— Думаешь, я могла это кому-то рассказать? Нет. Они угрожали маме и Дилану. У меня не было выхода. Я даже хотела пойти к Дамблдору… попросить у него помощи. Но я до кабинета не успела дойти, мне сообщили, что мамин магазин в Косом переулке разгромили. Это было всего лишь предупреждение. Ты понимаешь? Я даже думать об этом не могу. Потому что Он круглые сутки в моих мозгах.

Она замолчала на мгновение, отвернувшись к окну. Столько в ее глазах было боли и страха, настоящего отчаяния, понимания, что она одна против них, и что она бессильна. Северус понимал ее чувства.

— Они думали, что у меня остались разработки отца. Он ведь раньше занимался этим зельем… только, как понял, что оно из себя представляет, уничтожил все записи. А они думали, что он их передал мне, — она грустно усмехнулась. — Но отец ничего не оставил. Он им сопротивлялся, поэтому его и убили. А я… что я могла одна сделать против них? — она подняла на него взгляд, полный слез и ненависти.

Ему вдруг стало стыдно за свою вспышку гнева. Ведь он ничего не знал о её судьбе. Он и подумать не мог, что всё могло быть настолько плохо.

— Спрашиваешь, знала ли я что-то об Эйлин? Нет, не знала. Это просто удача, что я нашла нужный рецепт для лекарства. Почему я не предлагала тебе свою помощь? Потому что Он об этом бы сразу узнал. И ни мне, ни тебе это бы не помогло, — говорила она с жесткостью в голосе, продолжая смотреть на него загнанным несчастным взглядом. — Говоришь, тебе нужна была поддержка? А мне, каково было мне… — она так и не закончила предложение, сжав губы и сдерживая слезы. — Я не могла сказать никому! Я… я даже не знаю, может, меня и убьют после этого разговора. Потому что тебе рассказала. Но я уже больше не могу, — добавила она, понизив голос еще сильнее, — это невыносимо. И ты спрашиваешь, почему я предлагала тебе присоединиться к ним? — она замолчала на мгновение, продолжая пронзительно смотреть на него. — Потому что мне не хотелось быть одной.

Они стояли, не сводя друг с друга взгляда, и не зная, что еще тут можно сказать.

— У меня не было выхода. Ты должен понимать меня, Северус…

— Я понимаю, — тихо сказал он, а Белби подняла на него взгляд, полный надежды. — Но… я надеялся, что ты хоть какой-то намек мне дашь.

Она едва заметно усмехнулась.

— А я всё надеялась, что ты не сдержишься и воспользуешься легилименцией. Я ведь даже не сопротивлялась никогда… Надеялась, увидишь и сам всё поймешь.

Северус был поражен этим признанием. Во-первых, откуда она знала о том, что он легилимент? А во-вторых, он и представить не мог, что она была бы не против, чтобы он проник в её мысли. Сколько он раз он себя одергивал, чтобы не делать этого.

— Белби, я… — он прервался на полуслове, не зная, как выразить свои чувства. Ему хотелось сказать, что он соболезнует, что он понимает её, и что постарается сделать всё, что в его силах, чтобы помочь. Но он не знал, как правильно это сделать. И не знал, можно ли это говорить, учитывая, что за всеми ее мыслями и чувствами следит Волан-де-Морт.

Неожиданно в дверь коротко постучали, заставив их вздрогнуть.

— Это я, — в спальню заглянула Эммелина. Она нахмурилась, переводя взгляд с Северуса на заплаканную Белби. — Всё нормально?

— Да-да, всё хорошо, — Белби слабо улыбнулась ей.

— Нас там Флитвик собирает, идём, — сказала Эммелина, обращаясь к однокурснице.

— Сейчас спущусь, — ответила она и перевела взгляд на Северуса, чего-то ожидая от него.

— Увидимся… завтра? — неуверенно спросил он.

— Увидимся, — она посмотрела на него, как показалось Северусу, с благодарностью, и первая пошла на выход.

Он возвращался в свою гостиную и думал о том, как он раньше не понял, что у Белби есть Метка. Но она всегда умудрялась обходить эти вопросы, давая довольно двусмысленные ответы. Ни намеком, ни словом, ни взглядом не давала подсказок.

И если подумать, он ни разу не видел её абсолютно голой. Каждый раз, когда они занимались сексом, они находились либо в лаборатории, либо в заброшенном классе, либо еще в каком-нибудь общественно-проходимом месте. Приходилось делать всё второпях, и полностью они никогда не раздевались.

Но даже не это заботило его больше всего. Он не представлял, что пережила Белби за этот год, что ходит с Меткой. Он не знал, как она воздействует на носителя, но судя по её словам, по ее виду, и по той небольшой информации, которой владел Сириус, Волан-де-Морт мог круглые сутки держать контроль над человеком, считывать его мысли и намерения.

Теперь становилось понятно, почему Белби каждый раз пресекала любые разговоры об этом. Понятно, почему не желала слушать о том, что он хочет сделать с зельем.

И он удивлялся, как при всём этом, она находила в себе моральные силы готовить волчье противоядие. Как находила силы помогать ему с лекарством для матери. И почему она вообще столько времени проводила с ним: ходила с ним на рождественский бал и в Блэкпул на Новый Год. Откуда в ней были силы вести обычную жизнь, когда у нее это клеймо на руке?

Северус не сомневался, что есть способ избавиться от Метки. Как на любой яд есть антидот, так и на любое заклинание есть контрзаклинание. Он создал несколько собственных заклинаний и неплохо разбирался в теории этой сферы магии. Надо лишь изучить природу Метки, как она ставится, как и за счет чего идет воздействие.

И ему в голову вдруг пришла мысль. Возможно, присоединиться к Пожирателям было не такой и плохой идей, учитывая все обстоятельства. Друзей он наверняка уже потерял навсегда. Да и ему сейчас лучше вообще ни с кем не дружить, чтобы не подвергать этих людей опасности. А еще Белби. Если он войдет в круг приближенных к Пожирателям, он сможет ей помочь.

Но он не спешил принимать это идею. Он еще должен всё досконально продумать, и только потом принять решение. К тому же, Пожиратели еще наверняка дадут о себе знать, а значит, надо вначале дождаться их и послушать, что они смогут предложить. И как Северус сможет это использовать в своих целях.

За размышлениями, он не заметил, как дошел до своей гостиной. Он вошел внутрь и сразу взглядом наткнулся на Джеймса и Лили, которые сидели на своем любимом месте возле камина и, кажется, ждали его.

Джеймс смотрел на него открыто и решительно, плотно сжав губы. Казалось, даже волосы его воинственно торчат во все стороны. А вот Лили была взволнована. Северуса немного утешило, что ненависти и злости в ее взгляде нет.

Не задерживая на них взгляд, он отвернулся. Говорить с ними сейчас не хотелось. Он слишком много потрясений пережил за эти дни, хотя и меньше, чем все остальные его друзья. Или, уже бывшие друзья?

Пересекая гостиную, краем глаза он заметил, что они поднимаются с места и идут за ним.

Значит, разговору всё-таки быть.

========== 117. Трое друзей Джеймса Поттера II ==========

Джеймс Поттер

Их с Лили в Мунго продержали две ночи.

Они, конечно, практически не пострадали, на Лили и вовсе и царапины не было, но Джеймсу впервые не хотелось покидать больницу.

Ни Сириус, ни София всё ещё не пришли в себя. Софию он не видел, к ней никого не пускали. А вот от палаты друга он не отходил.

Джеймс как в тумане помнит ту самую ночь. Момент, когда они оказались в поместье Лестрейнджей.

Тогда он только и думал о том, чтобы защитить Лили. Он даже не испытывал страха перед Волан-де-Мортом, пытаясь полностью завладеть его вниманием.

По-настоящему он испугался только тогда, когда прибыли Пожиратели Смерти. Вот это было действительно страшно. Чувство, что тебя загнали в угол и окружили, что вот-вот и всё, конец.

И он не думал, что способен так радоваться мракоборцам.

Как позднее сказала Лили, она надеялась, что Ремус сообщит преподавателям о случившемся. Наверняка, кто-то из них послал помощь.