальцами по его волосам, пытаясь их пригладить.

— Не за что, — Джеймс расплылся в улыбке и закрыл глаза от удовольствия. Он любил, когда Лили трогала его волосы. — Можем просто полежать, хорошо?

— Да, — выдохнула Лили.

Джеймс устроился поудобнее и, хитро посмотрев на Лили, спросил:

— Хочешь, покажу кое-что интересное?

Он уже запустил руку в карман штанов, но Лили это заметила и густо покраснела.

— Не надо!

— Что? — Джеймс заметил ее взгляд и рассмеялся, — это всего лишь пергамент, но мне нравится ход твоих мыслей.

Он аккуратно достал сложенный потертый пергамент и раскрыл его.

— Узнаешь?

— Что это? — спросила Лили, глядя на пустой пергамент.

— Четвертый курс, коридор, пергамент, — Джеймс пытался вызвать в ее памяти события трехлетней давности, — твои крики, камин.

У Лили на лице появилось озарение и она даже села.

— Неужели я сейчас узнаю, что это был за пергамент, из-за которого вы подняли столько шума?!

— Ты его хотела сжечь! — Джеймс тоже сел на кровати, — а это, между прочим, наша самая ценная вещь.

Он разложил пергамент перед ними на кровати и, взяв палочку Лили, коснулся его и произнес:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.

Лили приблизилась к пергаменту и внимательно следила за появляющимися строчками: «Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и По, поставщики вспомогательных средств для волшебников шалунов, представляют вам свое новое изобретение — Карту Мародеров». Джеймс с удовольствием следил, как у Лили все сильнее расширяются глаза, глядя на расползающуюся карту и точки с именами.

— Смотри, это мы, — он ткнул палочкой в точки с их именами, — а вон там Дамблдор, расхаживает в своем кабинете. А это Филч, караулит кого-то в восточном крыле…

— Джеймс, это невероятно, — прошептала Лили и подняла на него восторженные глаза, — это необыкновенный уровень волшебства.

— Знаю, — довольно сказал Джеймс. — Мы над ней несколько лет работали. Да и все еще иногда добавляем что-нибудь.

— Так вот почему вы практически перестали попадаться Филчу, — протянула Лили, все еще глядя на карту.

— Да, без этой малышки мы бы сидели на отработках куда чаще, — усмехнулся Джеймс.

— Это очень мощный артефакт, Джеймс, — Лили взяла карту в руки, — и очень опасный, если он попадет не в те руки.

— Этого не случится, — уверенно сказал Джеймс, — Карта всегда при ком-то из нас и если мы ей не пользуемся, она скрыта заклинанием. Смотри, — он коснулся Карту палочкой и произнес: — шалость удалась.

Чернила словно стали впитываться обратно в пергамент, пока он не остался совершенно чистым.

— И часто вы ее используете? — Лили слегка нахмурила брови.

— Да уж, частенько, — хмыкнул Джеймс.

Лили ничего не ответила и немного поджала губы.

— Да ладно тебе, — улыбнулся Джеймс и приблизился вплотную к ее лицу, — мы же ничего плохо не делаем, так…мелкие шалости.

— Знаю я ваши мелкие шалости.

— Это не ты говоришь, это староста внутри тебя говорит, — Джеймс чмокнул Лили в губы, которые она все еще недовольно поджимала.

— Мы единое целое, вообще-то, — Лили позволила себе улыбнуться, — как ты и твой олень.

Джеймс рассмеялся и повалил их с Лили обратно кровать.

— Да, все мы не идеальны, — сказал он, счастливо улыбаясь.

Он принялся ей рассказывать, как им пришла в голову идея создания этой Карты, какие чары они на нее наложили и особо интересные случаи, когда Карта им помогала. Они проговорили еще очень долго, пока сами не заметили, как уснули.

========== 26. План А ==========

Сириус Блэк

Сириус не видел Бланк все выходные и сейчас сходил с ума от желания взглянуть на нее.

На завтрак она опять не явилась, и Сириус со злостью думал, что когда-нибудь она умрет от голода, а он будет только рад.

Его нервировало, что он бессознательно поворачивает голову на каждого входящего в Большой зал и постоянно обегает слизеринский стол взглядом. Опять сорвавшись на Мародерах, он недовольный пошел на Чары, надеясь увидеть ее там и проклясть за испорченные нервы.

У него не было четкой стратегии по осуществлению своего плана, как бы затащить ее в постель, поэтому он решил, что будет импровизировать. Хоть и понимал, что это не лучший способ, потому что когда он ее видел, он терял остатки разума и только и делал, что выводил ее из себя, наслаждаясь ее яростью. Но все его нутро подсказывало, что он двигается в верном направлении и однажды она сдастся под его напором. «Однажды» — это было слишком долго, и Сириус подумывал опоить ее чем-нибудь или применить силу, но понимал, что это не правильно и так нельзя. Но не по каким-то благородным соображениям. Ему хотелось не просто близости с ней, а что бы она сама, первая, попросила его об этом. Что бы она просила, умоляла его поцеловать ее, обнять ее и овладеть. Как бы самонадеянно это не звучало, но он знал, перед блэковской харизмой и упрямством еще ни одна не устояла.

В классе Бланк тоже не оказалось, что заставило беситься Сириуса в два раза сильнее.

Она зашла в кабинет с ударами колокола, словно специально ждала этого момента. Не глядя в его сторону, она прошла до своего места и села. Удовольствие приносил только тот факт, что она все еще была с шелковым платком, повязанным на шее. Сириус с наслаждением думал о том, что на ее шее все еще его засосы. И он хотел, чтобы они там были всегда.

Сириусу и раньше нравились Чары, но сейчас он стал любить этот предмет еще больше. Студенты сидели друг напротив друг друга в два ряда, между которыми было не более пятнадцати футов. Но если раньше Сириусу не особо нравилось смотреть на слизеринские лица, то теперь он не сводил с противоположного ряда своего взгляда.

Он наблюдал за каждым движением Бланк. За тем, как она записывает лекцию, как заправляет прядку волос за ухо, как теребит кончик шелкового платка. Как закусывает губу и прикрывает глаза. И то, как ее невыносимо бесит его пристальное внимание.

Он ловил небывалое удовольствие, чувствуя, как ее раздражает его взгляд и то, что она не может с этим ничего сделать. Он знал, что она уже вся кипит от гнева, и будь ее воля, опять бы бросилась с кулаками на него.