Возможно, считают некоторые авторы, Иуда предал Христа, чтобы ускорить развязку затянувшейся драмы. И не важно, чего он хотел – чтобы Иисус явил свою божественную сущность или чтобы он возглавил народ Израиля против римской оккупации, – важно, что сам Иуда счел себя вправе принимать решение. Чем было вызвано осознание этого права – ведь именно оно ключевое в этой версии? Наиболее распространенное объяснение – пророчеством самого Иисуса, что будет он предан смерти на кресте во искупление рода человеческого. Поэтому Иуда, рассуждая логически, ничего не терял при любом исходе своего предательства: либо он исполнит великое предначертание и угодит Христу, либо избавит народ Израиля от лжемессии. Все прочие мотивы – начиная с якобы попытки спасти Иисуса от взбешенной его бесчинствами в Храме толпы до желания занять место слишком робкого и нерешительного Учителя в самый важный момент, когда нужны были быстрые и смелые действия, – все эти мотивы вписываются в изложенную версию: Иуда уже не вполне верил в божественность Сына Человеческого и его способность принимать правильные решения. Скорее, он уже считал Иисуса просто удачливым лидером, завладевшим умами иудейской черни.

Почему же все эти предположения не поставили точку в вопросе о предательстве Иуды? Да потому, что за этим актом явно стояло нечто большее, чем примитивное, банальное течение событий. Сама сила контраста между смертью Христа и поступком его ближайшего ученика всегда вызывала мистическое чувство присутствия сакральной тайны". Чувствуешь присутствие? – строго спросил Федя.

– Чувствую, – ответил я. – Откуда это?

– Статья не помню кого, – ответил Федя, – а называется что-то вроде "Эзотерические тайны Евангелий" или как-то так. "Наука и религия", в общем. Ладно, это все общеизвестно…

– …значит, тоже не то, – закончил я за него.

– Согласен, – кивнул Федя. – Но если двигаться в этом же направлении, то логическим продолжением будет версия гностиков.

– Кого? – зачем-то переспросил я, но Федя пропустил мой невольный вопрос мимо ушей.

– Смотри, – читал он дальше. – "Версия третья – версия христиан-неоплатоников: каинитов, сетониан, а также искариитов, которые называли себя теми, кому Иуда передал истинное учение Христа. Эта версия гораздо более логична, чем туманные намеки евангелистов на черную душу одного из двенадцати. Если Христос сам благословляет Иуду на предательство – "что делаешь, делай скорее!" – то лишь потому, что именно Иуда – самый близкий и самый посвященный ученик. И действительно, даже по текстам самих евангелий создается впечатление, что только Иуде известны все замыслы Учителя, а остальные апостолы, как маленькие дети, потеряно ловят каждое слово Иисуса и не способны на самостоятельные действия. Совершенно ясно, что только Иуде Христос мог доверить исполнение одной из важнейших ролей в разыгрываемом действе. "Впрочем, Сын Человеческий идет по предназначению; но горе тому человеку, которым Он предается". Горе ему, Иуде, ведь предать предстоит того, кто дороже собственной жизни: предать Учителя, совершить самый мерзкий и грязный поступок вопреки собственной воле…" – заметь! – воздел Федя палец. – "Это действительно тяжелейший выбор, и только Иуда, посвященный и духовно самый твердый, способен принести эту жертву, по-человечески сопоставимую с божественной жертвой самого Христа. Как Арджуна, ученик Кришны, привязывает Господа к дереву и пускает в него первую стрелу, чтобы слуги Кансы не могли сказать: вот, мы убили того, кто низверг нашего господина; как один из учеников Шакья-Муни подсыпает яд в пищу Учителя, чтобы остановить его материальное существование; как Тур-и-Бартар… Бра-тар-вах-шем…", – короче! – "…жрец старой религии, тайный последователь Заратустры, из-за угла предательски убивает Пророка; как ближайший друг Махавиры уходит, оставляя вероучителя без пищи и обрекая его на голодную смерть, так и Иуда жертвует свой внутренний мир и свое имя ради самого дорого ему человека – Христа".

– Что за Махавира? – спросил я, как только Федя остановился, чтобы перевести дух.

– Основатель джайнизма, – охотно ответил Федя. – Считается, что современник Будды.

– Понятно, – сказал я. – Ну, что сказать: определенная логика прослеживается.

– Вот именно: заклание ягнят и все такое. Но мне как-то не верится, что Герцог мог иметь в виду такую очевидную вещь. Следовательно, опять не подходит. Едем дальше, – азартно вещал Федя. – Борхеса читал? "Три версии предательства Иуды"?

– Читал, – ответил я. – У Борхеса, как раз, очень тонко: Иуда и есть истинный Бог, а Христос – всего лишь добрый человек.

– Именно, – подтвердил Федя, – поэтому приходится отметать и эту версию. Тем более, что о "добром человеке" писала еще Блаватская. Как там у нее было? "Хрестос", да? Короче, и в этом направлении никаких шансов. И что остается?

– Что? – спросил я заинтриговано.

– Ни-че-го, – сказал Федя по слогам. – Совершенно ничего. Если Иуда не слепое орудие сатаны, не жрец сакрального ритуала и не Сам Бог, то он – никто.

– То есть? – я совсем не ожидал такого вывода.

Федя явно был доволен моей реакцией, он приосанился еще больше и продолжил тоном профессора пенсионного возраста:

– Тут возможны два варианта. Первый: Иуда чисто литературный персонаж, возникший в период работы над составлением Евангелий. Это, кстати, на мой взгляд, весьма вероятно. Например, в посланиях Павла об Иуде ни слова, а послания эти – самые старые по времени тексты Нового Завета. Вопрос: неужели Павел не знал об Иуде? Ответ: ужели, не знал! А почему? Потому что его, в смысле Иуды, что? – правильно: не су-ще-ство-ва-ло! Иуду просто-напросто придумали, чтобы было на кого свалить вину за распятие Христа. Заметь, Иуда – единственный еврей среди апостолов. Его сделали козлом отпущения, чтобы римлянам не было стыдно за смерть Бога, о котором проповедует Евангелие. Что, в общем-то, логично: ты бы стал на месте римлян верить в преступника, казненного по закону?

– Так, хорошо, а второй вариант?

– Второй вариант заключается в том, что имя Иуда Искариот всего лишь неправильная запись имени самого Христа.

– Как это? – не поверил я.

– А очень просто: с прозвищами Христа и апостолов всегда была путаница. Например, то, что города Назарета в те времена не было, я надеюсь, ты и без меня знаешь, однако Христа все почему-то зовут Иисус из Назарета. То же и с Иудой: мол, Искариот значит "из Кариота". Только и такого города тогда тоже не было. И тут начинается интересное: оказывается, во времена Евангелистов в некоторых регионах имя "Иисус Христос" для удобства и конспирации сокращали, например, до "Иескристос", или еще короче – "Искарит". Что тебе слышится в имени "Искарит"?

Мне слышалось то же, что и любому на моем месте.

– Ничего себе! – не смог скрыть я удивления.

– Вот именно! – Федя с достоинством сложил свои листочки в папку и потряс папкой у меня перед носом. – Значит, так. Моя версия: предатель, конечно же, был, но имя его неизвестно – евангелисты сложили его из имен самого Христа и одного из неповинных ни в чем апостолов. Понял?

И вот тут меня осенило:

– Подожди, – сказал я задумчиво. – Что значит, не было имени? А почему не предположить…

– Что? – Федя тоже почувствовал приближение крамольной мысли.

– Может, – заторопился я, чтобы не упустить честь открытия, – может Христос сам себя предал? А? Не спроста же все это? Допустим, апостолы струсили все поголовно, вот и пришлось Иисусу самому все делать. Смотри: переоделся, сходил к первосвященнику, получил тридцать серебряников, и бегом на гору, ждать, когда за ним придут. А? Мог же?

Федя молчал с остановившимся взглядом.

– Эй! – пощелкал я пальцами у него перед носом.

– Ммм… – часто моргая, промычал Федя. – Охренеть…

Он подскочил, опрокинув бутылку с пивом, но даже не заметил этого.