– Тебя не волнуют сплетни, когда к нам приходит Аркадий Сафонов? – перебил её вопросом доктор. – Ты хочешь сама решать, кто будет приходить к нашей дочери?

– Да, во всяком случае, пока. А Аркадий – хороший мальчик и его отец, да, Шурик, его отец…– но она всё равно замолчала, заметив изменение в выражении его лица.

– Ну, договаривай, чего уж там! Помог построить дом, что он директор, чёрт знает чего, что его жена здоровается с тобой в магазине. Что же ты замолчала?

– А что я такого сказала?! Ведь это, действительно, так! Он очень помог нам, почему бы нам не быть ему благодарным. И с ней я часто вижусь, иногда мы болтаем.

– Я сожалею об этом. Это была твоя идея, принять его помощь. К сожалению, я тогда проявил бесхарактерность и до сих пор чувствую угрызения совести. Мне надо было проявить характер, ничего бы не случилось, если бы мы построили этот дом на год позже.

– Вообще-то, я устала от этого ненужного спора. Я завтра же переговорю с Юлией Петровной, – снова повторила она и, встав из-за стола, чуть не отшвырнула стул в сторону. Не глядя на мужа, она устремилась в спальню.

– Саша! – позвал её доктор, но она не остановилась. – Саша! – позвал он ещё раз. Но на этот раз она остановилась, потому что хорошо разбиралась в интонациях его голоса. Она обиженно стояла спиной к нему и не поворачивалась, но чувствовала, как он встал из-за стола и подходит к ней. Она обернулась и не могла не удивиться резкой перемене выражения его лица. Никогда, она даже не предполагала, что оно может быть таким жестким, и она сразу почувствовала себя очень слабой.

– Я не хочу, чтобы ты завтра шла в школу и разговаривала с Юлией Петровной. Это может сильно обидеть Марию. Я не хочу, чтобы она затаила на тебя обиду. Твои отношения с дочерью могут испортиться и надолго. – Он немного подумал и добавил: – Наши с тобой, кстати, тоже. Подумай об этом. Нам нужно принять её решение.

Никогда прежде он не говорил с ней так. Она ещё попробовала сделать шаг по лестнице вверх, но не смогла. Он терпеливо ждал её реакции, почти минуту оба не проронили ни слова.

– Может быть, допьём чай? – тихо предложил он.– Поговорим об этом потом, в более спокойной обстановке. Оставим эмоции в стороне и поговорим об этом позже.

– Хорошо, – смущённо ответила она, и, немного подумав, пошла обратно к столу.

– Что же, вот и муж пришёл. Сейчас мы будем ужинать.

Мария оставила Боброва одного в комнате, а сама вышла навстречу мужу в прихожую, где маленькая Анна уже вовсю рассказывала отцу новости о госте.

Через мгновенье Мария уже снова входила в комнату, а следом вошёл высокий блондин сорока-сорока пяти лет, крепкого телосложения, с приятным, открытым, но немного усталым лицом. Он виновато улыбнулся и протянул Боброву руку. Молча, они обменялись рукопожатием.

– Сергей, – наконец-то выдавил из себя хозяин дома, но, немного помолчав, добавил – Северцев. Добро пожаловать к нам.

– Всеволод, – используя его метод, представился гость и тоже, немного помолчав, добавил, – Бобров. Можно просто Сева. Спасибо.

– Маша говорила мне, что у нас будет гость, но…простите за опоздание, служба…

Хозяин дома чувствовал неловкость, он явно не знал как вести себя с неожиданным гостём, но Бобров пришёл ему на помощь.

– Служба есть служба, не стоит извиняться. Я не так долго ждал и к тому же, ваша дочь прекрасно выполняла функции хозяйки дома. Знакомила меня с домочадцами,– он кивнул в сторону дремлющего кота, – показывала ваш дом. Он очень красивый.

– Да,– чувствовалась благодарность хозяина за инициативу, – он очень старый, этот дом, тёплый. Я получил его в наследство от родителей. Сейчас уже не строят таких домов, изменились технологии, нет тех строителей. Времена меняются, меняются и люди. Знаете, после смерти папы, мой брат построил новый дом для всей семьи. Я чуть было туда не переехал. В последний момент, решил остаться здесь и привести этот дом в порядок. Результат перед вами. Кстати, это ваша машина у ворот?

– Да, если это «Мерседес», – ответил Бобров.

– Его можно завести во двор, – предложил Северцев.

– А что, так оставлять опасно? – своеобразно отреагировал Бобров.

– Нет,– улыбнулся Северцев, – тем более у ворот моего дома. Просто я подумал, что если вам всё – равно придётся это сделать, то почему этого не сделать сейчас, до ужина. Вдруг придётся немного выпить, и вы могли бы остановиться у нас.

– Нет, нет, – понял его Бобров, – это исключено. Я остановился в гостинице, не создавайте себе проблем из-за меня.

– Какие же это проблемы, – не отставал Северцев, – вы наш гость, друг Марии. Дом у нас большой, даже очень большой и вы можете располагаться. У нас есть комната для гостей со всеми удобствами,– он кивнул головой вверх, на второй этаж, – вы нам не создадите никаких проблем…

В комнату вошла Мария, следом за ней Аня с хлебницей в руках, на которой башенкой аккуратно были сложены кусочки белого и чёрного хлеба.

– Я предложил Всеволоду Константиновичу остановиться у нас, Маша, – обратился к жене Северцев, – дом у нас большой и он нас не стеснит, не так ли?

Он назвал меня по отчеству, значит, Мария рассказала ему про меня, подумал про себя Бобров и вслух решительно сказал:

– Я очень благодарен за гостеприимство, но поверьте, я стесню не вас, а себя. К тому же, я не думаю, что я задержусь здесь. День, два, не больше. Давайте оставим это, я много ездил и привык к гостиничному уюту и даже иногда мне его не хватает.

– Ладно, – не стал надоедать Северцев и указал гостю рукой на стол, – но на ужин с вами мы можем рассчитывать?

– На ужин да,– не почувствовав иронии в голосе, довольно ответил Бобров, – это как раз то, что нам сейчас действительно необходимо. От домашнего ужина я не откажусь.

Мужчины, словно радуясь тому, что ненужная тема исчерпана, с удовольствием сели за стол, который уже был сервирован на четыре персоны, по всем традициям русского гостевого этикета.

Красивые белые тарелки с синей и золотой каймой и высокие хрустальные фужеры, весело играли своими гранями. Их самодовольно подпирали толстенькие и пузатые водочные рюмки.

Только что Бобров почувствовал, что он, действительно, проголодался. Ему вдруг очень сильно захотелось выпить. Вошла Мария, толкая перед собой блестящую хромированную тележку, верх которой был заставлен полными салатницами, а внизу спорили разноцветными этикетками водочные и винные бутылки.

– Так, а кто у нас четвёртый? – весело спросил Северцев, разглядывая приборы.

– Анна Сергеевна, – посмотрев на помогавшую ей девочку, сказала Мария.

– А разве ей не пора уже спать? Скоро уже десять часов и детское время давно закончилось, – словно не замечая её, продолжал говорить с женой хозяин дома.

– Ну,– поддержала игру Мария, – во-первых, она очень просила, во-вторых, она пообещала все уроки сделать завтра. Завтра же воскресенье и не надо идти в школу, а потом она уже совсем большая. Это она мне сама сказала.

– Раз она уже большая,– продолжал отец, – тогда и я не против, в принципе. Но вот только, как на это посмотрит наш гость?

– Гость на это хорошо посмотрит, – выдал окончательное заключение Бобров, и девочка бросилась отодвигать стул, чинно усаживаясь, гордая своей причастностью к важному церемониалу.

Мария закончила накрывать на стол, поставив на середину большое блюдо с аппетитными соломками хорошо прожаренного картофеля, покрытого кусочками жареной телятины, казавшимися стеклянными из-за щедро политого кипящего масла.

Она села за стол напротив Боброва, приветливо развела руками и сказала:

– Как говорится, чем богаты…

Для мужчин это стало, словно сигналом и Северцев начал откупоривать запотевшую бутылку водки. Он торопился выпить, словно надеясь, что водка поможет ему справиться с некоторой, как ему казалось, окаменелостью.

– Водки? – спросил он у Боброва, уже открыв бутылку, и тот согласно, почти нетерпеливо кивнул головой. Казалось, нетерпеливость хозяина передалась и гостю. Северцев наполнил его рюмку и посмотрел на Марию. Она легко мотнула головой из стороны в сторону. Тогда он налил себе и протянул руку с рюмкой к Боброву.