София знала, что стоит ей встретиться с Блэком и все сомнения разом отпадут. Так всегда бывало — стоило ей только встретиться с ним взглядом, и она забывала обо всем на свете. Забывала о проблемах, о Джори и, порой, как дышать.

К Блэку ее звало сердце, но и Джори занимал не последнее место в ее душе. Ей надо было выбрать. В последний раз выбрать. Но она не могла сделать и шаг, застыв перед зеркалом посреди комнаты.

8:00. Я никогда не опаздываю. Блэк, наверное, уже злится.

…а выбор, на самом деле, я сделала уже давно…

Мародеры

Мародеры поднялись в свою спальню, чтобы переодеться, когда в гостиной стали появляться уже первые девушки, разодетые в красивые платья.

Джеймс крутился перед зеркалом дольше всех. Он старался хотя бы немного прилизать свои волосы, торчащие во все стороны.

— Сколько можно? Ты как баба, Джеймс! — вспылил Сириус, который уже полностью был одет, и которому тоже хотелось взглянуть на себя.

— Это мой первый бал с Лили! Я должен хорошо выглядеть! — огрызнулся он, выливая на ладонь средство для укладки волос.

Сириус отпихнул его локтем и окинул себя взглядом. Он был рад, что на балы разрешили приходить не только в мантиях, но и в классических костюмах. В белоснежной рубашке и черных брюках он смотрелся гораздо выигрышнее, чем в мантии. Да и рядом с Бланк должен выглядеть идеально.

— Будьте прокляты эти патлы! — ругался Джеймс.

— Раньше ты ими был вполне доволен, — заметил Северус, надевая классическую черную мантию и наблюдая за мучениями друга.

— Лили они всегда бесили!

— Это было раньше, — сказал Ремус, — сейчас, по-моему, она вполне ими довольна.

— Ты думаешь? — Джеймс резко развернулся на него.

— Ну, — неуверенно начал Ремус, — она всегда тебя за них трогает и вообще…

— Оставь, как есть, — произнес Сириус, — а то как бы хуже не стало.

Джеймс кивнул и подошел к шкафу:

— Осталось выбрать рубашку.

У Джеймса был подготовлен черный костюм-тройка. И оставалось определиться с рубашкой: классическая белая, песочная, которая красиво оттеняет его глаза, как заметила Лили, или же бордовая, под цвет платья его возлюбленной.

— Надевай белую, — посоветовал Сириус, глядя, как друг по очереди прикладывает рубашки к себе.

— Да, наверное, лучше ее.

Джеймс надел рубашку и стал застегивать ряд мелких пуговиц. Все ждали только его и, кто с нетерпением, а кто и с раздражением, смотрели, как он не спеша застегивает каждую пуговицу.

— Через десять минут нам надо быть в холле, — поторопил Ремус. Сам Ремус надел темно-коричневые брюки и светло-голубую рубашку, под цвет платью Эшли.

— Надо было заводить себе гриффиндорок, — усмехнулся Джеймс, — не пришлось бы ждать девчонок в холле.

Сириус, Ремус и Северус договорились встретиться со своими подружками в холле, как и все студенты, чьи барышни были с других факультетов. Джеймс же и Лили встречались в гостиной Гриффиндора.

— Если ты не поторопишься, то ждать придется тебя, — недовольно заметил Северус, — причем не кому-то, а Лили. Ты уже должен быть внизу.

— Иду я, иду! — воскликнул Джеймс, еще раз покрутился перед зеркалом и последний вышел из спальни.

В гостиной царила торжественная атмосфера. Было непривычно видеть столько разодетых студентов. У всех на лицах читалась загадочность и предвкушение торжества.

— Встретимся в Большом зале, — Сириус не стал оставаться с Мародерами и направился в сторону выходу, — Бланк никогда не опаздывает, так что мне лучше прийти пораньше.

Северус и Ремус, немного помедлив, решили тоже пойти в холл. Их девушки хоть и не отличались строгой пунктуальностью, но и заставлять их ждать, в случае чего, не хотелось.

Джеймс остался один. Он без конца ходил перед лестницей, ведущей в женские спальни, и постоянно поглядывал на часы. Лили задерживалась на минуту, но ему казалось, что на целую вечность. Он уже пожалел, что надел белую рубашку, решив, что надо было остановить выбор на песочной. Несколько раз взлохматил свои волосы, каждый раз чертыхаясь, и стараясь прилизать все обратно. Применил пару раз чистящее заклинание к своим ботинкам, хотя они и без того блестели сверх нормы. Сделал пару кругов по гостиной, попутно отчитав каких-то первогодок за слишком громкий смех. И снова взглянул на часы. Лили опаздывала уже на полторы минуты.

Если бы в гостиной не было людей, Джеймс уже давно превратился в оленя и пронесся до спальни Лили. Он уже был готов сунуть голову в лестничный проем и закричать ее имя, с просьбой поторопиться, как судьба сжалилась над ним и в проходе появилась Лили.

Джеймс потерял дар речи, не веря, что эта девушка, самая прекрасная девушка в мире, принадлежит ему. Лили была в темно-бордовом, почти черном, платье, полностью облегающим фигуру сверху и расходящееся солнцем чуть ниже колен, открывая стройные икры. Глубокий вырез был задрапирован кружевом, как и длинные рукава. Свои рыжие волосы она уложила на одну сторону, завив их крупными локонами.

— Лили… — прохрипел Джеймс. Прокашлявшись и немного смутившись, он подошел к ней и подал руку, помогая спуститься последние пару ступенек, — Лили, великолепно выглядишь. Ты знаешь? Знаешь, что в мире нет девушки, прекраснее тебя?

— Знаю, Джеймс, — Лили ему нежно улыбнулась, — ты мне это еще на четвертом курсе сказал.

Джеймс обнял ее и поцеловал в губы, накрашенные красной помадой. Лили никогда ярко не красилась, как правило, подчеркивая лишь глаза, но Джеймс не мог не отметить, что броская помада ей безумно идет.

— У меня ничего не осталось? — спросил он, показывая на свой рот и намекая на красную помаду. Лили в ответ звонко рассмеялась.

— Нет, помада заколдована, она не оставляет следов.

— Ох уж эти ваши женские хитрости, — произнес Джеймс, слегка нахмурившись, и про себя подумал, что вздумай Лили кого-нибудь поцеловать, он не сможет отследить его по следам от губной помады.

Спустившись в холл, они обнаружили оставшихся трех Мародеров. До восьми часов оставалось всего ничего, но в холле было не протолкнуться. Северус и Ремус выглядели немного взволнованными и все время поглядывали по сторонам, ожидая своих спутниц. Сириус выглядел мрачным и не сводил взгляда с выхода из подземелий, откуда тянулись слизеринцы и пуффендуйцы.

Когда Джеймс и Лили подошли к компании, на вершине ступенек появилась Дебора Белби. Северус тут же подошел к подножию лестницы, ожидая ее. Он этого не показывал, но Мародеры слишком хорошо его знали, чтобы не заметить, что того разрывает от волнения. Об этом говорило все — его полностью почерневшие глаза, легкое подергивание указательным пальцем на правой руке, застывшая кривая улыбка и медленное дыхание.

Северус и правда нервничал. Они хоть и договорились с Белби, что идут на бал как коллеги и что это ничего не значит, он все равно переживал. Все-таки это его первый бал, куда он идет вместе с девушкой.

Дебора, как и он же, была в классической черной мантии, украшенной серебряным узором. Пряди, обычно свисающие возле лица, она закрепила на затылке сложной витиеватой заколкой с синими камнями. И, хотя Северус и не был в этом до конца уверен, она даже подкрасила свои глаза, от чего они выглядели еще чернее, чем прежде.

— Отлично выглядишь, — произнес он, неловко краснея и проклиная себя за ненавистное смущение.

Северус не знал как себя вести. Не знал, будет ли уместно подать ей руку или же вообще не следует совершать лишних телодвижений.

— Спасибо, — Дебора мельком улыбнулась и кивнула на его друзей. — Идем?

— Идем, — он повернулся и вместе с ней подошел к Мародерам.

С Белби все уже и так были заочно знакомы, но Северус все равно решил ее представить.

— Дебора Белби, — обратился он к друзьям, — господа…и дамы.

Лили и Ремус ей приветливо улыбнулись и кивнули. Джеймс же расплылся в нехорошей улыбке.