Он лишь однажды слышал, как она играет и поет, но это было очень давно и он хотел услышать это вновь, а она каждый раз сопротивлялась. Но сейчас у нее не было выхода — желание необходимо было исполнять, и Сириус видел, что в сумке она принесла свою мини-гитару.

— Не забыла, — ответила она и стала выбираться из его объятий, — только это не крошечная гитара, а укулеле.

— Называй, как хочешь, — усмехнулся он.

Она встала с кровати, прошла до своей сумки, достала укулеле и, вернувшись на кровать, села по-турецки. Сириус все это время ею откровенно любовался. На его вкус, Бланк, в одной лишь его футболке и с распущенными волосами, выглядела просто изумительно.

— Что ты хочешь услышать? — спросила она, перебирая пальцами по струнам.

— А что ты можешь предложить?

— Предложить я много чего могу, — ответила она, усмехнувшись и стрельнув в него глазами, — но желание твое, тебе и загадывать.

— Давай Strangers in the night Фрэнка Синатры, — предложил Сириус.

— Ты другие песни у него знаешь? — Бланк усмехнулась.

— Знаю, но мне эта нравится, — Сириус счастливо улыбнулся.

— Это я уже поняла, — она подняла на него довольные глаза, — ты же ее поешь каждый чертов раз, как только мы видимся.

— Тебе же нравится.

— Нравится, поэтому петь я ее не буду, — категорично заявила она, — не хочу соперничать с твоим исполнением.

— Что ж, ладно, — протянул Сириус, задумавшись. — Тогда что-нибудь у Judas Priest? — улыбнулся он, с удовольствием глядя на лицо Бланк.

— Отличная группа, — с иронией сказала она, — но не с моим голосом и не с этим инструментом. Давай что-нибудь полегче.

— Scorpions?

— Я у них только одну песню помню, — ответила она, слегка нахмурившись.

— Отлично, ее и сыграй.

Бланк на него странно посмотрела и пожала плечами, еще с минуту перебирая пальцами. Сириус устроился поудобнее, разлегшись на подушках напротив нее, чтобы было удобнее смотреть.

I lose control because of you babe

I lose control when you look at me like this

There’s something in your eyes that is saying tonight

I’m not a child anymore, life has opened the door

To a new exciting life…

Сириус в очередной раз потерял голову. Ее обычно грубоватый голос сейчас плавно разливался, заполняя собой все пространство. Заполняя не только комнату, но и всю его душу.

Он не мог оторвать от нее взгляда, полностью завороженный процессом. Тем, как она слегка прикрывает глаза, перебирает пальцами по струнам и тем, как вздымается ее грудь, набирая воздуха перед очередным куплетом. Иногда она открывала глаза и смотрела на него, но на ее губах тут же появлялась улыбка и она опускала взгляд. Сириус подозревал, что ее веселит его выражение лица в этот момент, но не мог ничего поделать, продолжая не моргая пялиться на нее, как на чудо света.

Ему казалось, любая песня в ее исполнении будет звучать более глубоко и чувственно. И ему не хотелось, чтобы она хоть когда-нибудь останавливалась.

Сириус не знал, что на него так действует, ее голос или слова песни, или все разом, но он как никогда остро ощутил, что хочет видеть Бланк, которая поет только для него, всю свою жизнь.

…You and I just made

To love each other now, forever and a day.*

Она еще проиграла куплет, перебирая струнами все тише и тише и, наконец, закончила.

— Все, — тихо сказала она, взглянув на Сириуса.

— Давай еще раз, — тут же сказал Сириус.

— Больно жирно тебе будет, Блэк, — усмехнулась она и убрала укулеле на тумбочку.

— Ну, а если я сделаю так? — он наклонился к ней и повалил ее на кровать, оставляя нежные поцелуи на ее шее.

— Мерлин, Блэк, — простонала она, поддаваясь и открывая шею, — никогда не останавливайся.

Сириус улыбнулся, продолжая целовать ее. Он знал, шея — ее слабое место, и за поцелуи в нее, она готова душу продать.

Он лег сверху нее, руками двигаясь все ниже и целуя ее губы. Ее руки уже пробрались до молнии на его брюках. Но он вдруг подумал, что сейчас самое время сказать то, что давно собирался.

Он нехотя оторвался от нее, притормаживая ее руки, и сел.

— Бланк, мне надоело скрываться.

— Что? — поморщилась она, еще не до конца придя в себя.

— Мне надоело врать друзьям, что… у нас ничего нет.

— Люпин же знает, — ответила она, тоже садясь на кровати.

— Зато Джеймс не знает! — сказал Сириус, — у нас с ним никогда не было тайн друг от друга. А он мой самый близкий друг. Мне надоело постоянно скрываться и придумывать тупые отговорки.

Бланк слишком долго по мнению Сириуса молча смотрела на него.

— Ну, скажи Поттеру, если так хочешь, — довольно грубо ответила она, — но другим не обязательно.

Сириус вначале и правда хотел рассказать об этом только друзьям, но из-за внутреннего чувства противоречия не мог с ней согласиться, особенно, когда она говорила таким недовольным тоном.

— Нет, обязательно! — Сириус уже разошелся, — я хочу иметь возможность подойти к тебе и поцеловать, если я захочу. Я хочу говорить тебе всякие непотребности у всех на виду и обнимать тебя у всех на виду, — он подвинулся к ней ближе и поцеловал, обхватив лицо руками. — Хочу, чтобы все знали, что ты только моя.

— Я не твоя, Блэк, — усмехнулась она, но голос уже смягчился, а в глазах появился огонь.

— О, нет, милочка, — Сириус расплылся в улыбке, видя ее блеск в глазах, — ты целиком и полностью принадлежишь мне.

— Даже не мечтай, — улыбнулась она, садясь сверху него и целуя. Сопротивлялась она для вида. Сириус знал, что она принадлежит ему, и знал, что ей это нравится.

Руки сами оказались на ее бедрах, двигаясь все выше. Ему хотелось ее прямо сейчас и немедленно, но и хотелось до конца разрешить волнующий вопрос.

— Так что, завтра утром я приду в Большой зал и поцелую тебя на виду у всех твоих змей.

— Спасибо, что предупредил, — сказала она, продолжая целовать его лицо, — в Большой зал я завтра не пойду.

Сириус начал злиться. Он не любил когда ему сопротивляются, особенно, когда сопротивляется она.

— Почему, Бланк? Чего ты боишься? — спросил он, уворачиваясь от ее губ.

— Боюсь? — она приняла оскорбленный вид и слезла с него, садясь рядом, — ничего я не боюсь. Просто я не хочу…- она на секунду замялась, опустив глаза, — все же и так хорошо, Блэк. Для чего что-то менять и портить?

У Сириуса закрались сомнения, что все дело в том парне с колдографии и письме, что она хранит. У него тут же ум за разум зашел, оставляя только ревность и злобу.

— Это все из-за этого, — Сириус весь скривился, не желая произносить его имени, — из-за этого Джори?

Бланк на мгновение перестала дышать, с гневом глядя ему в глаза.

— Откуда ты о нем знаешь? — ледяным тоном спросила она.

— Откуда? — зло усмехнулся Сириус, — прочитал в этом дурацком письме, что ты так бережно хранишь в своей тумбочке.

Сириус знал, что его понесло не в ту сторону, но остановиться уже не мог. Он хоть и старался не думать об этом письме и о человеке его написавшем, но это все равно не давало ему покоя.

— Ты просто…невыносимый говнюк, Блэк, — по слогам произнесла она. Сириус видел, как в ее глазах поднимается ярость.

Бланк встала на ноги прямо на кровати. Сириус знал, что она сейчас будет орать на него, и поднялся вслед за ней.

— Ты не имел никакого права лезть в мои вещи! — ожидаемо заорала она. — Урод!

— Куда захочу, туда и буду лезть! — в ответ закричал он. — Попробуй, запрети мне!

Она нервно рассмеялась и запустила пальцы в свои волосы, откидывая пряди от лица.

— Ты невыносимый, Блэк, — прошипела она, с ненавистью глядя ему в глаза, — просто невыносимый.

— А что ты так переживаешь? — не вытерпел Сириус, — ты все еще любишь его?!

— Да, люблю! — выпалила она.

В комнате повисла оглушающая тишина. Сириуса словно ледяной водой окатили, смывая все его призрачные надежды и мечты, которые он еще даже не смог до конца принять.