– Мы с вами целый час в лифте просидели вдвоем. Это не так просто забыть. – Он громко захлопнул книгу и выжидающе посмотрел на меня. – Покупать что-нибудь будете?

Я автоматически бросила взгляд на разложенные книги, рука сама потянулась к русским народным сказкам. Ну конечно, тут и про Змея Горыныча, и про…

Глаза сами остановились на иллюстрации на всю страницу. На меня смотрел костлявый старик с золотой короной на лысом черепе, его руки и ноги сковали жуткого вида кандалы. Сам старик выглядел зловеще и в то же время жалостно.

– Может, другие книги посмотрите? Есть Пеппилотта Длинный Чулок. Обложку словно с вас рисовали.

Бессмертный откровенно развлекался и в отличие от меня чувствовал себя очень раскованно. Вид у него был не такой строго-официальный, как тогда, когда мы с ним в лифте куковали. Сейчас на Кощее были обычные потертые джинсы и светлый теплый вязаный свитер, закрывающий горло. В обычной одежде, весь такой открытый и простой. Но я, наоборот, почему-то смутилась. Может, потому, что он так охотно идет на контакт? Я этого совсем не ожидала. Как и того, что во мне не оказалось ни капли злости на него за то, что не смогла тогда написать про Павлову. Но ведь еще не вечер, так?!

– Вы-женитесь-на-Изабелле-Павловой-дочери-вашего-друга?

Я ждала, что он будет отрицать, будет грозить судом или еще какими карами, но он снова широко улыбнулся.

– Вам по-прежнему нравится журналистика, Василиса? Неужели так интересно жить чужой жизнью?

Я оторопела.

– В смысле? Я сейчас как никогда живу своей жизнью, да я только сейчас и чувствую себя на своем месте!

– Поэтому интересуетесь личной жизни незнакомого вам человека?

– Мне лично, так чтоб вы вообще ни на ком не женились! Проблем всем меньше! – ляпнула я, со стуком опуская тяжелую книгу Астрид Линдгрен на прилавок. – Но читателям интересно…

– Добрый день! Мы не комментируем личную жизнь владельца холдинга, – раздался за спиной женский голос. – Но мы готовы рассказать об участии «Буяна» и лично Олега Константиновича в благотворительной ярмарке…

– Спасибо, Лада, – кивнул Бессмертный, а я обернулась.

Передо мной стояла эффектная дама в дорогой куртке с такой укладкой на голове, будто она не на ярмарку городскую собралась, а как минимум на светский раут. Но это полбеды. Рядом с ней стояли полдюжины журналистов, нескольких я знала. Опять профукала! Жора меня живьем сожрет!

– Пожалуйста, коллеги, по одному вопросу, – командовала Лада. – Помните, только по теме сегодняшнего мероприятия.

Кощей бросил на меня сочувственный взгляд и начал импровизированную пресс-конференцию, умудряясь между вопросами продавать книги. Три штуки продал за пятнадцать минут. Для моего репортажа он наговорил достаточно, но самое главное снова ускользнуло. Кощей явно не будет отвечать на мои вопросы, к тому же эта Лада одним своим видом дала понять, что горло перегрызет любому, кто задаст неудобный вопрос ее шефу. Нужен план! Нестандартный, такой, чтобы…

– Девушка, вы брать будете? – Вопрос от очередного покупателя заставил меня обратить внимание на собственные руки. Оказывается, я снова держала в ладонях сборник народных сказок.

– Ну так что, Василиса? – вкрадчивым голосом произнес Кощей, и мне послышалось, как в книге тихо зазвенели кандалы. – Берете?

– Беру! – решительно произнесла я. – Но только с автографом.

Лада, не отводившая от меня хищного взгляда, непонимающе нахмурила брови, а я, открыв книгу на картинке со сказочным злодеем, протянула ее Бессмертному.

На лице Кощея промелькнуло неподдельное удивление. «Сейчас пошлет меня, – подумала я. – Сочтет это хамством и наглостью. Но это так и есть. А что делать, если у меня такая работа – быть наглой».

Он забрал у меня книгу и, достав из куртки ручку, что-то размашисто написал.

– Держите. Пятьсот рублей, пожалуйста. И спасибо, что приняли участие в благотворительной ярмарке.

– Это моя тема! Я не понимаю, что, черт возьми, происходит!

Визг Иры Трегубовой разносился по всему ньюсруму. Кто-то, раздраженно шипя, уходил разговаривать по телефону в переговорки, кто-то «влезал» в «уши» и продолжал спокойно стучать по клавиатуре. Но большинство все-таки отложили в сторону свои дела и с интересом слушали Иркину истерику. Что-что, а представления у нас любили.

Я только вернулась с открытия нашим мэром новой развязки дороги перед въездом в город. Хорошо хоть, на автобусах журналистов отвезли и привезли обратно, так бы еще час, не меньше, добиралась бы до центра. Поэтому начало выступления нашего спецкора я пропустила. У Ирки вообще что-то не ладилось последнее время, сорвалось несколько хороших материалов, а на последней летучке Жора так ее приложил за косяки в последней заметке, что мне ее жалко стало.

Сейчас Ира стояла у моего стола и возмущенно кричала на Марину. У той, кажется, уже глаз начал дергаться. И тут Трегубова заметила меня.

– Это мой контакт! – крикнула она мне с таким гневом, что я невольно сделала шаг назад. – Я с ними три года работаю. Ты же два слова связать не можешь нормально! Да над тобой до сих пор все ржут! Марин, ну как так?! Я не отдам ей «Буян»!

– В кабинет к Архангельскому, живо! – рявкнула прямо мне в ухо невесть откуда взявшаяся Виолетта. – Обе! – Она кивнула Трегубовой и обернулась к смотрящим на происходящее сотрудникам редакции. – Кто-то еще хочет к Жоре заглянуть?

Понятно, что все тут же уткнулись в свои мониторы, а я по-прежнему ничего не понимала, разве что это касалось «Буяна», то есть холдинга Бессмертного.

Я его уже больше двух недель не видела, с той самой ярмарки. Заметку я тогда написала, Жора даже похвалил и ничего не сказал, что опять ничего не разузнала про Кощееву невесту. Про книгу и то, что Кощей мне туда написал, я вообще никому не сказала. Включая Ваню. Не знаю, мне просто кажется, что Кощей это написал только для меня. А Елисеева постоянно гоняют на разные мероприятия, а еще он постоянно где-то пропадает со своими «источниками», потому что в редакции я его практически не видела. Так, «привет-пока», но каждый раз, когда мы, пусть и ненадолго, пересекались, я чувствовала, что все внимание Елисеева принадлежит мне. Вообще, я сама удивляюсь, почему до сих пор не влюбилась в него. Ведь ни с кем мне никогда не было так хорошо, как с ним, никто не понимал меня лучше него. С ним даже помолчать одно удовольствие.

– Что за кошачий визг на всю редакцию, Ир? – устало спросил Архангельский, как только мы втроем зашли в его кабинет. – Не весна еще, чтобы так орать.

Рядом хмыкнула Соколовская, а я по-прежнему не понимала, что здесь делаю.

– Жора, я спецкор, я четыре года здесь работаю, но такое… – Тут она презрительно посмотрела на меня и закончила: – Впервые!

– Все бывает впервые, Ир. Что случилось?

– Завтра большая пресс-конференция «Буяна» и «Аркадии». Они договор подписывают, будет сам Бессмертный, он уже сто лет на таких мероприятиях не появлялся. У меня к нему столько вопросов!

– И что?

– Да то, что меня не позвали! – заверещала Трегубова. – Меня. Не. Позвали. Первый раз такое. Я с Ладой вообще дружу, но даже она ничего сделать не может! И все потому, что от «Честного слова» Кощей, видите ли, хочет видеть ее! – Тут она ткнула в мою сторону пальцем с таким видом, словно царица, приказавшая казнить холопку за страшное преступление. – У нас теперь эта выскочка спецкор? Жора, я не понимаю!

– Ты так визжишь, будто это на тебе Бессмертный решил жениться, а теперь резко передумал. Я не вижу никакой проблемы в том, чтобы вы пошли вместе. Просто аккредитуйся…

– Они никого больше не приглашают! Только тех, кто в списках, согласованных с руководством.

Ира чуть не плакала. Я ее понимаю: такой удар по самолюбию. Ладно она грызлась с Елисеевым за первую полосу в газете, но проиграть мне? И это притом, что я с ней и не воевала.

– А ты что скажешь? С чего это Бессмертный тебя позвал, а? – Жора повернулся и вперил в меня подозрительный взгляд. – Выкладывай!