Вдруг ему стало жарко. Он подошёл к двери балкона и резко открыл её. В комнату ворвался поток свежего морозного воздуха. Бобров распахнул ворот рубашки, вышел на заснеженный балкон и даже не заметил, что он в тапочках. Бесконечно глубокая и беззвучная темнота простиралась вокруг, снег почти перестал падать, а похожие на маленькие алмазы многочисленные звёзды на чёрном небе предвещали морозную и солнечную погоду.

Почти час Сева Бобров торчал у закрытой двери начальника отдела кадров, министерства внешней торговли. Только вчера у него закончилась практика. Теперь он должен был получить две недели отпуска. Мария уже уехала в Покровку и ждала его там, ждала его и мать, друзья. В Покровке шли приготовления к свадьбе.

– Вы ко мне? – сначала Севе показалось, что он слышит голос во сне. Но он быстро пришёл в себя и увидел стоящего рядом с ним немолодого мужчину.

– Здравствуйте. Я сюда, – Сева ткнул пальцем в закрытую дверь, – мне к начальнику отдела кадров.

– Значит, ко мне, – весело ответил мужчина, – проходи. Практикант? – догадался он.

Мужчина взял его бумаги, на ходу перелистал их и показал Севе Боброву на стул напротив. Пару минут внимательно рассматривал документы.

– Так, Бобров Всеволод Константинович, так, так, что ж, Бобров, твоя практика окончена. Кроме слов благодарности здесь ничего нет, молодец! Я позабочусь, чтобы это отметили в представлении. И какие у тебя дальнейшие планы? Поработать не хочешь?

– Я хотел бы съездить домой, мне же положен отпуск? – осторожно спросил Сева.

– Конечно, отпуск положен. А живёшь ты где, Всеволод Константинович?

– Ярославская область, город Покровка,…видите ли, у меня свадьба.

– Свадьба?! Женишься!? Поздравляю! Это правильно, Бобров, без хорошей и крепкой семьи в этом мире ничего нельзя добиться, особенно в нашей системе. И чем раньше ты создашь свою семью, тем раньше ты чего-нибудь добьёшься. Хорошо, Бобров, тогда пиши заявление и укажи, что по личным обстоятельствам, я тебе ещё недельку добавлю. Оформим тебе послеучебный отпуск, поможем материально, а после отпуска отправим тебя в отдел стран экономической взаимопомощи – СЭВ, значит. Повозишься пока на базе в Строгино, а потом, если всё будет нормально…

Раздался телефонный звонок, кадровик жестом попросил подождать и поднял трубку. Он долго слушал, краснел, нервничал, крутил головой по сторонам, потом заговорил и сам, резко и чётко:

– Я тебя послушал, а теперь и ты послушай меня и не перебивай. Это не в моих силах, понимаешь ты это, не в моих. Раньше надо было думать об этом. Список группы сопровождения и экспедиторов в том числе, оформляется как минимум за две недели, тем более в капстрану. Ты что, не знаешь, что личные дела проходят проверку? Знаешь? Вот и молодец! Вот бери и поезжай сам, если людей не подобрал. Всё!

Он положил трубку на место и продолжил, как ни в чем, ни бывало, весело балагурить:

– Значит так, Всеволод Константинович Бобров, на чём мы с тобой остановились? Так, так, работать после отпуска будешь на базе, в Строгино, у Ушакова. Поднатаскаешься на московских базах, складах, представительствах, а потом посмотрим. Биография у тебя хорошая, если за год-два ничего не случится, неприятного…тогда отправим в Польшу или Чехословакию. Понятно, Бобров?

– Да, понятно, – ответил Сева.

– Зарплата, согласно штатному расписанию, – весело продолжал кадровик. – После обеда придёшь в бухгалтерию, твоё заявление я отправлю в плановый отдел, получишь отпускные и ещё тебе положен месячный оклад, как молодому специалисту. И можешь ехать на свою свадьбу. Только смотри, Бобров, не задерживайся. Работы много. А теперь, ноги в руки и можешь идти.

Только Сева встал и собрался поблагодарить кадровика, как дверь широко и без стука распахнулась, и в кабинет вошёл Александр Иванович Прокофьев – отец Натальи Прокофьевой. Бобров знал, что он работает здесь, в министерстве внешнеэкономических отношений и занимает ответственный пост председателя экспертной комиссии. Не обращая внимания на Севу и словно не замечая его, Прокофьев обратился к кадровику. Тот уже стоял почти в постройке «смирно», весь обратившись в слух.

– Мне только что позвонил Малышев, я ничего не мог понять, – быстро начал Александр Иванович, – что там у вас случилось?

– У нас ничего не случилось, Александр Иванович. Это у них случилось.

– Короче, пожалуйста. У меня совсем нет времени, – строго попросил Прокофьев.

– По контракту с французами в группу не включили экспедитора, элементарное головотяпство. Некому теперь сопровождать груз во Францию, до Гавра. А без сопровождения не пропустит таможня. Отплытие сухогруза завтра из Ленинграда. Что делать, ума не приложу. А где я ему найду специалиста за один день!? Ведь списки он сам подаёт, Малышев. Вот упустил, а теперь на кадры жалуется…

– Он не жалуется, он просит помочь ему, Николай Петрович.

– А как?! Всё-таки, Александр Иванович, капстрана…вы же знаете, проверка документов, язык, квалификация…особый отдел, они же не пропустят, Александр Иванович. Вот пусть Малышев сам и едет. У меня нет свободных специалистов.

– Понятно. Но у него жена в больнице, ему сейчас никак не вырваться.

– Я и не знал, Александр Иванович, простите. Но всё равно, даже не знаю, что сейчас можно сделать. Мог бы предупредить, хотя бы за несколько дней. Я бы что-нибудь придумал, резерв подключил.

Прокофьев оглянулся и только разглядел стоящего у двери Боброва. Он улыбнулся ему как старому знакомому.

– Всеволод Бобров – однофамилец и тёзка знаменитого спортсмена, – припоминая, весело поздоровался Александр Иванович. – Не ошибся, надеюсь?

– Здравствуйте, профессор, – улыбнувшись ему, ответил Сева. – Не ошиблись.

– Как успехи, Бобров? Я и не узнал тебя сначала, возмужал. Богатым будешь.

Кадровик обрадовался смене темы разговора и ответил за Севу:

– Вот, окончил послевузовскую практику. Отзываются похвально, теперь отправляем его в отдел стран СЭВ.

– Знаю. Я ему сам подписывал распределение. Что ж, Бобров, желаю успеха.

– Спасибо, профессор.

– В отпуск идёт Бобров, жениться собрался,– не унимался кадровик, – вот создаст семью, а потом…

Кадровик ещё что-то говорил про смену поколений, про ответственность и трудолюбие, но Сева его уже не слышал. Сева вспомнил Наталью, и ему стало немного не по себе. Ему вдруг показалось, что Александр Иванович знает об их отношениях с его дочерью. И, действительно, профессор о чём-то задумался, он даже изменился во взгляде и неожиданно спросил:

– А язык у тебя, какой, Бобров? Какой язык ты изучал?

– Французский, – ещё ничего не понимая, ответил Сева.

– Со словарём?

– Нет, профессор. Бегло. Читать, писать…

– С органами, с комитетом проблем нет? Родители, родственники за границей?

– Не должно быть. Меня же совсем недавно проверяли, перед практикой. Я анкету заполнял, писал автобиографию. Мой отец погиб на государственной службе.

– Слушай меня внимательно, Бобров, поедешь во Францию, – решительно заявил Прокофьев. – С грузом. Как там у него с личным делом?

Профессор посмотрел на кадровика. Тот, казалось, был немного обескуражен, но только немного и быстро пришёл в себя, когда понял, куда клонит Прокофьев.

– В норме, Александр Иванович. Только вот, холост наш Бобров. Как бы комитет не отклонил кандидатуру. Не любят они холостяков отправлять за границу. Не доверяют им.

– С комитетом я договорюсь, дам личную гарантию. Я этого парня хорошо знаю. Значит так, срочно оформляйте ему загранпаспорт. В общем, готовьте его, всё как положено, инструктаж, техника безопасности. Я до конца дня буду у себя. Если, что не так, звоните. Малышевский груз очень важен, эта операция находится под контролем ЦК. Введите его в курс дела, ознакомьте с документами. Позвоните самому Малышеву, скажите, что нашли замену, пусть и он сам приедет и проинструктирует Боброва. Объяснит, так сказать, нюансы. Давайте, работайте, работайте!