– Дурачок! – засмеялась она. – У тебя слишком приземленная философия.

Мария выбежала на улицу и устремилась к беседке детского городка. Обычно здесь он всегда ждал её. Промокла она почти сразу, но не замечала этого. У беседки было темно. И она тихо позвала:

– Бобров?

Он вышел из темноты, и они вплотную приблизились друг к другу.

– Ты зачем здесь, Бобров? – почти дрожа, спросила она его.

– Я искал тебя, был у тебя в институте. Мне сказали, что там тебя нет уже три дня, на звонки ты не отвечаешь, я подумал, что может быть, с тобой что-нибудь случилось.

– Я заболела, Сева. Скажи, что ты мне больше не изменишь, Бобров?

– Никогда больше.

– Поклянись.

– Клянусь! Там всё было по-другому, понимаешь, там всё было немного не так, как ты думаешь, в тот вечер, тот праздник. Мы отмечали его, откуда она появилась, я даже не знаю, мы все немного выпили, – судорожно попытался объясниться он, но Мария его остановила.

– Замолчи! Ты что, хочешь мне рассказать обо всём этом? – возмутилась она.

– Ты простила меня? – неуверенно спросил он. – Но я этого не заслужил.

– Боже мой, Бобров! Я? Простила тебя? А что мне делать!? Я ведь не могу жить без тебя, как ты меня измучил! Разве я могу не простить тебя.

Не выдержав напряжения, она уже плакала вовсю.

– Прости меня, Мария. Я даже не знаю, как мне оправдаться перед тобой.

– Ты весь промок, Боб. Ты можешь заболеть, – немного неуверенно она пододвинулась к нему поближе, и он молча обнял её. – Я не смогу без тебя жить,– как заклинание повторяла она, – я так люблю тебя.

– И я люблю тебя, Мария. Я чуть не умер без тебя, я испугался, что ты меня бросишь.

– Молчи, Бобров,…молчи. Давай вот так постоим, дождь такой сильный и ты весь такой мокрый…

Они ещё долго стояли и молчали, обнявшись.

– Послушай, Боб, – вдруг неожиданно, словно что-то вспомнив, начала, запинаясь говорить Мария, – я думала все эти дни…об этом, ты ведь понимаешь меня? Я о том, что видела, если хочешь,…ну, если это так тебе необходимо, ну вот это, что я видела. Боб, ты можешь это делать со мной. Только ты мне больше не изменяй. Я не переживу. Хорошо, Сева?

Наконец-то в дверном проёме появился и он в окружении своих друзей. Она хотела выбежать ему навстречу, но потом передумала и с нетерпением ждала, пока он останется один. Но он уже крутил головой по сторонам и, увидев её, улыбаясь, шёл ей навстречу.

– Всё написано на твоём лице, Бобров. Ты можешь даже не рассказывать мне, чем закончилась твоя распределительная комиссия. Я и так всё вижу.

– А почему так грустно, Мария? – не смог он скрыть своего недовольства её интонацией. – Мы оба ждали результатов этой комиссии.

– Не знаю, но прости, что не разделяю твоей радости, – она пожала плечами и отвернулась. – Не переживай, это быстро пройдёт. А теперь, давай, рассказывай.

– Я получил единственное место в отдел внешнеэкономических отношений министерства. Я думал, что ты будешь рада.

– И, конечно, тебе помог Прокофьев? – догадливо и зло спросила она.

– Да, может быть, не обошлось без него. Ну и что? – также зло огрызнулся Бобров.

– А ничего! Боб, ты не самый, прости меня, выдающийся студент своего факультета. И вдруг тебе, именно тебе, выпадает самое хорошее, самое заветное место. Место, из-за которого рвут когти не самые слабые люди столицы. У тебя же никого нет, откуда он – такой блат? Как они могли дать тебе это место?

– Остановись, Мария. Так ты считаешь меня заурядным идиотом, простым глупцом, ты думаешь, что я не мог заслужить это место своим упорством в учёбе, ты думаешь, что я не справлюсь с этим назначением?! Ну, знаешь, этого я от тебя точно не ожидал!

– А что ты ожидал от меня, Бобров?! – почти крикнула она.– Что? Поклянись мне, что здесь никто не замешан, поклянись! Посмотри мне в глаза!

Она пристально посмотрела ему в глаза и он, не выдержав, отвёл взгляд

– Это глупо, Мария. Очень глупо. Устраивать из-за этого скандал. Прокофьев, к твоему сведению, – мой преподаватель. Такой же, как и десятки других. Что плохого в том, что он отметил мои способности и моё трудолюбие? Ты этого не предполагаешь? В конце – концов, это назначение позволит мне сделать успешную карьеру, обеспечить наше с тобой будущее.

– Твоё будущее! И без меня! Не уходи от разговора, Боб! Поклянись! – почти требовала она. – Поклянись мне, что здесь никто не замешан!

– Не знаю… – честно признался он, желая уйти от этого разговора.

– А я знаю! – она продолжала кричать, перебивая его.

– Что ты знаешь?! – огрызнулся он ей, но сразу же постарался взять себя в руки, испугавшись, что спор может перерасти в серьёзную ссору. На них стали обращать внимания прохожие, он взял её под руку и увёл в дальний уголок сквера.

– Мария, даже если ты захочешь со мной поссориться, то всё равно у тебя ничего не выйдет. Мы же с тобой обо всём договорились. Через неделю я выхожу на стажировку в министерство, потом год армии. Осталось потерпеть совсем немного. Потом мы поженимся, и будем жить в Москве. И тогда, я надеюсь, ты перестанешь со мной ругаться.

– Я с тобой не ругаюсь,– зло буркнула Мария, – я не хочу жить в Москве.

– И я не хочу, но в нашей провинции нет внешнеэкономических отношений, а я не хочу протирать штаны товароведом на какой-нибудь овощной базе в районном центре.

– Всё равно ты не ответил мне, Бобров,– упорствовала Мария, – ты говоришь о чём угодно, только не о том, о чём я тебя спрашиваю. Ты просто увиливаешь от ответа.

– Тогда я просто не понимаю, что тебе нужно. Мария? Мы не в первый раз обсуждаем этот вопрос. Для меня здесь нет никаких проблем. Ты любишь меня, а я люблю тебя. Мы оба закончили учёбу и через год, после окончания практики поженимся. Так? Так мы договаривались? Так! Всё! Это моя позиция и мы об этом говорили уже сто раз. Ну что?

Вопросы ещё есть?

– Да, – решительно ответила она. – Кто такая Наталья Прокофьева?

Бобров молчал, сделав возмущённый вид. Он несколько раз обошёл Марию кругом, а потом остановился и схватился за голову.

– Да откуда в тебе это?! Мария? Какая Наталья? Зачем она тебе?

– Прокофьева мне не нужна! Но это дочка того самого Прокофьева, который устроил тебе это место в министерстве. Та самая Прокофьева, которая училась в вашем институте на технологическом факультете. Потом, она бегала к тебе в общежитие и тебя с ней часто видели на дискотеке. Ты думаешь, я забыла ту длинноволосую брюнетку, с которой ты спал во время первомайской демонстрации и про которую ты мне сказал, что это совсем не то, что я думаю. Так кто же она тебе? Сокурсница? Подружка? А может быть, это она – твоя невеста? И почему её папаша – влиятельный и богатый человек, председатель распределительной комиссии, профессор, отдаёт единственное и самое престижное место распределения какому-то Севе Боброву – простому провинциальному пареньку из ярославской глубинки. Так, что ты мне на это скажешь?

– Я уже говорил тебе, Маша, что она мне безразлична, – процедил он недовольно сквозь зубы. – Я уже говорил тебе об этом. Много раз.

– Но не ты ей! Это я тебе точно говорю. Она опутывает тебя. Это аванс, Бобров. И тебе придётся расплачиваться за мой счёт. За мой счёт!

– Я и не предполагал, что ты можешь быть такой злюкой. Мы же договорились, что больше не будем вспоминать о том случае. У всех бывают необдуманные, случайные проступки, но всё это уже в прошлом.

– Нет, Бобров, не у всех! У меня их не было, потому что я люблю тебя, и все свои поступки я определяла только с этой позиции. Я никогда не старалась причинять тебе огорчений, зато ты преуспел.

– Ладно, Мария, хватит! – миролюбиво, но достаточно решительно остановил он её. – Ну, хватит, я устал от твоих нравоучений. Почему бы нам не воспользоваться свалившейся манной небесной, а? У них могут быть свои планы, а у нас свои. Я не хочу с тобой ссориться. Ну, в чём я виноват? Я же не жил, как ты, в тихой и мирной обстановке, среди любимых, родных и заботящихся о тебе людей. Общежитие есть общежитие. Там свои правила, свои законы, пойми меня, всё это уже позади. Ну, не мог же я закрыться от всех и жить как монах – отшельник в скиту. Там бы этого не поняли. Представь себе, что было бы, если бы и ты жила в общежитии…