— Уверен, ты справишься, — улыбнулся он. Ремус знал, что ей хоть и будет тяжело не рассказывать подобный секрет подружкам, но если уж она пообещала, то слово сдержит.

Эшли мечтательно вздохнула, перебирая вслух, все известные ей, песни Селестины Уорлок, отмечая самые любимые, и выражая надежду, что она споет именно их.

— Ну надо же, Селестина Уорлок… мы увидим настоящую легенду, — протянула она, с улыбкой на лице. — Моя мама хоть и магла, но она тоже очень любит ее послушать.

Эшли вдруг напряглась и выпрямилась.

— Кстати, Ремус, а чем ты будешь заниматься в рождественские каникулы? — спросила Эшли, хватаясь за кончик своей косы.

…о нет.

Ремус уже выучил наизусть все ее привычки, и если она только тянется к своим волосам — жди беды. Или как минимум непростого разговора.

Ему хватило лишь немного прислушаться к исходящим от нее эмоциям, чтобы отчетливо уловить нервозность. Ремус не понимал, с чем это может быть связано. Еще мгновение назад она была совершенно расслаблена.

— Рождество я встречу с отцом, — ответил он, не уточняя, что рождество он встретит в глубоком подвале под десятью замками и защитными чарами, так как на эту ночь выпадает полнолуние. — А в каникулы, наверное, встретимся с друзьями. Обычно мы собираемся у Джеймса…

Как только Ремус это произнес, он вдруг сообразил, что, вероятно, в этом году они и не встретятся. Джеймс позвал на каникулы Лили к себе в гости, и наверняка планирует провести все праздники с ней. И Ремусу бы не хотелось им мешать. Сириус, скорее всего, и на шаг не отойдет от Софии. И Ремус более чем уверен, что эта парочка займется осквернением поместья в Блэкпуле. А Северус явно будет возле матери все каникулы. Да и с Белби, наверное, захочет увидеться.

На него неожиданно нашла легкая грусть. Предыдущие пять лет в рождественские каникулы они всегда собирались у Поттеров на несколько дней. Это стало своеобразной традицией. И было грустно осознавать, что этого уже не случится.

Разумеется, все равно или поздно заканчивается… мы повзрослели, изменились. Не удивительно, что все предпочтут провести каникулы со своими девушками…

— Мы могли бы тоже встретиться, — Эшли вырвала его из раздумий, сжимая его руку и привлекая внимание. — Погуляли бы по Уиндермиру. У нас там очень красиво, потрясающая природа. Правда, зимой туристов много. Хотя, вообще-то, их круглый год много. Зато зимой работает несколько ярмарок! Жаль не удастся посмотреть морское чудовище, оно редко появляется на поверхности озера. Но можно посмотреть Камберлендские горы, там, между прочим, находится самая высокая точка Англии! Или сходить в Лейк-Дистрикт!

Эшли было не остановить. Она ему в красках описывала все красоты заповедника, поблизости от которого живет ее семья. Рассказывала о ярмарках, что проводят в их графстве, и что в прошлом году приезжал самый настоящий вампирский клан. И долго жалела, что не будет возможности взглянуть на чудовище, что живет в озере. Эшли и сама его никогда не видела, но свято верила во все легенды, что ходили в их городке об этом существе.

— Я думаю, это отличная идея, — сказал Ремус, когда она, наконец, закончила рассказывать.

— Правда? –на ее губах тут же засияла улыбка.

— Правда, — Ремус улыбнулся в ответ. Он и сам хотел бы встретиться с ней в каникулы, понимая, что за это время успеет по ней сильно соскучиться, а раз уж и все друзья будут заняты, то обстоятельства складывались как нельзя лучше. — Можно встретиться в Новый год…

— Будет здорово, если ты приедешь на пару дней ко мне, — выпалила она, не дав ему договорить до конца. — Мои родители приглашают тебя в гости, да и братья хотят с тобой познакомиться.

Вот и случилось то, чего он больше всего боялся. Знакомство с ее семьей. Это важный шаг для любого человека, а уж для него-то особенно. Ни одни родители не пожелают такого счастья своей дочери, как оборотня в пару. А если они продолжат встречаться, правда однажды всплывет. И ее семья его возненавидит.

Ремус покосился на Эшли. Он все еще не рассказал ей о своей болезни, хотя давно должен был сделать это. Он видел, с каким доверием она к нему относится, с какой нежностью смотрит. Он медленно влюблялся в ее ласковые прикосновения, в ее звонкое щебетание, в ее мягкие волосы, заплетенные в косы. Влюблялся в ее лучистую улыбку и сияющие глаза. Влюблялся в то ощущение тепла и уюта, что появляется в его душе рядом с ней. В ощущение легкости и света, что неизменно ее окружало. И, вероятно, он боялся лишиться всего этого. Боялся, что если расскажет ей правду, она не только отвернется от него, она будет смотреть с отвращением, будет жалеть обо всех поцелуях, что дарила ему, о времени, что провела с ним.

Ремус оправдывал себя тем, что он не заходит слишком далеко. Как бы ему не хотелось стать ей ближе, во всех смыслах этого слова, он не заходил дальше нежных поцелуев и легких объятий. И надеялся, что она не будет питать к нему еще большего презрения и отвращения хотя бы потому, что он не воспользовался ею.

Временами у него мелькала безумная мысль: никогда ей не рассказывать о ликантропии. Он даже думал, что смог бы прожить так всю жизнь, это вполне реально — придумывать отговорку раз в месяц, объясняя, куда он пропадает. Уж что-что, а притворяться обычным человеком он научился идеально. Только вот обманывать ее доверие он вряд ли сможет. Кого угодно, только не ее.

— Что скажешь? — спросила она, заметно волнуясь.

— Я… я не знаю, Эшли, — ответил он.

Ремус был совершенно не готов к такому шагу. В основном потому, что перед этим необходимо было объясниться с Эшли и во всем ей признаться. А он оттягивал этот момент до последнего.

— Думаешь, я слишком тороплюсь? По-твоему, еще рано с родителями знакомиться? — затараторила она, смущенно покраснев и опуская глаза. — Просто… я о тебе в каждом письме родителям рассказываю. И ты им очень нравишься. И я подумала, что это отличная идея — познакомить вас. Но, может, и правда, еще слишком рано. Дело в том, что… ты мне очень нравишься, Ремус. Вот я и решила… почему бы и нет? Да и родителям будет спокойнее, когда они увидят тебя и поймут, какой ты хороший…

Он не мог видеть ее разочарованное лицо. У него сердце кровью обливалось, едва из ее глаз пропадали лукавые искорки. Это было выше его сил.

— Эшли, — он взял ее за руку, заглядывая в глаза, — Эшли, ты права. Полностью права. Я тоже думаю, что нам надо познакомиться.

— Ты не шутишь? — тихо спросила она, приподнимая уголки губ.

— Нет. Я тоже думаю, что нам пора познакомиться с твоими родителями.

И самое главное, пора признаться во всем тебе.

— Да, в эти познакомишься, а пасхальные каникулы все у нас проведешь! — воскликнула она.

Эшли, в состоянии полнейшей эйфории, начала строить планы не только на рождественские каникулы, но и на пасхальные, до которых было еще несколько месяцев.

Ремус слушал ее вполуха, больше переживая по поводу знакомства с ее родителями. Он не представлял, как себя вести в таких случаях, и что следует говорить. И старался не слушать внутренний голос, который говорил, что когда он признается Эшли в ликантропии, то знакомиться с ее родителями вообще не придется.

Она, очевидно, заметила его волнение, и тут же стала успокаивать.

— Если ты нравишься мне, то и родителям, без всяких сомнений, понравишься! Да и вообще, в мире, наверное, не существует человека, которому ты мог бы не понравиться? — произнесла она, и, не дав ему ответить, продолжила: — Единственная проблема может возникнуть с Эриком — средним братом, он порой слишком рьяно меня оберегает, — Эшли мило сморщилась, впрочем, вполне довольная такой заботой. — Он будет строить из себя грозного брата, но ты не поддавайся на провокации.

— Я постараюсь, — улыбнулся он, не сводя с нее влюбленного взгляда.

Ремус и сам не заметил, в какой момент для него стало так важно видеть ее счастливое лицо. Как так получилось, что он не слышит голос разума, что требует или же порвать с ней, или же рассказать о болезни, полностью ослепленный ее улыбкой. Не понимал, почему вообще разрешил себе влюбиться в нее и сблизиться с ней. И почему тянет с важным разговором.