– Алексей Иванович, – неожиданно и тихо позвала его Лена, – вы не могли бы съездить в Озерное? Узнали бы там всё, что и как, к матери моей зашли бы, ей бы всё объяснили, а? Сейчас в тайге самый сезон, людей незнакомых много, вас никто и не узнает. А?

– В Озерное? – до него только едва дошло. – А зачем мне туда ехать? За каким?

– Как зачем?! Ну, узнать про него, про того милиционера. Жив он или как.

– А чего про него узнавать? Ты же сама сказала. Его уже похоронили, наверное…

– Вообще узнать, ситуацию, к маме зайти или про неё узнать, а вдруг её за меня посадят. Никто же не знает, что случилось на самом деле, понимаете?

– Её-то зачем, Нечаева? Ах да,– он словно спохватился, вспомнив про капитана, – но её не тронут. Она же тут ни причём. А как я поеду, что я буду у неё спрашивать, у твоей матери? А вдруг там подумают, что это я его убил.

– Да вы не бойтесь, Алексей Иванович, – начала уговаривать его Елена, – если что случится и вас арестуют, то вы можете меня выдать, пусть забирают. Я на вас не обижусь, вы тут не при чём.

– Подожди, подожди, Нечаева, ты же сама мне говорила, что он тебя изнасиловал, избил…да, да, – опять он вспомнил про убийство, хотя глядя на неё в это трудно было поверить, – но и ты его, это…нет, нет, Нечаева, я не могу поехать, куда я поеду!? Ты же видишь, что я занят, я же пьесу пишу. И потом, прости меня, но где я возьму столько денег. Дорога, билет…рублей сто – сто двадцать нужно будет как минимум, нет, я не смогу.

– У меня есть деньги, Алексей Иванович,– почувствовав надежду, обрадовано сказала она, и он приятно насторожился, – я дам вам столько, сколько будет нужно.

– А откуда у тебя деньги? У него, что ли взяла, у этого милиционера? У мёртвого?

– Нет,– она потупила взор, – у матери взяла. Она на чёрный день копила.

– У матери!? И ты, Нечаева, хочешь, чтобы я к ней пошёл?! Да она меня убьёт! Ну, ты даёшь! У тебя в голове одна разруха.

– Не убьёт, если ей всё рассказать, как было на самом деле, не убьёт.

– Даже не знаю, Нечаева, – сказал он, немного задумавшись, – меня же там все знают, вдруг арестуют, начнут пытать.., спрашивать, откуда я про тебя знаю.

– Да зачем им вас пытать?! Вы что, партизан какой-то? Господи, да чего вам-то бояться? А если схватят, то скажете им про меня, расскажите, где я. Что теперь и приехать вам нельзя? Что не имеете права?!

– В самом деле, что я им партизан какой-то, – успокоился Смирнов, ему понравилось про партизана, – что, я не имею права ехать куда хочу. У меня и паспорт есть, и всё такое, в самом деле! В конституции написано, что все могут ехать туда куда хотят.

– Ну, вот видите, – обрадовалась Лена, – вы же не преступник, вас – то зачем они пытать будут. День – туда, день – обратно на поезде, день там, всего три дня.

– Три, четыре, пять, я иду тебя…пардон, искать, – печальным голосом подытожил Смирнов. – Это так, рифма. Но я же работаю, Лена, меня могут не отпустить, – он попытался немного покапризничать, посопротивляться, но уже знал, что поедет, сообщение о том, что есть деньги, воодушевило его. И он уже в уме прикидывал, во что обойдётся эта затея. – Если билет стоит тридцать рублей, обратно тридцать. Вообщем, Нечаева, меньше чем сотня не выходит, – уверенно и окончательно объявил меня.

– У меня есть,– обрадовано повторила она, – вы только поезжайте, я вам ещё вина куплю и в дорогу поесть соберу, Алексей Иванович.

– На работе придётся сочинять про болезнь родственников, Буратино пьесу ждёт…– тихо говорил Смирнов про себя, но он уже ехал, он даже слышал стук колёс поезда.

– Ничего, подождёт, – подбодрила она его, нетерпеливо перебивая и не давая возможности передумать.

Выпитое вино, убитое похмелье придали ему силы. Он пристально посмотрел на Лену и осторожно положил руку на её обнажённое колено. Дрожь пробежала по его телу. Она поняла, что будет дальше и сделала недовольную мимику. Но это не остановило его и, хотя он немного покраснел, но рука уверенно пошла вверх.

– Я не хочу, Алексей Иванович, я сейчас ничего не хочу – попыталась она отстранить его руку.

– Но я же люблю тебя, Лена, ты же помнишь, ты же знаешь…я тихо, я не больно.

– Хорошо, – она просто испугалась, что он обидится и передумает, – только как тогда, по-настоящему не надо.

И всё равно, раньше чем через две недели собраться Лёше Смирнову не удалось. На её несчастье в народном театре выдали долгожданную зарплату, и он её ритмично пропивал, аккуратно чередуя буйные пьянки с задумчивыми самоуничижительными похмельными днями. Каждый вечер он с пеной на губах рассказывал о своих грандиозных театральных проектах, размахивал руками, кулаками, что-то ей доказывал, угрожал, плакал и в пьяном бессилии засыпал на месте. Ей приходилось долго выслушивать его пьяные бредни, укладывать спать, терпеть его слюнявые ласки, бегать по утрам за похмельем. Она уже почти начала сомневаться в том, что он когда-то протрезвеет и всё же поедет в Озерное. Но как – то утром, он неожиданно быстро собрался и моментально бросился на вокзал, суматошно выслушивая на ходу её прощальные инструкции.

Через сутки с небольшим Алексей Смирнов уже был в Озерном. Роль нанятого детектива, в которой он себя ощущал, его вполне устраивала, но он не знал с чего начать свою миссию. И решил, что сначала надо отметиться в ближайшем питейном заведении. Ещё когда он работал совсем немного в Озерном, у него не было друзей, естественно и сейчас их не могло и быть. Будучи человеком достаточно неглупым, он понимал, что такое событие, как убийство милиционера и не простого милиционера, а капитана милиции – начальника районного отделения – это из ряда вон выходящее событие. А если учесть, что оно произошло совсем недавно, всего-навсего три недели тому назад, то об этом только и должны были судачить. Однако всё пока, внешне во-всяком случае, выглядело достаточно мирно и спокойно. Смирнов потолкался на перроне и побрёл в маленькое здание вокзала. Там он немного постоял у стенда «Их разыскивает милиция», но знакомых физиономий не обнаружил, что привело его в замешательство. Он даже перепроверил название станции, потом облегчённо вздохнул и спустился на привокзальную площадь.

Ему очень нравилась такая жизнь. Тепло, сытно, пьяно. Лёгкая спортивная сумка совсем не отягощала плечо, красные новенькие десятки приятно шуршали в кармане брюк, а ленивые винные пары, крутящиеся в голове после небольшой пьянки в поезде, просили немедленного продолжения. Опытным взглядом он окинул вокзальные окрестности и точно вычислил «гадюшник» – маленькое придорожное кафе. В таких местах всё всегда знают.

Прошло не больше часа, а Лёша Смирнов уже передвигал свои пьяные ноги в сторону Озерного, размышляя на тему о том, что не могло убийство районного милицейского начальства пройти мимо постояльцев привокзального кафе. Странное всё же это дело, думал он про себя, какой был смысл Нечаевой обманывать его. Убийство офицера милиции…нет, нет, тут что-то не так. Он бы и так её приютил, зачем надо было выдумывать эту историю про изнасилование, убийство, бегство. Вроде бы он не замечал, что она страдает воспалённым воображением. Надо быть осторожнее, как бы ни попасть в какую-нибудь неприятную историю. На трезвую голову всё бывает.

В Озерном было суматошно. Конец лета, начало осени – самый разгар сезона. В это время население городка увеличивается, чуть ли не вдвое. Местные жители не вылезают из тайги, заготавливают орехи, ягоды, грибы, кормят комаров, а приезжие со всех концов страны дикие лесорубы валят лес на дальних таёжных делянках, готовятся к первому снегу. В это время в воздухе над городком пахнет деньгами и по вечерам стоит пьяный гул. Наживались, все кто мог, одинокие старухи на квартирантах, самогоне сомнительного происхождения, рабочие столовые превращались не просто в вечерние кафе, а почти в ночные клубы. Повышался спрос на свободных женщин, а маленькая танцплощадка перед домом культуры лесорубов по вечерам напоминала место гладиаторских баталий. Милиция собирала богатый улов, зарабатывая на огромных штрафах и конфискациях.