Члены комиссии и друзья Боброва с интересом наблюдали за этой сценой, но тут комендант постучала костяшками пальцев по столу и подозрительно посмотрела на Прокофьеву, а потом на Боброва.

– Товарищи члены комиссии, попрошу не отвлекаться. У нас ещё много работы. Пойдём дальше, здесь всё нормально. Видать кто-то слил информацию о предстоящей проверке, нигде не видно пустых бутылок.

– Вы идите, пожалуйста, я сейчас вас догоню, – попросила Наталья. Комиссия поспешно ретировалась, друзья Боброва догадливо переглянулись и вышли вслед за комиссией.

– Ну да, я специально пришла, Сева. Вернее, я использовала повод увидеть тебя. Ты ведь должен был позвонить, разве ты не помнишь?

– Я…я забыл, или нет, я был…занят…– попытался он оправдываться.

– Забыл?! Занят?! После того, что случилось между нами? Ну, ты даёшь, Бобров, ещё немного и я начну краснеть. У тебя что, за эти три недели память не прояснилась? Ты что, попал под асфальтный каток? Ты просто невежлив, если не сказать большего. А может быть, ты посчитал меня шлюхой? Как же, взяла и легла в постель, почти сразу…

– Зачем ты так, просто я не мог позвонить, – попробовал оправдаться он.

– Не мог? – не успокаивалась Наталья.– Почему не мог? Не делай из меня дуру, должна же быть хоть какая-то причина?

– Ладно, Наталья. Хорошо, тогда выслушай меня, – он попытался сосредоточиться, – если тебе так важна причина. Я попытаюсь быть честным с тобой.

– Попытайся, – весело разрешила она ему. – Может быть, у тебя получится. Давай.

– То, что произошло в тот день, вернее, в тот вечер…на дне твоего рождения, ни в коем случае не говорит о наших каких-либо отношениях. У меня есть девушка, мы…вообщем, я думаю, что это нечестно по отношению к ней, мы с ней дружим с детских лет и у нас есть планы на будущее.

– Всё! Успокойся, Бобров! – она резко остановила его.– Я сейчас заплачу, ты поменьше смотри индийские фильмы. Они плохо на тебя влияют. Ты уже обманул её! Твои душевные стенания ни в коей мере, как ты выразился, тебя не оправдывают. Мне, во всяком случае, это просто, прости, неинтересно. Ты уже обманул её, – она ещё раз повторила это – а я? Разве я тебе не нравлюсь?

– Так не бывает. Мы едва знакомы, Наталья.

– Уже нет, Бобров, – она вплотную подошла к нему и прижалась, – уже нет, Сева. Мы уже близки и теперь я – твоя девушка. Иди ко мне…

Она обняла его, прошлась ладонями по его груди, спине, слегка взъерошила волосы. Знакомое чувство предстоящего наслаждения, которое он не мог забыть все эти дни, вновь охватило его. Кожа покрылась тысячами острых точек, её прикосновение было похоже на разряд электрического тока. Сева понял, что он не в состоянии сопротивляться этому нахлынувшему чувству. И он сдался. Резкими, нетерпеливыми движениями он стал обнимать её. Конечно, он понял, что все эти три недели он ждал именно этой встречи. И как он теперь будет жить без Натальи, он уже не представлял.

– Я останусь здесь, Сева…на ночь…

– Ты сошла с ума! Я же здесь не один, а комендант, она наверняка пришлёт за тобой.

– Господи! Ты что, не хочешь, чтобы я осталась с тобой?!

– Я? Хочу!

– Ну и всё! А причём тут комендант? Что-нибудь придумаем, завтра – Первое мая, демонстрация…давай, зови своих ребят, сейчас будем отмечать праздник, а потом посмотрим, отправим их куда – нибудь. У вас две комнаты?

Сева Бобров неожиданно сильно привязался к Наталье. Он даже не знал, любит ли он её, но чувство к ней, какая-то непреодолимая сила всё сильнее и сильнее засасывала его, словно в омут. Иногда, правда, он пытался успокаивать себя тем, что это всего-навсего небольшая интрижка, но шло время и, хотя они с Натальей встречались не часто, но он уже чувствовал, как сильно ждёт этих встреч. Временами ему казалось, что он её любит.

Мария не могла не чувствовать перемен, происходящих в нём, но она была неопытна, она не знала, что ей делать. Она не знала, как ей бороться и надеялась только на скорое окончание учёбы и возвращение в Покровку. Ей казалось, что она может оскорбить его своими подозрениями. А Боброву удавалось надёжно скрывать свои отношения с Натальей от Марии. После того случая с телеграммой от дяди, повода ревновать у неё больше не было. Они об этом больше не говорили, но Мария чувствовала, что в нём происходят какие-то перемены. Она верила Севе, верила в то, что он просто оступился тогда, верила в то, что он сдержит своё слово, и они поженятся. Она, конечно, недооценила свою соперницу. Мария верила, что любовь сильнее всех обстоятельств и не думала, что может ошибиться. Но это оказалось не так.

Наталья Прокофьева, тем временем, медленно, но уверенно заполняла тот вакуум, который оставался в сердце Боброва. Они учились в одном корпусе, она много помогала ему в учёбе и вскоре стала абсолютно незаменимой. Она знала о его планах, одобряла их, но, как умная девушка, не торопила событий и старалась не создавать ему моральных проблем. Она никогда не заводила разговоров о любви, не строила планов на будущее. Они просто всё чаще и чаще бывали вместе.

Бобров думал, что ему не составит большого труда разорвать с Натальей, ведь их, в конце – концов, ничего не связывало. Иногда ему даже было обидно за эти бесчувственные, как ему казалось, отношения. Несколько раз он бывал у неё дома, виделся с её отцом. Конечно, он понимал, что это совсем другой мир. Круг её общения, её друзей был не таким, в каком он привык общаться. Наталья щадила его и старалась не выпячиваться, и он ей был за это благодарен. Пару раз, в самом начале, она делала попытки повлиять на него, давала советы как себя вести, как одеваться, делала мелкие подарки. Но он так резко это отвергнул, что она сразу же и навсегда перестала это делать.

Сева старался не думать о том, что же в нём привлекло такую девчонку, как Наталья. Скорее всего, это был просто каприз богатой и взбалмошенной чудачки. Иногда он даже думал о том, что было бы, если бы он сделал ей предложение. Ему становилось смешно. Конечно, замуж за него она никогда не пойдёт. Впрочем, его это устраивало.

Но время неумолимо шло вперёд и приближалось главное событие для всех троих. И для Всеволода Боброва, и для Марии Боголюбовой, и для Натальи Прокофьевой, и для их друзей наступала последняя учебная сессия, потом – государственные экзамены, диплом и распределительная комиссия. Всем троим, это справедливо казалось важнее всего, они подводили итог пятилетнего срока своего обучения. Начиналась новая, совсем другая жизнь. Они становились взрослыми людьми, дипломированными специалистами и вместе с надеждами на будущее благополучие они все понимали, что им надо что-то решать и в личной жизни. Но пока они готовились к сдаче государственных экзаменов.

В те дни, в один из вечеров Наталья была дома и решила сама приготовить ужин отцу. Она прибежала домой ещё днём, освободила от хлопот домработницу и заперлась на кухне. Никто лучше неё не знал, что любит её отец, и она старалась изо всех сил.

Ужинал Александр Иванович не спеша, с удовольствием смаковал кулинарные шедевры любимой дочери. Потом долго и тщательно вытирал губы и пальцы влажной салфеткой, после чего весело сказал

– Прекрасный ужин. Спасибо. Ну, а теперь я тебя слушаю. Как я понял, всё это, – он обвёл стол руками, – увертюра или прелюдия, как тебе будет угодно. Ведь я прав? Так чем же я могу быть полезным для своей дочери?

– Папа,– Наталья решила действовать напрямую, – мне неудобно из-за этого перед тобой, но мне необходимо попросить тебя позаботиться об одном человеке. Он студент экономического факультета, он выпускается в этом году. Он мой друг, папа…– осторожно закончила она, но последняя фраза наиболее заинтересовала Александра Ивановича.

– Друг? А я его не знаю?

– Знаешь. Он был у нас несколько раз, на дне моего рождения, помнишь. Его зовут Сева Бобров, высокий такой парень, тёмноволосый.

– Как же, помню,– довольно отозвался Прокофьев, – это хорошо, что он твой друг. Он мне тогда очень понравился, сразу видно, что парень неиспорчен городским асфальтом. Как его дела? Как у него с успеваемостью?