— Как ты уже знаешь, Джеймс и Лили расстались…- начал говорить Ремус, но Эшли не дала ему и закончить.

— Да, это из-за Элисон, — кивнула она. — Она, кстати, об этом безумно жалеет. Говорит, ее черт попутал. И все еще из-за этого очень страдает, — Эшли вытаращила на него глаза. — Она даже хотела подойти к Лили Эванс и сказать, что это она во всем виновата! Но ее отговорили…

Как уже успел узнать Ремус, Элисон, та самая пуффендуйка, с которой целовался Джеймс, училась вместе с Эшли, и была довольно милой и хорошей девушкой. И для которой было совершенно не свойственно целовать чужих парней.

— Вины Элисон тут нет, — сказал Ремус, — ну, разве что, совсем немного. Просто она оказалась не в то время, не в том месте.

Эшли согласно кивнула.

— Джеймс сам в этом виноват, и он полностью это признает, — сказал Ремус, легко потянув Эшли за собой, спускаясь к Черному озеру.

Джеймс действительно полностью признавал свою вину. И хоть Ремус и был согласен в его виновности, Джеймсу он об этом не говорил.

— Но они ведь еще помирятся! — воскликнула Эшли, — правда, Ремус?

— Помирятся, — неуверенно сказал он, — только…

— Только, что? — спросила Эшли. Ремус не знал, как правильно сказать то, что его так волновало в этой ситуации.

— Только вот… Джеймс ничего не делает, — ответил, наконец, он.

— Ничего не делает? — удивлённо переспросила Эшли.

— Да…понимаешь, Джеймс раньше Лили прохода не давал. Его не останавливали ни ее отказы, ни оскорбления, ни игнорирование. Он всегда с таким упорством добивался ее, — Ремус замолчал на мгновение, — а сейчас… стоит Лили на горизонте появиться, он сразу сникает, омрачается, посмотреть в ее сторону боится.

Эшли ничего не отвечала, внимательно его слушая.

— Это так не похоже на него, — продолжил Ремус. — Джеймс… тот Джеймс, которого я знаю, с бараньим упрямством бы добивался прощения. Не отступал ни на шаг, не переставал верить. И Лили бы его простила! Может быть, не сразу, но он бы добился своего. Как и всегда.

— Видимо, Джеймс действительно чувствует свою вину, — сказала Эшли. — Но он скоро с этим смирится, и добьется ее прощения. Разве не так?

— Хотелось бы в это верить, — Ремус тяжело вздохнул.

Они дошли до Черного озера и сейчас смотрели на его зеркальную поверхность, по которой проходила сильная рябь от ветра.

— Он говорит, что сам бы никогда не простил измену, — тихо сказал Ремус. — Говорит, что он недостоин Лили.

— Но ведь это не так! — возмутилась она. — Даже на Пуффендуе ходят легенды о том, как Джеймс Поттер добивался Лили Эванс!

Ремус слабо улыбнулся, взглянув на ее разрумянившееся то ли от возмущения, то ли от ветра лицо.

— А ты пробовал с ним поговорить? — спросила Эшли. — Спросить, почему он ничего не делает?

— Пробовал, — вздохнул Ремус, думая о последнем таком разговоре, когда Джеймс с ожесточенной злостью говорил, что для начала ему надо самого себя простить, а уж потом добиваться прощения Лили.

— А Лили? Вы же с ней старосты, наверняка общаетесь. Что она говорит?

Ремус и правда пытался днем ранее поговорить об этом с Лили. Не напрямую, но хотя бы намекнуть, узнать, что она об этом думает, и есть ли у Джеймса шанс на прощение. Ничем хорошим этот разговор не закончился.

— Лили и слышать ничего не хочет про него, — ответил Ремус. — И ее вполне можно понять.

Ремус вновь потянул Эшли за собой, не в силах стоять на одном месте. Они пошли вдоль кромки Черного озера, не доходя до воды лишь пару футов.

Ремус подумал, что, наверное, прошло еще слишком мало времени, но смотреть на страдания Джеймса было невыносимо.

— Но Джеймс и Лили не единственные, кто тебя беспокоит? — спросила Эшли, после непродолжительного молчания.

— Да, — кивнул Ремус, — Сириус…

Сириус, пожалуй, волновал Ремуса даже больше, чем Джеймс. Потому что, если с Джеймсом все было понятно, тот делился с ними всеми своими переживаниями, то с Сириусом дела обстояли куда хуже. Сириус полностью закрылся от них, ничего толком не объяснив. На все расспросы огрызался и злился.

— Что с Сириусом? — спросила Эшла, когда Ремус долго не продолжал.

Ремус посмотрел на Эшли. Она не знала, что Сириус с Софией встречались.

«Да не встречаемся мы!»

Или чтобы они там не делали вместе.

Впрочем, об этом никто в школе не знал, и Ремус сомневался, что может рассказать это Эшли, хоть и доверял ей.

— Сириусу нравится одна девушка…- нерешительно начал он.

— София де Бланк, — уверенно сказала Эшли.

Ремус на нее удивленно уставился, и Эшли улыбнулась.

— Это было слишком просто, — сказала она, с лукавым огоньком в глазах. — Когда мы сидели в «Трех метлах», Сириус даже не пытался скрыть своих чувств.

— Да, верно, — протянул Ремус, пораженный ее проницательностью.

— У них что-то случилось?

— Случилось, — кивнул Ремус. — Как ты уже, наверное, поняла, они не…афишировали свои отношения…

— Почему, кстати? — перебила его Эшли.

— Думаю, на этот вопрос даже они сами не знают ответ, — устало вздохнув, ответил Ремус. — Но сейчас…сейчас они, вроде как, расстались.

— Почему? — опять спросила Эшли, не дождавшись пока Ремус продолжит.

— В этом-то и проблема, — сказал Ремус, посмотрев ей в глаза, — Сириус ничего не говорит.

— Совсем ничего? — нахмурившись, спросила Эшли.

— Нет, конечно, он говорит, что она ему надоела, — поморщившись, ответил Ремус, — что давно надо было все это прекращать, что он всегда знал, что этим все и закончится, но…

— Но?..

— Но Сириусу она не надоела, — сказал Ремус, — и он не хотел это прекращать. И даже если он знал, чем это закончится, он явно этого не хотел.

— Почему тогда?

Ремус надолго замолчал. Он и сам много думал о том, что мешает другу признать свои чувства.

— Сириус очень сложный человек, — ответил Ремус, — он всю жизнь живет по своим собственным правилам и убеждениям.

Ремус опять замолчал, обдумывая все.

— И сейчас он просто запутался в своих чувствах, — сказал, наконец, он. — Когда ты столько лет отрицаешь что-то, насмехаешься над этим и уверенно говоришь, что уж с тобой-то этого точно не произойдет, а потом… когда потом это сваливается тебе на голову, во всей своей мощи… Сириус не знает, что со всем этим делать.

Ремус не озвучил, но подумал о том, что Сириусу не только себя удалось убедить, что он не способен на нежные чувства к другому человеку, ему удалось убедить в этом и остальных Мародеров. И, кажется, из всех них только Ремус быстро принял факт того, что даже до сердца Сириуса можно достучаться.

Джеймс, похоже, все еще до конца не верил, что Сириус с Софией не просто «проводили время вместе». А Северус и вовсе считал, что она ему не подходит, поскольку вызывает и усиливает все плохие качества Сириуса. Ремус с ним был совершенно не согласен. Возможно, София и была катализатором его отрицательных особенностей характера, но она вызывала и такие качества Сириуса, о которых они раньше и не слышали.

И самое главное, Ремус считал, что София как никто другой подходит Сириусу по той простой причине, что он не сможет подавить ее своим характером. Всех своих бывших подружек Сириус подавлял своим ярким и буйным нравом, напрочь заглушая их личность. Девушки терялись на его фоне, и от этого ему быстро становилось с ними скучно. София же была не менее яркой личностью, постоянно подогревая интерес Сириуса, обостряя его чувства и давая ему нужные эмоции.

Ремус очень беспокоился за него, боялся, что он может что-нибудь сделать с собой или с Софией. У него даже проскальзывала мысль поговорить с ней об этом. Но София вновь была в том своем состоянии, когда Ремус не знал, как к ней и подступиться. Когда у нее не читалась ни одна эмоция, полностью окутав ее непробиваемой тьмой.

— Наверное, Сириусу надо намекнуть, что он просто-напросто влюбился, — сказала Эшли, сдерживая улыбку.

— Поверь, это опасно для жизни, — ответил Ремус, припоминая все случаи, когда он пытался намекнуть об этом своему другу, и какой, после этого, поднимался крик. — Сириус упорно отрицает наличие своего сердца и любви в целом, — с иронией добавил Ремус.