Кадровик всё это время согласно махал головой. Прокофьев, наконец-то обратился и к самому Боброву.

– Вот что, Бобров, придётся отложить отпуск. Ты комсомолец? Ну, значит и Родина тебя не забудет. Отпуск придётся отложить, потом отгуляешь. Будь здоров, Всеволод Константинович. Николай Петрович тебе всё объяснит.

Только Прокофьев вышел, как кадровик развёл руками и замотал головой.

– Вот, что значит родиться в рубашке. Ну и везёт же тебе, парень. Быстро в отдел виз, или нет, беги на первый этаж к фотографам. Я сейчас туда позвоню. Надо же, люди годами ждут, а тут – только с парты и сразу – Франция! Прокофьева – то, откуда знаешь? Родственники, что ли?

– Получается так, – замялся Бобров, – но мне бы домой съездить. А свадьба, как же?

– Вот что, Бобров, слушай меня внимательно. Свадьбу придётся отложить, через месяц вернёшься, привезёшь своей невесте настоящие французские духи, и она тебе всё простит. Учти, парень, это шанс и если тебе повезёт, если хорошо себя зарекомендуешь, то тебя могут там оставить…ну и везучий же ты, Бобров, – неожиданно он запел вполголоса, – пароход белый – беленький, ты меня позови, мы по палубе бегали, целовались с тобой… везучий, чёрт…собирайся, ночным экспрессом в Ленинград!

Конечно, он был счастлив тогда. Получить такое назначение сразу после окончания института было практически невероятно. На такое могли рассчитывать только единицы, а удача выпала ему, Севе Боброву. Способности здесь играли небольшую роль, в его институте дураков не держали. Связи, в том числе родственные, ценились на вес золота. Простая случайность, как ему казалось тогда, один маленький эпизод и словоохотливый кадровик разнёс по всему министерству, что Бобров – родственник самого Прокофьева. И этого оказалось достаточным, что перед Севой открылись все двери, он не мог не заметить особого отношения к себе. Но оставалось самое трудное – объяснение с Марией, с матерью. Он очень боялся, что его могут не понять.

Вечером все документы уже были готовы. Его затаскали по кабинетам, усталый, но довольный, он вышел из здания министерства. В его кармане лежал новенький загранпаспорт, служебное удостоверение сотрудника министерства внешнеэкономических связей. В папке лежало рекомендательное письмо на имя торгового атташе во Франции, сопроводительные документы на важный груз, а в руке он держал билет на ночной рейс «Красной стрелы». До отправления поезда оставалось немногим более пяти часов…

Сева Бобров очень любил Марию, чего в его любви было больше, искреннего чувства или детской привязанности, он не знал. Тогда, он просто никогда не предполагал, что в его жизни может быть другая женщина, не Мария. Но сейчас, торопливо собираясь на Ленинградский вокзал, он ясно и отчётливо ощущал, что ничто и никто на свете не сможет заставить его отказаться от этой служебной поездки. Даже Мария!

Ему повезло, и он сделал первый и очень серьёзный шаг к своему будущему благополучию. Он успокаивал себя тем, что всё это он делает и для неё, для Марии. Он не хотел возвращаться в провинцию, где всё напоминало ему о бедном и невесёлом детстве.

Пожив почти шесть лет в столице, ценой невероятных усилий ему удалось закончить престижный вуз. Случайный эпизод, случайная встреча с могущественным и влиятельным человеком дали ему шанс проявить себя, показать свои способности и знания. Разве можно было этим не воспользоваться?! Бобров жил только будущим, он не любил вспоминать своё детство в провинции. А что там было вспоминать? Смерть отца, безотцовщина, постоянные мытарства бедной, замученной нищетой матери, какая-то сюрреалистическая жизнь в маленькой и сырой квартирке, жизнь без будущего.

Благодаря стечению обстоятельств ему удалось вырваться оттуда и теперь ни за что на свете он назад не вернётся. Он построит свою новую жизнь, заберёт мать и Марию. В Покровку он больше никогда не вернётся. Никогда! Это было его осознанное решение.

До назначенного срока свадьбы оставалось три недели, до отправления «Красной стрелы» меньше пяти часов. Выбора уже не было, оставалось только позвонить и убедить Марию в том, что это шанс и судьба, что это необходимо для них обоих, для их будущего. Объясняться придётся по телефону и, не желая терять время, он поехал к её тётке.

Ада Никитична и Степан Васильевич приняли его очень хорошо. К счастью, всё обошлось как нельзя лучше, и он заручился их поддержкой. Они, конечно же, были в курсе предстоящего бракосочетания Марии и Севы, они тоже собирались в Покровку, но и на них произвело впечатление такой неожиданный поворот в его судьбе. Они посчитали это за хорошее предзнаменование его дальнейших успехов, безоговорочно приняли его сторону и обещали посодействовать объяснению с родителями Марии.

Сначала Сева позвонил матери. Она, кажется, его не поняла. На все его рассказы о Франции, о судьбе и о будущем благополучии она отвечала одной и той же фразой «А как же Маша, сынок?»

Объясниться с Марией оказалось, на удивление, намного проще.

–…это шанс, Мария, понимаешь? Помоги мне, не обижайся, постарайся убедить родителей в том, что это очень важно для меня, для нас обоих и свадьбу необходимо отложить, отодвинуть совсем на немного. Я вернусь меньше чем через месяц, и ты увидишь, как мы заживём! Сейчас мне трудно тебе объяснить что-нибудь по поводу этой поездки, я сам толком ничего не знаю,…но ты должна мне верить. Я люблю тебя, я очень скоро вернусь и мы заживём совсем по-другому. Мы станем богатыми, Мария, я не смогу упустить этот шанс, прости.

– Ну что ты, Сева, я верю тебе и я очень за тебя рада. Я так люблю тебя и, наверное, поэтому немного эгоистична, прости. Конечно, езжай, я подожду тебя. Я могу ждать тебя всю жизнь. Я очень хочу стать твоей женой, кроме тебя мне никто не нужен. Я всегда хочу быть рядом, хочу заботиться о тебе, стирать для тебя, гладить твои вещи, готовить для тебя еду. Я хочу ребёнка, Сева…нашего ребёнка. Ты только не бросай меня, хорошо…я не перенесу этого.

– Мария, зачем так трагично? С чего ты это взяла?

– Напиши мне оттуда, Сева, я буду тебя ждать…

Потом он часто будет вспоминать тот разговор и всё время думать о том, что было бы, если она со свойственной ей прямотой поставила бы ему тогда ультиматум. Или она или эта поездка! Ведь все знали об их свадьбе, разве можно такое утаить в маленьком городке. Назначен день регистрации в Загсе, уже были приглашены гости, куплены кольца и тут такое! Впрочем, нет. Он всё равно бы уехал!

Всё, что происходило потом, напоминало один короткий фильм о счастливом и везучем парнишке. «Красная стрела», Ленинград, белый пароход, море, Гавр и наконец – Париж! Париж, где каждый, кто туда попадает впервые, чувствует себя немного Наполеоном. Все прошло без сучка и задоринки, груз был доставлен в целости и сохранности и вовремя. На терминале его встречали сотрудники нашего торгпредства. Секретарь представительства был необычайно любезен и доброжелателен.

– Добро пожаловать во Францию, Бобров. Я вижу, что с языком у вас проблем нет, вернее, – он улыбнулся и поправился, – слышу. Немного практики и можно будет тянуть на премию братьев Гонкур. Сегодня отдыхайте, Бобров, а завтра будем решать, как правильно использовать ваши способности в дальнейшем. Сейчас я объясню, как добраться до нашего представительства. Это недалеко отсюда. Там же и будете жить, пока. В представительстве обратитесь в общий отдел. Там уже про вас знают и всё объяснят. Будьте здоровы.

Действительно, это было совсем недалеко. Через полчаса он подошёл к небольшому и красивому особняку. У входа дежурил полицейский. На маленькой латунной табличке было выведено на русском и французском языках – « Торговое представительство СССР». Он показал полицейскому своё удостоверение, тот вежливо козырнул и показал на парадный вход. На первом этаже у входа его встретил сотрудник охраны. Быстро пробежал глазами по его бумагам, кивнул головой вверх и сказал на чистом русском языке: