— Я устала, Северус, — прошептала она.

— Что значит, устала?!

Она вновь закрыла глаза и помотала головой, слегка поморщившись от его громкого голоса. С трудом приподняв руку, она сжала в ладони свой кулон, висевший на шее.

— Я устала… бороться, Северус, — слабо произнесла она.

Жалость к матери постепенно начинала сменяться злостью.

— Устала бороться? — прошипел Северус. — Я работаю с Пожирателями только ради тебя! И ты говоришь, что устала? — воскликнул он, тут же понимая, что погорячился.

Обвинять ее сейчас было не лучшей идеей. Но Северусу и правда пришлось многим пожертвовать, чтобы продлить жизнь матери. И он не был готов к тому, что она так просто сдастся.

— Прости… я этого не хотела…

— Я знаю, — выдавил он.

Северус сел в кресло и опустил голову. Наверное, он мог понять ее. Она уже второй год не выходит из дома и по большей части лежит в постели, потому что ни на что больше нет сил. Круглые сутки она совсем одна и ей даже поговорить не с кем. Это не жизнь.

Но ему пришлось поступиться своими принципами, подвергнуть опасности своих друзей, и риску их дружбу, и все это ради матери. Поэтому она, считал Северус, просто обязана бороться до самого конца.

— Но я не хочу больше… жить.

Северус поднял на нее суровый взгляд, едва она закончила предложение.

— Пойми, Северус… — она окинула захламленную комнату несчастным взглядом, — я устала… я не хочу больше, — вновь повторила она, устремив на него пронзительный взгляд, продолжая сжимать свой кулон.

— Я, может быть, тоже не хотел с Пожирателями работать, — громко прошептал Северус. — Но мне пришлось! Из-за тебя! — вновь не сдержался он.

— Это несправедливо… обвинять меня…

— Жизнь вообще несправедлива, если ты не заметила!

Он продолжал смотреть на нее пылающим взглядом, но постарался взять себя в руки. Она и так слаба, а крики и обвинения только усугубят дело.

— Но надо бороться до конца, — спокойно произнес он. — Я делаю это ради тебя. А ты сделай это ради меня.

Подтянув к себе сумку, он достал деревянный амулет. Приподнявшись с кресла, он надел его на шею матери.

— Что это?

— Это рунная защита. Она снимет с тебя проклятье, и действовать на тебя оно больше не будет.

Северус надеялся, что когда мама почувствует себя лучше, когда проклятье перестанет на нее действовать, у нее вновь появятся силы и желание жить.

Эйлин посмотрела на кулон с двух сторон и подняла на него удивленный взгляд.

— Ты его сделал?..

— Нет. Мне помог… один друг, — произнес он, скривив губы.

Северус был по-настоящему благодарен Бланк. Хотя и не понимал, почему она ему помогла. Не понимал, почему она сохранила его секрет и дала ему время. Он знал, если бы он был на ее месте, он бы не стал ни помогать, ни хранить секрет.

И он не знал, можно ли ей доверять. Можно ли верить, что защита, которую она создала, сработает. Не исключено, что она в сговоре с Пожирателями и рунным кодом лишь усугубила дело.

Но интуиция была спокойна, как никогда. На каком-то подсознательном уровне он ей поверил и даже не перепроверил рунный код, который она составила. Хотя это и было без толку — ему до ее уровня было очень далеко, как бы Северусу не хотелось этого признавать.

— А теперь выпей зелье, — сказал Северус и протянул ей один из пузырьков. — Я не для того горбатился, чтобы ты тут… — он прервался на полуслове и вздохнул. — В общем, просто выпей. Пожалуйста.

Эйлин нехотя взяла пузырек и, еще с мгновение поколебавшись, выпила жидкость из него.

— Я прошу тебя лишь об одном — пить эти зелья еще три месяца, — произнес Северус, наблюдая за ней. — Потом я вернусь домой и… всё будет хорошо.

Она ему ничего не ответила на это, лишь кивнув. Но Северус видел по ней, да и он знал свою мать, если она что-то решила, вряд ли передумает. Он практически до конца был уверен, стоит ему за порог ступить, она снова перестанет пить зелья. Вся надежда была на защитный амулет. Он должен сработать, ей должно стать лучше. И она должна понять, что нужно продолжать пить зелья.

Поднявшись с кресла, Северус достал пергамент, на котором была дополнительная защита, и направился обратно в прихожую.

Порядка получаса он потратил на то, чтобы нарисовать все руны над входной дверью. Всего было тринадцать знаков. Северус не знал ни один из них, ни что они обозначают, ни как действуют.

Подобная безответственность ему была совершенно не свойственна. Раньше бы он досконально перепроверил каждый знак, каждую черточку и ее влияние, как на другие руны, так и ее одиночное действие. Но время поджимало, он уже не мог сомневаться в помощи Бланк и проверять то, что она сделала.

Как только он нанес последний штрих, весь ровный ряд рун мгновенно растаял, словно впитавшись в стену. Северус в первую секунду испугался, но потом вспомнил о том, что читал о таком. Подобную защиту очень опасно оставлять на виду, и, вероятно, в коде была руна сокрытия — этакая защита самой защиты. Это добавило ему уверенности, что Бланк сделала всё правильно.

Об этой дополнительной защите Северус решил не говорить матери. Он уже давно не мог ей доверять, особенно, после ее слов, что среди Пожирателей у нее есть свой человек. Так что будет лучше, если она останется в неведении. Дом она все равно не покидает, и внутри будет в полной безопасности.

Следующие сутки Северус потратил на то, чтобы привести дом хоть в какой-то порядок. Он навел небольшую уборку и на последние деньги закупил продуктов. И все это время следил за тем, чтобы мама пила зелье.

Он пока не заметил никаких улучшений в ее здоровье, но Бланк предупреждала, что проклятье хоть и сразу перестанет действовать, на восстановление может уйти несколько месяцев.

Хотя тот факт, что к вечеру воскресенья она уже могла нормально разговаривать, порадовал его.

Он зашел в гостиную, когда она рассматривала деревянный амулет и руны на нем.

— Мне всегда сложно давались руны, — произнесла она. — Хотя… этот предмет по своей сути похож на зелья. Тысячи знаков — тысячи ингредиентов. Сложные формулы. Особый порядок добавления. Взаимодействие с другими знаками и ингредиентами. Очень сложная сфера магии. И очень красивая. Я видела… как один человек с помощью рун мог себя в воздух поднять, мог мысли читать и сквозь стены видеть. А еще он на своей палочке руны начертил, усилив тем самым мощь заклинаний. Редкий талант…

Она замолчала ненадолго, а потом подняла на него задумчивый взгляд.

— Кто твой друг… который помог с рунами? — спросила она. Эйлин знала, что никто из его друзей Руны не посещает и, очевидно, что-то заподозрила.

— Он… — Северус замялся на мгновение, раздумывая, насколько безопасно будет называть имя Бланк. Но решил, все-таки, этого не делать. — Ты его не знаешь, он с другого факультета.

Эйлин вдруг слабо улыбнулась.

— Я рада, что у тебя появился еще один друг. И рада, что ты… принимаешь помощь. Ты ведь этого делать совершенно не умеешь, — продолжала говорить она с полуулыбкой на губах, — ни просить о помощи, ни принимать ее. А в этом нет ничего страшного.

Северус ей ничего не ответил, только скорчил многозначительное лицо.

— Твои друзья знают? — неожиданно спросила она. — О том, что ты… сотрудничаешь с Пожирателями?

— Разумеется, нет, — выпалил Северус.

Он не стал добавлять, что сегодня ему придется во всем признаться. Об этом матери тоже лучше не знать. Лучше никому не знать о том, что Мародерам скоро станет известно о его сделке.

— Понятно, — медленно произнесла Эйлин, всматриваясь в его глаза. — Но я думаю, они должны об этом знать.

Северус чувствовал, что она пытается в его сознание пробиться. Но учитывая ее нынешнее состояние, да и то, что он уже поднабрался хорошего опыта в окклюменции, у нее ничего не получилось.

Правда, Эйлин и не обязательно было проникать в его мысли, чтобы понять, о чем он думает, она и так хорошо знала своего сына.