Маканин, не перебивая, выслушал и эту отповедь.

— Что ж, — подытожил он, — каков вопрос, таков и ответ. Спасибо, майор, за прямоту.

— Пожалуйста, — ответил Громов не без сарказма. — Всегда готов помочь.

— Я рад, товарищи офицеры, — продолжил Маканин как ни в чем не бывало, — что вы достаточно трезво оцениваете ситуацию. Это сейчас большая редкость. Большинство из тех, кто еще вчера мог похвастаться высокими аналитическими способностями, в условиях кризиса совсем потеряли голову. Чего не скажешь о вас…

Лукашевич подумал, что вряд ли яростное высказывание Кости можно назвать «трезвой оценкой», однако заметил, что между майором и советником установилось некое взаимопонимание, словно эти двое знали какой-то секрет и вели беседу на основании этого знания. Потом Лукашевича осенило:

«Да он же нас просто-напросто проверяет! Проверяет, насколько наши взгляды соответствуют его собственным… И мы… Кажется, мы выдержали проверку!»

По крайней мере, друг Костя выглядел вполне удовлетворенным.

— Что же касается вашей просьбы… — Маканин выдержал длинную паузу, в течение которой извлек из стола сигару в золотистом футляре, вытащил ее, с помощью специальной машинки обрезал кончики. — Что касается вашей просьбы, то сейчас, немедленно, я вряд ли чем-нибудь смогу вам помочь.

— Мы и не ждем немедленного ответа, — вставил словечко вежливый Громов. — Но настаиваем на том, чтобы этот вопрос был решен в самое ближайшее время.

— Я это понял, — сказал Маканин; он повозился с зажигалкой, раскуривая свою чудовищную сигару. — И мы решим его в самое ближайшее время. Однако вы должны помнить, что сейчас не только вам тяжело. Обвал рубля, приостановка банковских операций, ажиотаж на биржах ударили не только по нашим финансовым воротилам, но и по малоимущим слоям. Ситуация крайне сложная, администрация завалена просьбами, воззваниями, обращениями. Ваша проблема — лишь еще одна в ряду многих. И не самая первоочередная.

— Да вы не должны забывать, что мы представляем боевую часть. Если у нас начнется голод, я как командир части не могу гарантировать соблюдения воинской дисциплины, — Громов не давал себя ни запутать, ни разжалобить.

Маканин пыхнул сигарой.

— Да, — сказал он, — голодная боевая часть — это не только ваша проблема. Это и наша проблема. Однако чтобы принять решение, администрация должна сначала убедиться в серьезности вашего положения.

— Инспекция? — вскинулся Громов.

— Если это возможно…

— Возможно. И мы будем рады принять комиссию. Единственное ограничение — это допуск. Наша часть — это режимный объект.

Маканин покивал:

— Разумеется, все те, кто войдет в комиссию, будут иметь соответствующий допуск.

— Тогда я не вижу никаких препятствий для проведения инспекции, — сказал Громов. — Когда вас ждать?

— Думаю, мы навестим вас…— советник полистал настольный календарь, — в пятницу. То есть через три дня. Устроит?

— Вполне.

Маканин вдруг улыбнулся:

— И не вздумайте газоны красить. Наводить «потемкинскую деревню» не в ваших интересах, — А у нас нет газонов, — с такой же широкой улыбкой отвечал ему Громов. —

Только камень и мох.

На этом они закончили беседу и распрощались с советником Маканиным. Выходя из здания администрации и спускаясь уже по парадной лестнице, Лукашевич наконец-то собрался спросить у Громова:

— Ну и как ты считаешь, Костя, поможет он нам?

— Мне кажется, он еще не решил…

— В каком смысле? — заволновался Стуколин, вполне уже удовлетворенный тем, чего в ходе переговоров с Маканиным удалось достигнуть.

— У меня сложилось впечатление, что этот Лев Максимович присматривался к нам, — пояснил свою мысль майор. — Может быть, у него есть какие-то идеи на наш счет. Может быть, никаких идей у него нет. Не знаю. Но он явно хотел убедиться, что мы — те люди, за которых себя выдаем…

— Во-во, — подтвердил Лукашевич, — совершенно точно. Мне тоже так показалось.

— Чего-то вы мудрите, ребята, — сказал Стуколин. — За кого же мы можем себя выдавать? Не бомжи ведь с улицы пришли?

Громов пожал плечами и ответил философически:

— Разве суть человека в том, откуда он пришел?

— Вот за что я тебя порой очень не люблю, Костя, — сказал Стуколин, — так это за твою манеру говорить загадками. Продукты он даст?

— Скорее всего, даст. Вопрос только, чего он потребует за это?

— А он может чего-то за это потребовать? — агрессивно осведомился Стуколин.

— Им мало, что мы рубежи охраняем?

— Теперь, видишь ли, мало, — съязвил Лукашевич.

— Спокойнее, ребята, — осадил их Громов. — Поддержку советник нам окажет. Это сейчас главное. Все остальное — потом.

— Что? Что «потом»? — продолжал волноваться Стуколин.

— Поживем — увидим, — сказал Громов. — Поживем — увидим…