Но он богат, а те условия, которые окружают её, показались ему недостойными. А он сможет подарить ей совсем другую жизнь, красивую и удобную. Ему так хотелось поделиться с ней своей удачей, своим состоянием. Ведь в принципе всё это было из-за неё, и жизнь может быть такой прекрасной и в сорок лет, и в пятьдесят. Мария красива и очень привлекательна, у них будет хорошая семья, они будут много путешествовать, у неё будет всё, что она захочет. Но как найти нужные слова? Сейчас, при таком необычном развитии событий.

– Вероятно, я должен просить у тебя прощения, – наконец выдавил он из себя.

– Прощения? За что, Боб? – удивилась она.

– За всё.

– Я не думала, что ты можешь стать таким сентиментальным. Стареешь, Бобров. Это жизнь и она сложилась у меня именно так, как она сложилась. Могла бы сложиться иначе, но я не сказала бы, что я несчастлива.

– Так ты счастлива?

– Нет, Боб, этого я тоже не сказала бы. Хотя смотря, что считать за счастье. Я нужна людям, которые меня окружают и у меня есть всё, что делает человека счастливым. Дом, семья, любимая работа, дочь…

– Этого мало – перебил он её, но она не дала ему договорить и резко вставила:

– Мне хватает. Я же сказала тебе, смотря, что считать счастьем.

– Да я не об этом. Это не то, это совсем не то. Дом, семья, может быть. Но за Сергея ты вышла из-за обстоятельств, помолчи и выслушай меня, не перебивай. В тебе всегда жила мать Тереза и просто его пожалела. Прости, но и Аня – не твой ребёнок…

– Это мой ребёнок! – почти крикнула она ему в ответ.

– Хорошо, хорошо…прости меня, ты же понимаешь, что я имел в виду. Дай мне сказать, ты замужем всего каких-то три или четыре года, все эти годы до Сергея ты ждала меня, почти пятнадцать лет! Неужели всё так быстро улетучилось? Конечно, если бы ты была одна, то мы говорили бы не здесь. Ну, посмотри вокруг, Мария, что здесь тебя держит?! Не понимаю, как можно здесь жить? Этот почти вечный грязный снег, в гостиницах – хамство, в кабаках – пьянь, на улицах стреляют и бомбят как во время войны!

– Не всё так страшно, Боб. Ты просто от всего этого отвык. Ты изменился и смотришь на всё это другими глазами. Ты просто попал в такую ситуацию. Это не значит, что на улицах постоянно пьянь, как ты выразился, и стрельба, как во время войны. Здесь есть и другие улицы, и другие гостиницы и кабаки, к твоему сведению.

– Ладно. Допускаю, что перегнул палку. Может быть, но мне кажется, что здесь никогда ничего не изменится. Мария, давай уедем отсюда. Я богат, всё, что есть у меня, нам хватит на безбедную жизнь с лихвой. Мы объездим весь мир, самые красивые города и страны, я отвезу тебя на самые лучшие курорты мира и мы забудем весь этот кошмар. В Москве я оформлю все документы в два счёта, это не составит большого труда. Я уже предварительно договорился кое с кем. У нас прекрасный дом во Франции, не чета этим убогим избушкам, там отличные, приветливые соседи. А какой там воздух, Мария! И места невероятно красивые, я покажу тебе, хочешь…я, специально заказал фотографии для тебя. Средиземное море совсем недалеко, до него рукой подать и оно такое тёплое. А хочешь, я куплю для тебя яхту, Мария, ведь ты никогда не была на море…господи, что это я говорю. Просто я опоздал, совсем немного, но тогда я не мог приехать.

– Ты всегда не мог приехать, Боб! У тебя всегда находились дела важнее, чем я. Ты даже не мог приехать, когда умерла мама, а она так ждала тебя. Я похоронила её без тебя. Ты всегда опаздываешь со своими предложениями. Иногда мне кажется, что ты делаешь это осознанно.

– Ты же знаешь, я тогда ещё объяснил тебе, что дела нашей фирмы находились под следствием, и здесь, и там. Неужели тебе хотелось, чтобы меня посадили в тюрьму. Здесь же сначала сажают, а потом разбираются. Поэтому я и не мог оттуда уехать.

– Брось, Боб, я и не думаю упрекать тебя. Конечно, ты защищал своё дело, свою семью, ты делал деньги. Деньги на яхту, деньги на дом. Что ж теперь, ты уже всё сделал? Карьеру? Состояние? Сделал, да? Но мамы уже нет, Бобров! Нет и Маши Боголюбовой! Нет людей, для которых ты делал свои деньги, они им уже не понадобятся. Ты невероятно сурово обошёлся со мной. Сначала ты сказал, что свадьба будет через месяц, потом отложил её на год. Потом ты женился на Прокофьевой и выставил меня и мою семью на посмешище в городке. Я едва пережила это. После этого стала болеть Алина Михайловна, она не верила, что ты так способен поступить со мной. Твоя мать была старомодной женщиной и верила в принципы, в отличие от тебя. Потом ты снова появился, и я снова тебе поверила, и ты снова меня обманул,…не перебивай меня, я всё знаю и про судебное преследование, и про Прокофьева,…слава богу, здесь есть и телевидение, и интернет, и газеты ещё получаем. Теперь ты снова приехал и снова зовёшь меня куда-то. Зачем? Что тебе нужно от меня? Почему ты не можешь оставить меня в покое?

– Я люблю тебя, Мария. Я приехал, чтобы забрать тебя отсюда. Ты повсюду права, но без тебя я не вернусь, мне просто не жить без тебя. Я потерял всякий смысл, я потерял ориентиры, я не знаю, как мне жить без тебя.

– Так же, как и жил до этого! Я не верю тебе, Бобров! Не верю! Как мы будем жить с тобой!? Ведь прошла целая жизнь, твоя жизнь, моя жизнь. Было много разных дней, много разных людей, мы совсем другие сейчас, неужели ты этого не понимаешь? Мы – другие! Даже страна уже изменилась, она совсем другая, она не та, как в дни нашей юности, а ты говоришь те же слова, те же фразы. Так не бывает, Боб! Тогда мы любили друг друга, но мы были юными романтиками, идеалистами и я бы своими руками задушила бы того, кто сказал бы мне тогда, что Сева Бобров предаст меня. Мы всё называли своими именами, но теперь к этому уже нет возврата. Мы предавали – нас предавали, мы ненавидели – нас ненавидели, мы изменяли – нам изменяли! Всё в прошлом! Всё! В последние дни я часто думала обо всём этом и знаешь, что пришло мне в голову. Наверное, в жизни каждого человека есть предопределение, то есть – судьба. Наверное, всё – таки моя жизнь должна была сложиться именно так, а не по – другому. Так же, как и твоя жизнь. Ты стремился сделать карьеру, ты сделал её. Ты стал богатым, но разве богатство принесло тебе покой? Ты предал свою юность, свою любовь, ты, не задумываясь, ломал судьбы самых близких тебе людей. Получив одно, ты потерял другое. Ты же знаешь, что я совсем другой человек, в отличие от тебя. В детстве мы мало различаемся, но я никогда не стремилась сделать карьеру. До сих пор не знаю, хорошо это или плохо. Я всегда искала душевного спокойствия, уединения, я боялась больших городов, больших скоплений людей, машин, домов…я боялась асфальта и мостов… Что теперь говорить об этом! Молчишь? Наверное, ты думаешь, что я слишком несправедлива с тобой?

– Нет, Мария. Просто я тебя слушаю.

Вечером едва заметный, почти застенчивый стук в дверь разбудил Алину Михайловну. Было ещё не совсем поздно, но в тот день она плохо себя почувствовала и легла пораньше. Она накинула на плечи халат и пошла открывать дверь. Она уже знала, что это Мария.

– Машенька, проходи доченька. Что-нибудь случилось?

Мария быстро молча вошла и остановилась в прихожей. На улице шёл сильный дождь, было непроглядно темно, она вся промокла и очень жалела, что не надела резиновую обувь. Алина Михайловна принялась хлопотать вокруг неё и убежала в комнату.

– Снимай с себя всё, ты же совсем промокла, бедняжка. Я сейчас несу сухие вещи, проходи в комнату, Маша. Если хочешь, лезь под одеяло, постель очень тёплая, я грелку подложила.

С ворохом сухой одежды в руках Алина Михайловна вернулась в прихожую и застыла. Мария стояла, прижавшись спиной к стене, низко опустив голову, и плакала.

– Машенька, родная моя, что с тобой? Ну, Маша же…идём, идём в комнату.

– Я не могу…Алина Михайловна, простите меня, но я не могу, не могу пройти в комнату. Мне надо идти, простите, но мне пора.

– Уходить? Куда? Ты же только пришла, ты вся мокрая, да что с тобой, господи?! Объясни же, что случилось? Что-нибудь дома, не дай бог или… не томи душу, Машенька. Ты же зачем-то пришла? Рассказывай.