– Вы, вероятно, недавно у нас. Внизу есть клуб, там бар, телевизор и биллиард. Ваша карточка там действительна.

Поздним вечером, когда Бобров возвращался в свой номер, ему уже не казалось всё происходящее таким уж безнадёжным. Ведь ему удалось многого добиться и, конечно, не обошлось без протекции Прокофьева. И всё-таки, если бы кто-нибудь, хотя бы даже полгода тому назад предположил, что он, Бобров, окажется в служебной командировке во Франции. Нет, нет, это невероятная удача. Вот он, Севка Бобров или просто Сева Бобёр запросто гуляет по Парижу, он – сотрудник торгового представительства Советского Союза за рубежом и это ничем не хуже чем даже посольство. Что будет в их маленькой Покровке, когда узнают об этом, как будет гордиться мать, Мария, его друзья. Теперь никто не сможет сказать, что он ни на что не способен.

А Наталья? Бобров не верил, что она его любит, скорее всего, это каприз или какое-то случайное стечение непонятных обстоятельств. Конечно, ему льстило, что у него такая девушка. Иногда он замечал, что думает о ней с большой нежностью, любовью и желанием. Было бы здорово остаться здесь, во Франции, но тогда из жизни пришлось бы исключить Марию. Это казалось ему невозможным, он всё ещё не представлял своей жизни без неё, но уже понимал, что попал в переплёт и что когда-нибудь придётся принимать решение. Если он вернётся в городок, а он очень скоро должен будет вернуться, то, несомненно, стараниями Прокофьева его просто вышвырнут из системы внешторга и тогда…что тогда? В лучшем случае какая-нибудь торговая база или управление торговли в Ярославле или в Москве, но это в лучшем случае. В Москве тоже просто так на хорошую работу не устроишься. А где жить? У тётки Марии? Но это было возможным, когда они были студентами. А как быть сейчас, когда они поженятся. Придётся снять квартиру, а это уже проблемы, финансовые в том числе. Как всё-таки хорошо здесь. Чисто, опрятно, великолепная столовая, прекрасный клуб, и все такие приветливые, дружелюбные, участливые. Как же не хочется, чтобы всё это кончалось, как же не хочется возвращаться на угрюмую и холодную родину. Конечно, он понимал, что и он нужен Наталье. И дело тут не только в симпатии, или даже в любви. Ей надо было выйти замуж и как можно быстрее. Это было важным условием развития карьеры за рубежом. Вероятно, только он, как нельзя лучше, подходил на роль её мужа. Он знал, что она была ещё та карьеристка.

Он прошёл мимо стойки портье, подошёл к дверям своего номера и тут вспомнил, что оставил ключи внизу. Бобров уже хотел спуститься, как вдруг заметил полоску света, пробивавшуюся из-под его двери в полутёмный коридор. Он толкнул дверь, она оказалась незапертой. Он ещё раз посмотрел на номер на дверях, ошибки не было и, скорее всего, это горничная забыла закрыть её после уборки. Но, всё – равно он несколько неуверенно зашёл в свой номер. В прихожей горел слабый свет, в гостиной и спальне было темно. Так, на всякий случай он предусмотрительно закашлял и услышал в ответ шорох в постели. Он зажёг свет ночника и увидел проснувшуюся Наталью. Она протирала заспанные глаза.

– Ты где шатаешься, Бобров? – спросонья спросила она. – Уже полночь.

– А что ты здесь делаешь? – ответил он вопросом на вопрос.

– Кто, я?! – улыбаясь, ответила она ему. – Я здесь живу!

– Тогда я, наверное, ошибся номером,– ещё ничего не понимая, сказал Бобров, – прости…

– Нет, Сева, ты не ошибся. Мы с тобой живём в одном номере, – спокойно объяснила она ему. – Тебя это смущает?

– Сегодня ты уже второй раз изумляешь меня, словно великий фокусник.

– Ты не рад? Мы днём наговорили друг другу глупостей. Не стоит продолжать делать это сейчас и не надо создавать себе проблем. Ты приехал в командировку, через месяц вернёшься обратно. Что странного в том, что ты встретил здесь своего однокурсника?

– Однокурсницу, – поправил её Бобров.

– Ну да. Что в этом странного? – повторила она.

– Ничего.

Она ещё что-то говорила, но кровь уже ударила ему в голову. Он уже не слушал её, ему хотелось только одного – к ней в постель. Она была невероятно соблазнительной и красивой, такой он её ещё никогда не видел. Сильное и страстное желание окутало его полностью и победило все сомнения, словно ничего и никогда больше не было и не будет, кроме неё и этой постели…

– Я рада, что ты так думаешь. Послушай, ты что, совсем меня больше не любишь?

Он не ответил, а подошёл и присел на край кровати. Рука его ощутила её крепкое тело под лёгким одеялом.

– Вспомни, Сева, как нам было хорошо вдвоём. Ты, что, разлюбил меня? Так быстро?

– Нет, Наталья, просто я боюсь, что ты играешь со мной в какую – то игру. Это всё так неожиданно, – он чувствовал её зовущее тело. Она прижалась к нему, и он ничего больше не мог сказать. Ком застрял в горле, и он с трудом продолжил, – ты такая красивая, я скучал без тебя. Я часто вспоминал тебя…

– Забудем обо всём, Сева. Теперь мы снова вместе, нас ничто больше не разделяет,…иди ко мне, быстрее, быстрее…– она крепко обняла его и снова столь радостное, долгожданное чувство сладостного ощущения насквозь пронизало его. Он снова ничего больше не помнил, а медленно проваливался в головокружительный омут.

На следующее утро Всеволод Бобров начал работать в торгпредстве. Сумасшедший ритм сопровождал весь период его командировки, он мотался по всей Франции, разбирал рекламации, готовил материалы для новых контрактов, вёл документацию экспертиз. Он чувствовал, что им довольны. И ещё сильнее лез из кожи вон. Ему нравилась эта работа, ему нравилось общаться с людьми. Он совсем не чувствовал усталости и с каждым днём его всё сильнее тянуло к Наталье. Он боялся себе в этом признаться, но это было так. Вечерами она ждала его в офисе, они вместе ужинали в каком-нибудь незаметном кафе, потом ещё гуляли, прежде чем вернуться в гостиницу. Они больше ничего не обсуждали, ни о чём не говорили, они просто любили друг друга.

Так прошло почти два месяца. Неумолимо приближался день окончания его затянувшейся командировки. Он уже смирился с этим, сообщил домой о своём скором приезде, набрал кучу подарков для родных, для Марии. И прощальный вызов на приём к секретарю торгпредства мог означать только одно – пора паковать чемодан. Но он уже был готов к этому.

– Проходите, Бобров.

– Вы вызывали меня, Николай Анатольевич?

– Да, да, проходите, – секретарь торгпредства первый раз за всё время пригласил к себе Боброва, – много слышал о вас и не скрою, что это было очень приятно, особенно когда это исходило от наших местных партнёров. Послушайте, Бобров, у вас такой французский, – это что наследственность или приобретённый?

– Скорее всего, приобретённый, – уверенно ответил Бобров, – я плохо слежу за своей генеалогией, но не думаю, что это может быть наследственность. У меня в роду не было аристократов.

– А может быть, вы про них ничего не знаете? Раз вы не следите за своей генеалогией. Вы стали хорошим специалистом, а наши французские друзья от вас в восторге. Не так ли, Наталья Александровна?

Она стояла рядом со своим шефом и загадочно улыбалась.

– Что же нам делать с вами, а, Всеволод Константинович? Командировка ваша окончилась, но понимаете в чём дело? Не хочется терять способных работников и если так получилось, что вы, как – бы случайно попали к нам…вообщем, в отделе рекламаций освободилась вакансия. И нам кажется, что вы вполне подошли бы. Если вы не против и вам нравится работать здесь, то я могу рискнуть и ходатайствовать перед начальством в Москве.

Сева подумал, что он ослышался и его сейчас хватит удар. Ему предложили работать здесь на постоянной основе! Он даже не мог мечтать об этом, ему показалось, что это сон. Он посмотрел на Наталью, она улыбалась, и он понял, что это не сон. Раз секретарь торгпредства предложил, значит, он уже получил «добро» в Москве. И надо думать, что не обошлось без всесильного папаши. Но вот Мария, свадьба, дадут ли ему сразу отпуск.

– Благодарю вас за доверия, мне очень хочется работать здесь. Но мне надо съездить домой, Николай Анатольевич, – тихо сказал Бобров. – Это очень важно.