Жёсткие дуги капкана с металлическими зубьями сомкнулись на передней лапе, причиняя зверю мучительную боль. Порвали кожу, мышцы, вгрызлись в кости. Из последних сил он боролся за жизнь, пытался сорвать холодное железо и высвободиться, но с каждой попыткой капкан будто смыкался сильней. Волк рычал глухо, зло дёргал лапой, кусал и грыз железо.

С каждым мгновением казалось, что острый нож вспарывает грудную клетку — так было больно и тесно под рёбрами.

— Бедный мой дружище, — я всхлипнула, зажала рот рукой, чтобы не дать себе закричать.

И в этот момент он меня заметил. Поднял испачканную морду — я встретилась взглядом с горящими зелёными глазами. Шагнула вперёд, но зверь ощерился и клацнул зубами.

— Волчок, это же я… Позволь мне помочь тебе…

В ответ от зарычал громче, яростней, и такой дикой злости, такой ненависти я не видела у него даже в первую нашу встречу — сейчас он видел во мне только врага. Одну из тех, кто ставит в лесу капканы, калечит и убивает зверьё.

Он прижал к голове уши, пока просто предупреждая, пугая. Его зубы казались такими огромными.

Шаг вперёд — глухой рык. Ещё шаг — он напрягся всем телом, щадя раненую лапу и испепеляя меня диким взглядом. Даже в таком состоянии он мог запросто перекусить мне шею, и на какой-то миг я по-настоящему испугалась. Застыла на месте, как ледяная статуя.

Внезапно рычание перешло в поскуливание, будто зверь плакал — почти как человек. И тогда я решилась.

Решилась позвать его именем, которое он, возможно, уже давно забыл.

— Эрик… Тебя ведь зовут Эрик? — и в два счёта преодолела разделяющее нас расстояние.

Эрик...

Я не слышал этого имени из уст человека целую вечность, и именно эти звуки на несколько мгновений вытащили меня из кровавого тумана боли. Она была такой острой и сводящей с ума, что казалось — с меня заживо сдирают кожу. В последние дни перед полнолунием я стал неосторожен и глуп настолько, что попался в ловушку. Я и забыл, насколько хитры могут быть люди — они выварили капканы в мясном бульоне, и я сам, по своей воле, сунулся проверить — чем там как соблазнительно пахнет?

Мною двигал только голод, желание глодать кости и рвать зубами мясо — поддавшись наваждению, перед которым не устоит ни один дикий зверь, я трепал приманку зубами, рыча от удовольствия. Как животное. Обошёл все капканы, в которые девчушка сунула палки.

Вчера вечером я смотрел издали, как Рози одну за одной обезвреживала ловушки, однако решился приблизиться только ближе к рассвету, когда голод измучил вконец. Я подкрался… и совсем забыл про осторожность. Последняя из механических ловушек была спрятана под листьями и снегом, совсем рядом с другой, поэтому, когда я наклонился за таким бессовестно привлекательным куском свиной вырезки, то ступил передней лапой в её пасть.

Сначала был оглушительный щелчок, а потом боль пронзила всю левую половину тела, будто я угодил в костёр. Зубастые челюсти намертво стиснули лапу, достали до костей — хлынула кровь. Не помня себя, потому что рассудок заволокло густо-алое марево, я рванулся так сильно, что вырвал колышек с цепью из земли. А потом бежал прочь, хромая и скуля, едва не падая в снег и оставляя позади кровавый след.

Лес же взирал на меня сверху вниз, как беспощадный судья — ждал, когда я ослабею, чтобы спустить на меня своих монстров.

— Тебя ведь зовут Эрик? — прозвучал надломленный голосок.

Она шагнула мне навстречу быстро, так, что я и опомниться не успел. Рухнула на колени и взяла мою морду в свои руки. Её заплаканное лицо было так близко, что я увидел своё отражение в бархатной темноте её глаз.

Отражение дикого зверя. Опасного и уродливого.

Рычание, больше похожее на злобное бульканье, родилось внутри грудной клетки — я клацнул челюстями у неё перед носом. Рози моргнула испуганно, но не отшатнулась, а забомотала что-то утешительное, и пальчики её стали перебирать шерсть за ушами.

«Уходи! Убирайся, пока цела!» — хотелось кричать, но из пасти вырывались звуки, даже отдалённо не похожие на человеческую речь.

Я рванулся назад — боль в раненой ноге тут же напомнила о себе. Капкан держал меня мёртвой хваткой — самому ни за что не избавиться. Я просто истеку кровью или умру от заражения, а, может, охотники найдут меня по следам и добьют. Если не побоятся забраться так далеко, как это сделала Рози.

Она протянула ко мне руки — что-то дикое, звериное поднялось во мне, и я едва не вцепился зубами ей в запястье. Остановился в последний момент, уже представляя, какой вкусной будет её плоть.

Заклятие можно снять только кровью…

Нет, я не стану! Не могу причинить ей вред… А она, глупая, не видит, что я еле держусь. Смотрит так жалостливо, щёки раскраснелись на морозе, а ресницы слиплись от влаги острыми стрелами.

— Я хочу помочь тебе…

Я пятился и рычал, прижимая уши к голове и чувствуя, как вздыбилась шерсть на загривке. Любой бы испугался, бежал бы прочь, спотыкаясь и падая. А она с трогательным упорством, шаг за шагом, приближалась. Ну откуда только взялась на мою голову?

Запах её, девичий и сладкий, щекотал ноздри. От неё веяло теплом — настоящим, какое я уже давным-давно успел забыть, и всё это вкупе с гложущей болью отшибало мозги напрочь. Так легко было поддаться звериному инстинкту, особенно когда добыча сама идёт в лапы.

Держась за крохи разума, я тряхнул головой и сбросил её руку, предостерегающе рыкнул и заковылял вон, но эта настырная девчонка поплелась следом. Шаги её были тяжелы, дыхание — сбитое, но упрямство тащило Рози за мной.

И кто ещё здесь охотник, а кто — жертва?

— Стой, пожалуйста… Я всего лишь хочу тебе помочь… — помолчала, переводя дух, и шепнула: — Эрик…

И снова это имя. Моё ли? Или призрака, что когда-то существовал. Тело вдруг окутала такая усталость, что я рухнул в снег, как подрубленный.

Она коротко вскрикнула и метнулась ко мне.

— Глупый, глупый дружище! Дай же мне посмотреть.

Я тихо выл, отвернув от неё морду — в тени спящих деревьев мерещилось лоснящееся чёрное тело вороны, что смотрела на меня в упор, не мигая. И такое чувство, будто я раньше её уже видел.

— Потерпи… — ласково произнесла Рози, когда я рыкнул от резкой, пронзившей всё моё существо, боли.

Помогая себе ногой, она надавила на рычаг — зубастые челюсти начали медленно размыкаться, а я готов был расплакаться от облегчения.

Она с брезгливым выражением лица отшвырнула капкан прочь, как дохлую крысу. Лапа моя была свободна.

— Ну как ты?.. Эй, постой! Ты куда?

Низко наклонив морду и стараясь не оборачиваться, я захромал подальше от неё. Кость не была перебита, и это хорошо, иначе пришлось бы туго. Рози звала меня и пыталась догнать, но я нарочно выбрал путь через овраг, преодолеть который из-за снега и торчащих острых веток ей было не под силу.

Пусть уходит.

Уходит и не возвращается.

— Постой! Не бросай меня! — подобрав юбку, я ринулась за волком, но силы подвели — ноги подогнулись, и я просто уселась в снег.

А он уходил, хромая и поджимая раненую лапу. Даже не обернулся ни разу. Так обидно… Неужели это всё, и я больше не встречусь со своим другом?

Я вздохнула и поднесла руки к лицу — от них пахло волчьей шкурой и кровью. Зло катая между ладонями снег, вычищая их до скрипа, я слушала, как затихает хруст его шагов, пока последний, едва различимый шорох, не растаял в утреннем воздухе.

На мгновение показалось — когда я назвала его Эриком, звериные глаза расширились, и в них мелькнуло… Отчаянье? Изумление? Я не могла подобрать слов, но была уверена, что всё не просто так — и мои сны, и перчатка в волчьей норе. А как он разволновался в тот раз, когда я перечисляла имена на букву Э? Как можно было столько времени быть такой недогадливой! Мой Волчок и есть заколдованный принц Эрик, но почему он не хочет, чтобы об этом знали? Почему начал меня избегать? 

На этот вопрос мне только предстоит найти ответ.