– Очень красивый кот, – постарался оторваться от своих мыслей Бобров и погладил его, – ну и как же его зовут? Васька?

– Нет, что вы! Васьками называют простых уличных котов. А наш котик – породистый, персидский. Его мама, папа, братья и сёстры и остальные родственники живут в Персии, а он переехал к нам. А зовут его – Боб!

– Как? – чуть не вскликнул от неожиданности Бобров. – Как его зовут?

– Боб! – ещё раз с гордостью за своего любимца сказала Аня и кот, словно почувствовав, что разговор зашёл о нём, лениво приоткрыл один глаз и недружелюбно посмотрел на Боброва. Потом широко и сладко зевнул, да так раскрыл свою пасть, что Бобров сразу же поверил, что это тигры произошли от котов, а не наоборот.

Он хотел было погладить тёзку, но потом передумал, и тут в дверях появилась Мария.

– Я вижу, что вы уже познакомились. Ну и хорошо. А теперь, Анечка, попрощайся с дядей Севой и тебе пора спать.

– Ну-у-у,…я вас прошу, Мария Александровна…– затянула жалостно девчонка.

– Мария Александровна? – тихо повторил вслед за Аней Бобров и обрадовано улыбнулся. Он был рад, что его догадки оправдались.

– Я вас прошу, – продолжала хныкать девчонка – у нас ведь гости и папа сейчас приедет. Можно, я хотя бы папу дождусь, я его и так не часто вижу.

– Ну, хорошо, тогда займи пока дядю Севу,– ласково отозвалась Мария. – Папа скоро приедет, а у меня дела на кухне.

– Какие дела? Вкусные? – не отставала от неё Аня.

– Очень. Ты не голоден? – она посмотрела на Боброва. – Я могу сделать бутерброды.

– Нет, – он сделал отрицательный жест рукой – лучше подождём. Я обедал, – почему-то соврал он, – не очень давно.

– Ладно, – Мария продолжала улыбаться и хотела ещё что-то сказать, как раздался звонок в дверь. Она посмотрела на девочку. – Кто к нам пришёл?

– Папа! – радостно крикнула Аня и, бросив своего любимца на диван, кинулась к дверям. Кот даже не шелохнулся, словно большая меховая игрушка он распластался на диване. Мария посмотрела ей вслед и сняла фартук.

– Что ж, вот и муж приехал. Сейчас будем ужинать.

– Бобров, я с кем разговариваю? Встань, Бобров, – грозно приказала классный руководитель 8 «а» класса Юлия Петровна. – Итак, Бобров, с сегодняшнего дня ты больше не будешь сидеть за последней партой. Хватит! Бери свой портфель и садись рядом с Боголюбовой. Теперь ты на всех уроках будешь сидеть рядом с Боголюбовой…– в классе захихикали, – разговорчики в классе! Что это за цирк!? – моментально прервала веселье Юлия Петровна. – Итак, Бобров, я жду. Ты что стоишь, как памятник? Пересаживайся.

– Не буду я сидеть с Боголюбовой. Не хочу, – упрямо огрызнулся Сева Бобров.

– Это почему же, Бобров? – строго спросила Юлия Петровна. – Смотри на меня!

– Не хочу! – вновь пробурчал Бобров, упрямо отводя свой взгляд куда-то в сторону.

– Ладно, Бобров, тогда вызовем мать, исключим тебя из школы. Ты же комсомолец, Бобров, а разводишь анархию! Хочу – не хочу! Что это за фокусы? Ишь ты, – не хочу! Здесь я даю указания, Бобров! Скоро ты скатишься на сплошные двойки и тройки. Так, я считаю до трёх. Или ты, Бобров, идёшь и садишься рядом с Боголюбовой или берёшь свой портфель и вон из школы. А завтра с матерью, на педсовет! Всё понятно? Раз…Бобров, два Бобров, три…

Сева Бобров вытащил портфель из-под парты, небрежно бросил в него учебные принадлежности со стола и медленно, вразвалочку пошёл вперёд. Около парты Боголюбовой он остановился и закатил глаза к потолку. Маша Боголюбова, даже не посмотрев на него, вся покраснела и потихоньку отодвинулась на самый край парты.

Бобров небрежно уселся рядом, бросил на пол свой портфель и демонстративно повернулся спиной к соседке.

– Бобров! – не отставала от него классный руководитель.– Так не сидят за партой. Сядь, как положено, Бобров, я с тобой не шучу. Не отнимай наше время. Повторяю, теперь ты всегда будешь сидеть за этой партой, рядом с Машей Боголюбовой. Теперь ты понял? Повтори, что я сказала.

– Теперь я всю жизнь буду сидеть рядом с Боголюбовой…

Класс вновь заметно активизировался, раздался дружный смех.

– Всю жизнь не надо, Бобров. Повтори, что я сказала, дословно и не выдумывай.

– Теперь я должен на всех уроках сидеть за этой партой. С Боголюбовой.

– Правильно, Бобров. Молодец! Теперь ты можешь сесть. И запомни, что с учителем не спорят. А если ты думаешь по-другому, то я вызову твою мать в школу. Итак, Бобров, ты думаешь по-другому?

Юлия Петровна знала слабое место своего ученика. Он не любил огорчать свою мать и этим выгодно отличался от многих своих сверстников.

– Нет, – тихо произнёс он.

– Громче, Бобров, я ничего не слышу.

– Нет. Я не думаю по – другому, – окончательно смирившись, почти крикнул Бобров.

– Не кричи. Не глухие. Ну вот, – удовлетворившись своей нелёгкой победой, Юлия Петровна немного подобрела, – видишь, какой ты молодец. А теперь, начнём урок, – она обвела класс своим пристальным взором и снова остановилась на Боброве. – Бобров, на чём мы остановились в прошлый раз? Надеюсь, ты помнишь, о чём мы говорили?

Сева тяжело встал из-за парты. Он понимал, что он жертва сегодняшнего урока. Опять закатив глаза к потолку, он постарался сделать вид думающего человека.

– Ну-с, о чём же мы говорили? Класс, без подсказок, – торопила его Юлия Петровна.

– О боге,…о том, что бога нет. Про религию и религиозные войны.

– Правильно, Бобров. Бога нет, хорошо, ну…а теперь расскажи нам о нём, расскажи…

– О ком мне рассказывать? – удивлённо спросил Бобров.

– О боге!

– А что о нём рассказывать, если его нет, – философски заметил Бобров, простодушно уставившись на Юлию Петровну. Одноклассники снова весело отреагировали на его выходку. В душе Юлия Петровна не могла не оценить железную логику своего ученика, но она не поддалась этому и мудро заключила:

– И всё же, Бобров, я чувствую, что мне всё равно придётся поговорить с твоей матерью. Садись, Бобров.

– Зачем?– обиженно протянул Бобров.– Из-за бога, что ли?

– Из-за бога тоже, – Юлия Петровна хлопнула ему указкой по плечу. – Садись на место. Ладно, откройте свои тетради, приготовьте свои письменные принадлежности. Будем готовиться к большой и важной теме истории нашей великой страны – «Отечественная война русского народа 1812 года».

Юлия Петровна пошла вдоль парт, проверяя наличие ручек и тетрадей. Сева начал рыться в сумке, бросился шарить по карманам в поисках ручки, но когда понял, что куда-то её дел, обречённо опустил голову.

– Да, Бобров,– злорадно улыбаясь, словно решив доконать его окончательно, Юлия Петровна медленно и торжественно подходила к нему, – где же твоя ручка? Ну? Чем ты собираешься писать? Пальцем? Носом?

– Не знаю, – почти безразлично буркнул уставший от её придирок Сева.

– Значит так, Бобров. Сегодня я тебе ставлю двойку за срыв урока, а завтра придёшь в школу с матерью. Весь класс должен знать, что я не потерплю разгильдяйства на своих уроках, весь класс должен знать…

– Юлия Петровна, Юлия Петровна, можно мне, – приподняв локоть, очень тихо, но уверенно раздался голос соседки Боброва, – можно мне сказать?

– Тебе чего, Боголюбова? – раздражённо ответила классный руководитель, недоумённо уставившись на тихоню – отличницу.

– Ручка, – Мария держала в руках маленькую шариковую ручку, – это его ручка, она закатилась под парту, когда он пересаживался.

– Ты что, Боголюбова – его адвокат? – она подозрительно рассматривала ее и ручку.

– Нет, Юлия Петровна, но его ручка упала и закатилась под парту, – не моргнув глазом, ответила Мария, – честное слово…

– Хорошо,– недовольно пробормотала Юлия Петровна, – бери свою ручку, Бобров. А ты, Боголюбова, прежде чем давать честное слово, думай. «Честное слово» – от слова «честь», поняла? Не разбрасывайся честью – пригодится. Итак, пишите…

Вопрос о вызове матери в школу и о двойке отпал сам по себе, чему Бобров был несказанно рад. Он немного полюбовался незнакомой ему ручкой и почти прошептал: