Наше общество находится на переломном этапе, наша страна в кризисе. Но это не кризис экономики, его можно пережить. Это человеческий кризис. Стало обычным делом предать друга, бросить его в беде, оставить на произвол судьбы старых и беспомощных родителей, бросить только что родившегося ребёнка. Я уже не говорю об алкоголизме, наркомании, проституции…общество не имеет механизмов осуждения бесчеловечности, мы стали слишком холодными, слишком расчётливыми, слишком беспринципными.

В данном конкретном случае меня покоробило ваше отношение к судьбе своего одноклассника. Я сомневаюсь, что вы станете спасать друг друга в тяжёлых ситуациях в будущем. Вы также бросите друга – вот цена вашего сегодняшнего безразличия. Я не обсуждаю поступок Боброва, но я готов осудить его, если он виновен. Но только – если он виновен! А вы? Что делаете вы!? Вы, не задумываясь, ставите свои подписи, ломая судьбу не противника, не врага, а своего одноклассника. Подумайте об этом. Пожалуй, это всё, что я хотел сказать вам. А теперь, прошу прощения, но я должен быть на рабочем месте.

Медленно, в абсолютной тишине доктор спустился с подиума, вежливо кивнул головой президиуму собрания и уверенно пошёл к выходу. Ещё некоторое время после его ухода длилось молчание в зале собрания. И после некоторого перешёптывания в среде педагогов поднялась с места Капитолина Ивановна – старейший учитель школы.

– Мы только, что посоветовались после выступления доктора и решили. Педагогический совет, обсудив сложившуюся ситуацию, считает, что на него было оказано давление со стороны дирекции. Нам кажется, что педагогический совет проявил беспринципность и безразличие к судьбе школьника и мы настаиваем перед администрацией об отзыве своего поспешного и непродуманного решения. Педагогический совет рекомендует администрации допустить к занятиям Боброва Всеволода и провести дополнительное, более тщательное расследование создавшейся ситуации. По поводу самого конфликта педагогический совет считает, что он раздут искусственно. Администрация и, в частности, директор школы использовал его для удовлетворения своих амбиций. Это всё.

Выступивший следом председатель совета школьных старост заявил, что совет готов сам разобраться в этом конфликте без привлечения администрации и к удовлетворению всех заинтересованных сторон. Он также заявил, что считает отстранение Боброва от учёбы действием, превышающим полномочия администрации. Собрание длилось ещё долго и превратилось, в конце – концов, в напряжённое выяснение отношений между школьными общественными советами и администрацией.

Леонид Аркадьевич Сафонов, не скрывая своей обиды на директора, покинул собрание сразу же после выступления доктора, ни с кем не попрощавшись.

Домой Александр Николаевич Боголюбов вернулся поздно. После школы он заехал в больницу и еще немного времени провёл там.

Он сидел в одиночестве на кухне и пил чай. Не заметил, как тихо вошла дочь. Она прислонилась к стене и, улыбаясь, смотрела на отца.

– Папа, а Боброва вернули в школу. Правда, пока временно, будут разбираться.

– Да!? Вот так новость! Ну что же. Поздравляю. Надеюсь, справедливость восторжествовала? Я рад за вас.

Он допил чай, отодвинул чашку в сторону и устало поднялся со стула.

– Этот парень…Бобров, он твой друг? – спросил он у дочери.

– Да, папа, – смущённо ответила дочь.

– Надо сказать, он держался молодцом. И ещё, чтобы ты не подумала лишнего, вчера вечером в больнице у меня была его мать, она просила помощи, и я не мог ей отказать. У него нет отца. Его отец погиб на государственной службе. Жаль, что про это не помнит администрация школы.

– Да, папа. Я знаю. Спасибо. Ты много работал сегодня, наверное, тебе нужно отдохнуть.

– Я пойду к себе. Я, действительно, сегодня устал. Спокойной ночи, Маша.

– Спокойной ночи, папа.

Она подошла к отцу и поцеловала его. Он уже уходил, когда она вслед почти прошептала:

– Ты никогда нам не рассказывал про этот крест, папа. Я…я теперь знаю, откуда он у тебя на груди.

Александр Николаевич повернулся к дочери, улыбнулся и сказал:

– Иди спать, Машенька. Уже поздно.

Северцев проводил Боброва и быстро вернулся в дом. Мария сидела в комнате, у окна, спиной к нему.

– Я проводил Всеволода Константиновича, Маша. Он сказал, что позвонит, как только доберётся до гостиницы.

Она не ответила и даже не повернулась. Северцев немного замешкался, неловко закашлял и тихо спросил:

– Это он, Маша?

– Да, Сергей.

– Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Лучше тебя нет никого на свете. Я помню наш уговор, все, что я тебе обещал, остаётся в силе. Я приму любое твоё решение. Наверное, ты хочешь побыть одна…– не дожидаясь ответа, он быстро добавил, – спокойной ночи.

Как-то раз, Мария Александровна Боголюбова – преподаватель английского языка в старших классах средней школы задержалась дольше обычного. Бросив случайный взгляд на настенные часы в учительской, она начала торопливо собираться. Было около пяти часов вечера, но за окном уже наступали зимние сумерки. Она спустилась по лестнице к выходу и подошла к гардеробной. Гардеробщица, приветливо улыбаясь, протянула ей пальто.

– Задержались сегодня, Мария Александровна. Уже поздно и на улице совсем холодно. Вы так долго не задерживайтесь, вам же далеко добираться.

– Ничего. Я на машине, доберусь быстро, – сказала ей Мария, собираясь у зеркала.

– Ах да, я и забыла. Но всё равно будьте осторожны, улицы скользкие, как на катке. Да и темно уже совсем. В добрый час, Мария Александровна.

Мария благодарно улыбнулась, закивала головой и тут случайно увидела в зеркале чьё-то отображение. Она внимательно посмотрела. На неё пристально смотрело милое детское личико. Девочка улыбнулась ей, засмущалась и опустила глазки. Мария тоже улыбнулась ей, а потом медленно обернулась. Там, в глубине гардероба сидела девочка на мягком стуле и держала перед собой раскрытую книжку. Увидев, что Мария Александровна заметила её, она вежливо привстала и посмотрела ей прямо в глаза. Тогда Мария удивлённо спросила у гардеробщицы:

– А кто эта девочка и почему она в школе в такое позднее время?

– Это Анечка Северцева, – отозвалась сердобольная гардеробщица, – из первого класса. Она ждёт своего папу. К сожалению, ей часто приходится это делать.

– Ты ждёшь папу? – только сейчас Мария решила обратиться к девочке непосредственно.

– Да, – тихо ответила девочка, не отводя пристального взгляда.

– Хорошо. А где твоя мама? – продолжила Мария.

– А у нас нет мамы, – просто и легко начала рассказывать Аня – она уехала жить в другой город.

– Прости. Я не знала. Ну, а папа тогда где?

– На работе. Он всегда опаздывает. Папа у меня полицейский. Он бандитов ловит, – гордо ответила она и вдруг неожиданно спросила: – А вы учительница?

Ответить Мария не успела, она даже не заметила, как тихо подошла директриса.

– Добрый вечер, Мария Александровна,– директриса приветливо ей улыбнулась – не рекомендую так долго задерживаться, а то завтра утром будете трудно просыпаться. Привет, Анечка. Ну что, милая, опять твой папа опаздывает?

Она обняла девочку и принялась поправлять ей бант. Аня не по-детски вздохнула.

– Опять, Майя Григорьевна. Только вы его не ругайте, а то он вас уже боится. Я его подожду, ничего…он вот-вот придёт.

Женщины улыбнулись. И тут директрису словно осенило.

– Мария Александровна, вы ведь на машине? Не в службу, а в дружбу, отвезите, пожалуйста, девочку домой. Я ведь только из-за этого и спустилась, у меня там бумаг невпроворот. Это совсем недалеко отсюда.

– Конечно, Майя Григорьевна. Что, Анечка, поедешь со мной?

– Ага, – весело кивнула головой девочка, схватив ранец и пальто под мышки, побежала к выходу.

– Спасибо, Мария Александровна. Сто раз я просила Северцева не опаздывать, забирать девочку вовремя. Верите, я уже устала. Вот и сейчас, куда не звоню, его нигде нет. Анечка,– она бросила вслед бегущей девочке, – накинь пальто, простудишься. Мария Александровна отвезёт тебя домой, а папе передай, что я им недовольна, очень. Скажешь, Марии Александровне свой адрес, ты его не забыла?