— Да, обязательно.

— Отлично! — она встала, наклонилась к его уху и прошептала: — Вечером получишь и подарок.

У Ремуса сердце биться перестало от ее шепота. По ее тону, ее взгляду, не оставалось никаких сомнений, что именно это будет за подарок. По спине мурашки пробежали, а все мышцы натянулись от напряжения. Но она, будто ничего и не заметив, чмокнула его в щеку на прощанье и ушла.

Тяжело сглотнув, он повернулся обратно к столу, сразу наткнувшись на масленый взгляд Сириуса. Все наваждение спало в один миг.

— Грин наверняка приготовила для тебя нечто особенное, — произнес Сириус, приподняв вверх брови и многозначительно на него посмотрев, расплываясь в вульгарной улыбке.

Ремус моментально покраснел и поднял на Сириуса недовольный взгляд.

— О, да-да, — подхватил Джеймс. — Эшли, наверное, уже и так вся извелась. Сколько ты ее мурыжишь? Полгода? Девственниц на секс развести и то быстрее, чем тебя!

— Я не хочу это обсуждать, — с жесткостью в голосе произнес Ремус, сидя, по-прежнему, под цвет факультетских флагов. — Прекратите.

Но друзья и не думали останавливаться.

— Как думаешь, где она собирается совратить тебя? — спросил Сириус.

— В пуффендуйской гостиной? — предположил Джеймс.

— Нет, там народу всегда слишком много. Причем, в любой час дня и ночи, — ответил ему Сириус.

— Можете пойти в Выручай-комнату, — сказал Джеймс, посмотрев на Ремуса. — Думаю, Эшли можно открыть эту тайну.

— С чего вы вообще взяли, что что-то будет? — угрюмо проворчал Ремус, глядя в свою тарелку.

— Да ладно тебе, — усмехнулся Сириус. — Я слышал, как она тебе на ушко про подарок шептала. Думаешь, она имела в виду новенькую книжку по Защите?

Ремус и сам это понимал. По тому тону, каким Эшли сказала о подарке, легко можно было догадаться, что это и правда нечто особенное.

И от одной только мысли у него сердце с ритма сбивалось.

Но ему совершенно не хотелось обсуждать это с друзьями. В особенности с Сириусом, который не сводил с него красноречивого взгляда. И который, как назло, не замолкал.

— Вы ведь уже дошли до третьей базы? — не унимался он.

— Ничего не знаю ни о каких базах, и знать не хочу, — недовольно произнес Ремус, которому уже становилось некомфортно от жара щек.

— Третья — это когда можно трогать все ниже пояса? — уточнил Джеймс.

— Да, Джеймс, петтинг, — Сириус расплылся в улыбке.

— Господи, — прошептал Ремус и уронил бордовое лицо в ладони, не в силах поднять взгляд на друзей. Джеймс понимающе усмехнулся, а Северус процедил:

— Мы, вообще-то, за столом. Можно попросить вас.

— Попроси, — хмыкнул Сириус и снова обратился к Ремусу: — Ну, так как, Рем, дошли?

— Я не буду отвечать на этот вопрос, — Ремус поднял на него горящий нездоровым блеском взгляд.

— Значит, я прав, дошли, — удовлетворенно произнес Сириус.

— И как тебе? — тут же поинтересовался Джеймс, повернувшись к нему всем корпусом.

— В смысле… в смысле, как? А как это может быть, по-твоему?

— Ну, не знаю! Ты нам ничего не рассказываешь! — с укором произнес Джеймс. — Я вот вам всегда все рассказываю.

— Да, и знаешь, — заметил Северус, обратившись к Джеймсу, — мы легко бы прожили без некоторых подробностей.

Джеймс в ответ сразу возмутился. Конечно, как же это так, что друзья могут прожить без подробностей его жизни.

Воспользовавшись тем, что Северус отвлек внимание Джеймса на себя, Ремус поднялся из-за стола.

— Я в библиотеку, — бросил он друзьям и заторопился на выход.

Первым уроком у него было окно, и он надеялся отсидеться в тишине и одиночестве.

Как бы Ремус не старался, а избавиться от откровенных картин, поселившихся в голове после слов о подарке, не удавалось. Ведь и правда, они с Эшли встречаются уже четыре месяца. Он любит ее всем сердцем, и хочет близости с ней.

Как и она. С каждым разом их поцелуи становятся все более страстные, с каждым разом она позволяет его рукам пробираться все дальше. Ему становится все труднее останавливать себя, а Эшли, кажется, вовсе и не хочет, чтобы он останавливался.

Но он боится ее разочаровать. Боится ей навредить.

Ему было очень трудно переступить через себя и позволить ей влюбиться в него. Позволить себе влюбиться в нее. Он с трудом переборол себя. И ему все еще приходится часто напоминать себе, что он, как и все остальные, также заслуживает любви и быть счастливым.

И сейчас предстоял еще один трудный шаг. Для Эшли это важное событие. И не потому, что это впервые. А потому, что он — оборотень. Он может потерять голову, поддаться искушению и сделать ей больно.

Ремус знает себя. Ему никогда нельзя терять контроль над собой и своими чувствами. Он всегда старается сохранять хладнокровие и спокойствие. Потому что стоит поддаться эмоциям, и волчья, животная сущность берет вверх.

Будь то гнев, тоска, радость или же страсть. Переживаемая эмоция начинает ощущаться в двойном размере. Разум затмевают чувства, оставляя лишь одни инстинкты.

У него был небольшой опыт близости с девушками. И этот опыт для него очень болезненный. В эти моменты он был совершенно не нежен и не внимателен по отношению к девушке.

Впервые это случилось, когда он был на пятом курсе. Сириус тогда уговорил его идти на рождественский бал со старостой Пуффендуя, которая училась на год старше их. И которая была одной из бывших его подружек.

Как и говорил ему Сириус, ее даже просить ни о чем не пришлось и уговаривать. Она сама посреди бала увела его в пустой класс. Ремус старался сохранить сознание до последнего, но под напором привлекательной девушки и парой порций выпитого огневиски, быстро сдался.

Он плохо помнил те минуты. Воспоминания сохранились лишь урывками. То, как он прижимает ее лицом к холодной стене. Как до синяков сдавливал ее руки, заводя их ей за спину. Как с силой оттягивал ее голову за волосы, прокусывая кожу до крови. Как она громко стонала, то ли от боли, то ли от удовольствия, распаляя его лишь еще больше.

И второй раз, последний, это произошло летом после пятого курса. И после смерти мамы.

Ремусу все еще больно вспоминать тот день.

Девушка была обычной маглой, и жила в деревушке, которая находилась неподалеку от его дома.

И если поначалу она была не против, и даже сама первая полезла к нему с поцелуями. То в процессе она говорила, что ей больно и просила его остановиться.

Только вот сознание у него уже было полностью перекрыто. Смерть матери и душевная боль, предстоящее полнолуние и психоз. Все наложилось друг на друга, и остановиться он не мог, даже если бы захотел.

Он до хруста сжимал ее руки, чтобы она не сопротивлялась. Кусал до крови и оставлял глубокие царапины. Он помнил ее слезы и невыразимый страх в глазах.

Наверное, было бы милосерднее стереть ей эти воспоминания. Но Ремус сильно сомневался, что он сможет правильно использовать нужное заклинание.

Об этом случае друзьям он не рассказывал. Пожалуй, это было его единственной тайной от них. И единственным поступком, который он себе никогда не простит.

Именно поэтому Ремус так и боялся близости с Эшли. Он боялся, что разум снова перекроют эмоции, что волчья сущность возьмет вверх, он сделает ей больно или покалечит.

С одинаковой силой ему хотелось ее, и не хотелось, чтобы этот момент наступал.

***

Когда время стало приближаться к ужину, он начал впадать в панику. У него даже мелькнула мысль, попросить у Северуса какое-нибудь лекарство, помогающее оставаться в сознании. Но Северус целый день был в компании Джеймса и Сириуса, а просить при них Ремусу не хотелось — от объяснений не отвертишься, как и от пошлых шуточек.

За ужином кусок в горло не лез, и он только об одном и думал. В голову стали проскальзывать идеи притвориться больным. Но он быстро себя одернул. Эшли не заслуживает такого.