— Ничего не понял, кроме последнего слова, — нахмурился Сириус.

— Твой французский безупречен, Сириус Бланк, — сказала София и повернулась к Джеймсу, — а тебя он послал к черту, между прочим.

— То есть, первое, что ты выучил, это обзывки и посыл к черту? — с улыбкой спросила Лили у Сириуса.

— Нет, у него в запасе еще целый арсенал пошлостей, — ответила за него София.

— Ладно, идем уже, публика заждалась, — поторопил ее Сириус, подталкивая вперед.

София и Сириус встали на небольшое возвышение, специально для них подготовленное. Они о чем-то еще переговаривались, потом Сириус повернулся ко всем, посмотрел на Лили и произнес:

— Песня посвящается нашему Цветочку, самой ответственной старосте, первой студентке школы и будущему колдомедицины.

В гостиной раздались аплодисменты, а Лили не сдержала довольной улыбки.

— Они две недели репетировали, — шепнул ей Джеймс, стоящий рядом. — Хотя, не уверен, что они именно репетициями занимались, когда запирались в нашей спальне и всех выгоняли.

Лили легонько пихнула его локтем в бок, призывая к молчанию, и наблюдая за «группой».

Первая начала играть София, и Лили с первых нот узнала знакомую мелодию одной из любимых песен Элтона Джона.

There’s a calm surrender

To the rush of day

When the heat of the rolling world

Can be turned away

С нежной улыбкой Лили смотрела на Сириуса, который не спускал влюбленного взгляда с Софии, подыгрывая ей на своей гитаре, и, как только она подошла к припеву, он совершенно также прикрыл глаза и запел с ней в унисон, эхом повторяя ее голос:

And can you feel the love tonight

It is where we are

It’s enough for this wide-eyed wanderer

That we’ve got this far

And can you feel the love tonight

How it’s laid to rest?

It’s enough to make kings and vagabonds

Believe the very best.

Лили до мурашек по коже пробирали их голоса. Она поражалась, как удивительно чистый голос Софии идеально гармонирует с низким и глубоким голосом Сириуса, как они накладываются друг на друга и переплетаются. Но еще больше ее поражало то, как они смотрят друг на друга. Песня хоть и посвящалась Лили, но они не сводили взглядов друг с друга, словно кроме них тут никого больше нет.

Все куплеты пела София, но на припеве всегда присоединялся и Сириус, дублируя ее голос. Лили еще не доводилось слышать что-то столь проникновенное. Что-то, что пробирало до самых глубин души, отдаваясь в сердце.

Ей хотелось поделиться эмоциями с Джеймсом, но она и пошевелиться боялась, как бы ни спугнуть столь волшебный момент. Она посмотрела на него, Джеймс, как и она же, заворожено слушал песню, закрыв глаза. Лили протянула руку и взяла его за ладонь, переплетая пальцы, и чувствуя, как он сжимает ее своей рукой.

Лили так не хотелось, чтобы песня заканчивалась. Хотелось, чтобы этот момент длился как можно дольше. Момент, что наполнял душу невообразимым теплом и уютом, покрывал кожу мурашками, и заставлял все трепетать внутри.

And can you feel the love tonight

How it’s laid to rest?

It’s enough to make kings and vagabonds

Believe the very best.*

Когда они допели, еще несколько мгновений стояла полная тишина. Никто не решался прервать этом момент. И Сириус, взглянув на Софию, обратился к «залу», тут же разряжая обстановку:

— Если что, наша группа в поисках клавишника и барабанщика.

— Детей себе заведите, будет вам группа, — едва слышно сказал Северус, стоящий возле Лили, и которого слышала только она. Лили повернулась к нему и с улыбкой кивнула.

— Я умею играть на клавишах! — воскликнул Бенджамен. — На рояле с малых лет заставляли!

— Извини, Бенджи, — ответил ему Сириус, — только не ты.

— Почему? — притворно обидевшись, возмутился он.

— Имел неосторожность не так посмотреть на Софию, — усмехнулся Джеймс, ответив Бенджамену. Он уже хотел что-то сказать, но его опередила Эммелина:

— Группа, можно сейчас что-нибудь повеселее?

— Все заказы сегодня принимаем только от именинницы, — улыбнулся Сириус.

Лили еще никогда так не веселилась. Джеймс устроил для нее настоящий праздник, такой, о каком она и мечтать не могла. Она была счастлива находиться в окружении любимых людей, и видеть радость на их лицах. Им всем сейчас нужна была небольшая передышка, небольшой праздник, и Лили была безумна рада, что они все смогли прийти к ней.

В этот вечер для нее спели все любимые песни и у ABBA, и у The Beatles, и София даже знала одну песню у Дэвида Боуи, которого Лили так любит.

Они играли в фанты и крокодила. И даже в «правду или действие», только в этот раз без заколдованного списка, поэтому все врали напропалую.

Время уже приближалось к полуночи, когда Лили впервые подумала о порядке и о других студентах.

— Джеймс, а где остальные гриффиндорцы? — с беспокойством спросила она, отведя его в сторону. Она только сейчас поняла, что остальные, как ни странно, даже не спускаются на шум. — А профессор МакГонагалл? Она нас не услышит?

— Не переживай, Лили, — улыбнулся он, после того как торопливо поцеловал, — тебе сегодня не надо ни о чем волноваться. Это уже сделал я.

— Но как?..

— С гриффиндорцами я договорился, — важно заявил он и снова самодовольно улыбнулся, — а на гостиную наложен десяток заглушающих чар, МакГонагалл нас не услышит. И другим мы не помешаем.

Она уже хотела ответить, но ее прервал подвыпивший Бенджамен, который забрался с ногами на диван и поднял очередной тост в честь именинницы. Лили, будучи и сама в непривычно приподнятом настроении, сразу на это отвлеклась.

Когда на сцену вновь упросили выйти группу, Лили, воспользовавшись моментом, упала в кресло, немного передохнуть.

— Смотрика, — к ней подсела Алиса, разрумянившаяся от выпитого шампанского, — Поттер все-таки организовал оркестр для тебя.

— Это точно, — ответила Лили и с любовью посмотрела на Джеймса, который в этот момент вместе с когтевранцами исполнял дикий танец под дикую песню.

Смотреть на сумасшедшие пляски Эммелины, Бенджамена и Джеймса без улыбки было невозможно. Или же дело тут было в розовом вине мадам Розмерты, с которым Лили явно переборщила.

Празднование закончилось только в два ночи, и то, только потому, что часть присутствующих были старостами и ответственными людьми, пусть и под действием алкоголя.

Распрощавшись со всеми, Лили наконец-то осталась только с Джеймсом.

— Даже не знаю, как тебя отблагодарить за все это, — произнесла она, прижимаясь к нему с поцелуем.

— Хорошо, что я знаю, — улыбнулся он, вскинув брови. — К тебе?

Отблагодарив Джеймса сполна, и самой получив дополнение к подарку от него, Лили устроилась у него под боком, обнимая.

— Как ты продержался целый день? — спросила у него Лили с улыбкой. — Я думала ты и правда забыл.

— Ты представить не можешь, как мне было трудно удержаться и даже не намекнуть тебе, что тебя ждет вечером! — воскликнул он. — Слава Мерлину, что у нас занятия были по раздельности!

— И как только ты справился? — задала Лили риторический вопрос, с любовью глядя ему в глаза.

— Успокаивающий бальзам весь день хлестал, — выпучив глаза, ответил он.

— Серьезно? Это же вредно, Джеймс, — с осуждением сказала она, тем не менее, не скрывая умиления в голосе.

— Сев сказал, от одного дня ничего не будет, — отмахнулся он, и вдруг серьезно посмотрел на Лили. — Меня куда больше интересует, как ты целый день продержалась, и даже не намекнула мне, что злишься.

— А что я скажу?! Где мой подарок, Поттер? — с обидой в голосе произнесла Лили. — Я же понимаю, что есть дела поважнее… особенно сейчас.

— Глупая, — улыбнулся Джеймс и приподнялся, наваливаясь на нее сверху, — ничего важнее нет. Хоть война, хоть конец света, ты всегда на первом месте, Лили.

У нее сердце замирало от его слов, от взгляда любых карамельно-карих глаз, от нежных поцелуев.