Федя непроизвольно изобразил сову на допросе: сделал очень большие глаза.

– Не напрягайся, – утешил я его и даже похлопал по плечу. – Сейчас все объясню. Тут как в аптеке: Варавва – это не совсем точное имя. Точнее, это вообще не имя. По-арамейски оно произносилось как Бар-Абба, что в переводе значит "Сын Отца". А это, к твоему сведению, самый что ни на есть типичный мессианский титул: у евреев все претенденты на звание мессии были "сыновьями" – кто сын Звезды, кто Сын Давидов. Так что Варавва был никаким не разбойником, а проповедником, таким же как Иисус Назарей, Сын Божий, он же Сын Человеческий. То есть Пилат тогда конкретно спрашивал: какого мессию отпустить вам, Сына Отца или Сына Человеческого? И толпа выбрала Сына Отца, а Христа распяли. Теперь ясно?

– Не совсем, – задумчиво проговорил Федя. – С именем все понятно, но причем здесь Иуда?

Пора было выкладывать главный козырь:

– Нет, – сказал я веско. – С именем тебе, как раз, ничего не понятно. Знаешь ли ты, неуч, как звали Варавву?

Федя глянул на меня с опаской.

– А его как-то звали?

– Ты, значит, не в курсе? – обрадовался я. – Как это странно! Его имя когда-то было в Евангелиях, но потом как-то вдруг стерлось. Исчезло из текста. И легко понять, почему.

– Ну? – нетерпеливо потребовал Федя.

– Его звали Иешуа, – сказал я, – то есть Иисус. Понимаешь? Иисус, Сын Отца.

– Да ладно?! – схватил меня Федя за пуговицу.

– Истинно говорю: так есть, – с достоинством отвечал я, стряхивая его руку. – Например, Ориген свидетельствовал, что в его время полное имя Вараввы писалось во всех Евангелиях, хотя сам он считал, что это какая-то ошибка.

– Допустим, – кивнул Федя, почесывая затылок. – И что дальше?

– А дальше, смотри: сразу же ясно, что это не простое совпадение. Имя Иисуса было тогда у всех на слуху, но в лицо-то его мало кто знал. Поэтому неизбежно нашлись желающие попользоваться чужой славой. Так что один из двух Иисусов на суде у Пилата – явный аферист, присвоивший себе имя более удачливого конкурента. Евангелисты назвали Варавву разбойником скорее иносказательно: в действительности, Иисус Варавва был соперником Иисуса Христа!

– Хм, – кивнул Федя, уставившись в потолок. – Занятно.

– Теперь самое интересное, – продолжил я с воодушевлением: – получается, что Иуда предал вовсе не Христа, а Варавву. Наверное, так он понял приказ Учителя. Так что, на самом деле, он просто хотел устранить самозванца, а тут на суде у Пилата оказались оба Иисуса. Иуда в недоумении, он ошеломлен, в итоге, он принимает вину на себя…

– Стоп! – резко оборвал меня Федя. – Все не так!

– Почему это? – опешил я.

– Потому что не нужно ничего додумывать, все лежит на поверхности! – Федя неожиданно вышел из ступора и теперь пылал энтузиазмом отыграть позиции. – Должна быть логика, даже в таком странном поступке, как самоубийство Иуды. А логика в данном случае напрашивается только одна: симметрия!

– В каком смысле? – не понял я.

– А в прямом! Допустим, что претендентов на титул мессии было двое, тогда и предателей должно быть столько же. Как мог Иуда, апостол Христа, предать Варавву? Кто он ему? Никто! Следовательно, Иуда предал именно Иисуса Сына Божьего, а Варавву предал кто-то другой – скорее всего, его собственный ученик. Каким было имя предателя – не суть важно, зато теперь становится ясно, что оба Иисуса следовали одной схеме, понятно? И это та самая схема, о которой говорил Герцог. А они просто спешили, кто успеет первым принести великую жертву. Въехал?

Я понуро молчал. Федя вырвал у меня священный факел первооткрывателя на самом финише, и теперь триумфатором входил в историю вместо меня. Его интерпретация, и правда, была логичнее.

– Похоже на то, – скорбно уронив голову на грудь, признал я.

– В общем, понятно, – дожимал меня Федя, – что Синоптики описывают арест одного Иисуса, а в Евангелии от Иоанна описан арест другого.

– Кстати, да, – безрадостно подтвердил я эту мысль. – Вчера специально перечитал эти фрагменты. В первых трех Евангелиях о Варавве пишут много и с подробностями, а в последнем – всего одна строчка: "Варавва же был разбойник". Абсолютно тот же стиль, что и в приписке по поводу Иуды. Такое специальное уточнение, явно добавленное не автором, а переписчиком.

– Так, подводим итоги, – Федя окончательно перетянул на себя одеяло. – Получается, что у нас две параллельные истории: первая написана Синоптиками об одном Иисусе, – о том, которого предал Иуда. И вторая, написанная Иоанном, – о Варавве. Правильно?

Я кивнул:

– Получается, что так.

– Значит, – продолжал Федя, – осталось ответить только на один вопрос: кто предал Варавву…

И тут меня опять осенило. Я вспомнил, что у меня остался последний заготовленный козырь, про который я совершенно забыл, раздавленный Фединым демаршем.

– Нет! – почти закричал я. – Не так! Все наоборот!

– Что наоборот? – нахмурился Федя.

– А вот что! – торжествовал я. – Иуда не предавал Христа, тебе понятно? Если мы исходим из того, что Герцог прав и предатель был на самом деле жрецом, приносящим сакральную жертву, то с чего бы Иуде вешаться? Просто с тоски? – я отмахнулся от этой мысли, как от назойливой мухи. – Ничего подобного! Иуда повесился от разочарования: он проиграл! Глупая иерусалимская толпа предпочла освободить Варавву, а именно Варавва был жертвенным Агнцем Иуды. Все надежды Иуды рухнули, он впал в истерику, сознался в предательстве, швырнул деньги за храмовую стену – и вот поэтому мы все о нем знаем. А второй предатель, настоящий предатель Христа, остался навсегда неизвестным. По меньшей мере, для непосвященных.

– Хм, – задумался Федя. – Ты хочешь сказать, что Иуда не был апостолом Христа?

– Именно! Он всегда в Евангелиях смотрелся лишним, и это потому, что его просто вписали туда для проформы. На самом деле, он был учеником Вараввы.

– Допустим, ты прав…

– Конечно, прав! Я тебе больше скажу: я знаю, кто предал Христа.

– И кто же? – щеки у Феди задергались от интеллектуальной зависти.

– Сейчас, – я достал записную книжку, с минуту копался в ней, перелистывая страницы, и только когда Федя уже весь обуглился от нетерпения, прочитал с надлежащим пафосом: – От Иоанна, глава двадцать первая. Специально выписал, еще чернила высохнуть не успели: "Петр же, обратившись, видит идущего за ним ученика, которого любил Иисус и который на вечери, приклонившись к груди Его, сказал: Господи! кто предаст Тебя? Его увидев, Петр говорит Иисусу: Господи! а он что? Иисус говорит ему: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? ты иди за Мною. И пронеслось это слово между братиями, что ученик тот не умрет". Понятно?

– Нет, – мотнул головой Федя.

– Как это нет? – удивился я. – Что ты не понял? Один единственный ученик получил в дар бессмертие. Это тебе ни о чем не говорит?

Федя пожевал губами и почесал в затылке.

– Говорит, – протянул он раздавлено. – То есть ты хочешь сказать, что Иоанн предал Христа и получил жизнь вечную?

– Именно, – подтвердил я.

– Да… – Федя прикрыл глаза. – Складно получилось, ты молодец. Интересно, что на это скажет Герцог?

– Лично мне интересно другое, – я посмотрел на Федю с вызовом: – Вот ответь, ты бы так смог?

– Что именно? – не понял он.

– Предать. Допустим, к тебе приходят и говорят: соверши предательство, и получишь все, что захочешь. Смог бы?

– Нет, – покачал головой Федя. – Я бы не смог. Да и зачем?

– Что значит, зачем? Ты не хотел бы получить ответы на самые важные вопросы?

– А у меня нет таких вопросов, – сказал Федя, пожимая плечами. – И не будет. Кроме того, мне некого предать. Не тебя же, распоследнего бабуина?

Я не стал его уговаривать. Тем более что метафизические теории слабо реализуются на практике, я в этом за последнее время успел убедиться.

5.