Крепко вцепившись в его руку, я ждала, что мы на самом деле рухнем. Вот такой силы оказался испуг от встряски кабины.

– Можно подниматься и открывать глаза, – произнес спокойный, но слегка насмешливый голос. – Мы приехали.

Не дожидаясь, пока я сама встану с пола, он легко поднял меня и тихонько встряхнул.

– Василиса?

Я наконец открыла глаза, постепенно привыкая к искусственному свету. Лифт уже стоял, а за закрытыми дверями слышались чьи-то голоса.

– Вы в порядке?

На меня внимательно смотрели черные колючие глаза большой опасной птицы.

Я все верно в темноте рассмотрела: густые темные волосы, открывающие высокий чистый лоб, резко очерченные черные брови, тонкий нос с заметной горбинкой. Но я никак не ожидала, что он окажется таким вызывающе красивым, и как завороженная продолжала разглядывать его. На вид ему было…

– Вася! Ты в порядке? Здрасте!

Я повернула голову на знакомый голос. На нас смотрело, наверное, десятка два удивленных глаз, не меньше. Но я видела перед собой лишь ошарашенного Елисеева и стоящую рядом с ним блондинку Трегубову. Она первой и очнулась от изумления. Влетела в наш лифт и, оттолкнув меня, чуть ли не впечаталась в темно-серый костюм.

– Олег Константинович, пожалуйста, можно всего один вопрос? Это правда, что вы женитесь и отходите от дел?

– Это же надо было про…бать такой шанс?!

Архангельский не переставал материться уже третью неделю. Каждый раз, когда я попадала в поле его зрения, с презрительных губ слетало очередное смачное ругательство. В мой адрес. Я думаю, он до сих пор меня не уволил только потому, что ему надо на ком-то безнаказанно срывать свою злость. Или решил, что я сама уйду после того, что случилось.

Да я все прекрасно понимала и не винила никого: ни орущего матом Жору, ни открыто смеявшихся надо мной коллег, ни главного редактора, который впервые подошел ко мне, чтобы сказать, мол, девушка, вы ошиблись профессией. Так я с ним и познакомилась. Конечно, ему стало интересно, что это за чудо такое работает в его редакции, над которым угорает все журналистское братство города.

– Стрельцова, и мне тоже расшифруй коммент. Я тебе скинула запись в почту.

Перед глазами промелькнуло полноватое лицо Иры Трегубовой. Она с первого дня не была моей поклонницей, а после того, как увидела меня в лифте с Бессмертным, теперь каждый раз заводила глаза куда-то под потолок и говорила со мной подчеркнуто пренебрежительным тоном. Типа имеет право.

Да, со мной в лифте на целый час застрял самый желанный и неуловимый для местных журналистов ньюсмейкер, завидный жених и глава холдинга «Буян» Олег Бессмертный. А для меня так точно Кощей, погубивший все мои мечты стать хорошим журналистом.

«Да если бы я с ним в том лифте оказалась, – верещала Трегубова, когда мы тогда вернулись в редакцию, – я бы не то что про невесту выспросила, да он бы мне на целую книгу наговорил!»

Про несправедливость жизни и что «дурам везет» она еще долго разглагольствовала. Не меньше недели. Что обидно, ее все поддержали. Даже Ваня не мог не признать, что по сути она права.

«Как ты могла его не узнать?! – орал на меня перед всей редакцией Архангельский. – Я тебе и Смольской в первый день задание дал по Бессмертному!»

Что я могла сказать? Что в жизни он ни капли не похож на коротко стриженного мордоворота в темных очках, которого я видела на известном «желтом» ресурсе? Что я не удосужилась залезть в наш архив и найти его последнюю съемку? Что в Сети нет ни одной фотки, хоть смутно напоминавшей ироничного незнакомца в лифте? Что меня сразу же, с первого дня так загрузили текучкой, что серьезно сесть и собрать всю информацию о Бессмертном у меня тупо не было времени? К тому же всем известно, что добраться до него нереально.

«Мы даже не знали, что он в городе, а она с ним в лифте час развлекалась! О чем вы разговаривали?!» – вопила Троекурова.

– Вась, завтра пресс-подход в мэрии. Даже не знаю, отправлять ли тебя… – Своими сомнениями Марина заставила вынырнуть меня из воспоминаний. – Сама-то хочешь?

– Нет, конечно!

Она понимающе кивнула.

После своего эпического фиаско с Бессмертным я только один раз сходила «в поля»: выставка недвижимости проходила на прошлой неделе. Сходила и пожалела. Сказать, что я там была главным экспонатом, – ничего не сказать. В меня разве что пальцем не тыкали. «Эта та самая, да?», «не узнать Бессмертного!..», «так лажануть», «а ее, что, еще не уволили?» – никто даже голос не потрудился снизить, когда я, чуть опоздав, протискивалась сквозь толпу журналистов.

Это, конечно, не школьный буллинг, меня никто не травил, но издевательские смешки и взгляды я ловила все полтора часа, что была вынуждена провести на выставке. И не просто провести. Я там работала. Ходила от одного спикера к другому, улыбалась, задавала вопросы, записывала ответы. А внутри все горело. Это оказалось куда сложнее, чем в редакции, где всех уже знаешь и понимаешь, чего от кого ждать.

И ведь столько времени прошло! От досадливых воспоминаний я резко ударила ладонью по столу. Никто забыть не может. Я сама в первую очередь. Хотя в минувший понедельник на летучке Архангельский признал, что это благодаря мне «Честное слово» сумело первым выпустить хайповую заметку об участии «Аркадии» в тендере. Трафик на сайте вырос на треть только благодаря нашему эксклюзиву, а еще нас даже процитировали «федералы». Основные лавры достались, конечно, не мне, а Ване Елисееву, который сумел добыть куда больше, чем я. Но мою фамилию тоже поставили в авторы. Единственная моя белая полоса на попе зебры.

До меня снова донесся голос Марины, которая объясняла Смольской, куда ей завтра идти. Ну да, вместо меня. Мне только чужие комментарии расшифровывать и остается, а еще запросы рассылать и писать короткие новости, которые даже не подписываются.

– Вась, обедать пойдешь? – Рядом нарисовался неунывающий Елисеев. Красивый парень, с ним очень хорошо, тепло и уютно. А еще ему невозможно ни в чем отказать.

– Слушай, не хочется совсем, я тут как Золушка – ни чечевицу, ни зерно еще не перебрала.

– Ну пожалуйста! Я знаю, что ты хочешь пойти со мной. – Ваня улыбнулся так очаровательно, что против своей воли я встала из-за стола, стянув кофту со спинки стула.

– Только давай быстро, хорошо? К нам, на первый этаж.

Ваня в нашу столовую – по моему мнению, вполне приличную – никогда не ходил. Всегда питался за пределами редакции, выбирая довольно дорогие места. Особенно любил он «Иглу» – там на первом этаже было много разных заведений не для моей скромной заплаты, но у Елисеева все было не как у меня.

– Ваня, к шефу зайди. Сейчас же, – бросила на ходу пробегающая мимо Марина. – Там вопросы по первой полосе на завтра.

Елисеев пожал плечам и, чертыхаясь себе под нос, поплелся в кабинет главреда, а я вздохнула с облегчением. Ваня – один из немногих в редакции, кто мне всегда помогал и жутко расстраивался, когда я не могла сделать так, как он желал. Меньше всего мне хотелось расстраивать человека, который так хорошо ко мне относится. Но я точно не собиралась сейчас никуда идти. Перед глазами маячило название папки в «Моих документах». Папка называлась «Бессмертный».

Пусть говорят, что поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Кощей ни слова не сказал тогда Трегубовой, когда она зажала его в лифте. И никому ничего не сказал, только мне кивнул, отодвинул Ирку с дороги и ушел. Журналисты, и Ваня в их числе, побежали за ним, но без толку: Кощей вышел из бизнес-центра и тут же сел в ожидавшую его машину. И все. Как сказал потом Серега Солодов, тема женитьбы осталась не раскрыта.

За последние две недели в этой папке появилось много разных файлов. Каждый день, когда у меня появлялась свободная минутка, я собирала в Сети все, что писали про Бессмертного, его семью, про бизнес, увлечения, не брезгуя даже безумными слухами и сплетнями. Информации про него вроде много, но в то же время полное ощущение, что коллеги просто переписывали друг у друга заметки – слишком много одинаковых статей. Но я не успокоюсь, пока не прочитаю все, что про него пишут, и не отберу самое важное. Итак. Что я сейчас знаю об Олеге Константиновиче Бессмертном?