Компания опасливо зашевелилась, не зная, что теперь предпринять. Нахамить легавой было, может, и прикольно, но щекотать нервы хамством в адрес чародейки мог позволить себе далеко не каждый.

– В столовке жрать можно, – решилась подать голос самая ярко накрашенная из девушек. Другие посмотрели на нее с возмущением, но она не обратила на них внимания. – Там готовят вкусно и не дорого, но пить что-то, кроме чая лучше не стоит.

– Как тебя зовут? – спросила чародейка, стягивая ореол обратно.

– Таня.

– Спасибо, Таня.

Юная куртизанка не соврала: в столовой действительно вкусно готовили и на вполне приемлемую сумму можно было неплохо поесть, а вот на счет чая Гера бы поспорила.

Утолив голод, она выкурила сигарету, но идти домой передумала и свернула в сторону метро. Вне работы Гера предпочитала не телепортироваться, а быть, как все нормальные люди, и тарахтеть в разрисованных граффити вагонах. Чародейка вообще любила поезда. Было в их покачивании что-то такое умиротворенное, даже философское.

Ну, а город, который так поэтично называли городом туманов, она узнает по ходу работы, используя при этом связь с коллегами, как карту.

В названии, кстати, город себя оправдывал и, проходя по серым улицам центра, увлажненным срывавшимся мокрым снегом, Гера замечала покрывало тумана, уходившего в подворотни. Правда, туман тот, как ошибочно считали люди, был отнюдь не атмосферным явлением, а остаточным следом того, что в учебниках истории называли переворотом.

В маленьких городах он был не так заметен, и разрушения давно были убраны с улиц, но в больших городах эти следы въелись настолько, что стали неотделимыми от улиц, а разрушения же были и вовсе не убраны полностью, поэтому окраины города, где совместно с лесными массивами сохранились руины, представляли большую опасность для тех, кто ради острых ощущений или же по неосторожности туда забредали.

Первое время после переворота туда ходили многие исследователи, пытаясь отловить существ, запрятавшихся в них, чтобы изучить их, классифицировать, дать название. Стоило ли говорить, что мало кто из них оттуда возвращался?

В этом плане чародеи во многом были умнее: сверхъестественные создания были для них просто сверхъестественными созданиями, и давать им имена чародеям не приходило в голову, ну, кроме разве что общепринятых названий типа оборотней, вампиров, парадемонов и прочих.

Гера в то время, то есть после переворота, только родилась, поэтому ее мнение было основано исключительно на учебниках истории, интернете и тех крошках противоречивых рассказов чародеев, которых она встречала, но, тем не менее, она почти с гордостью могла сказать любому, кто бы ее спросил, что все это было фуфлом, а именно не более чем демонстрацией силы со стороны тех, кто просто в один прекрасный момент элементарно заскучал.

Да, жил двадцать три года назад человек, которого звали по одним источникам Юрой, по другим Ваней, по третьей Вениамином, и да, был он, простите, шизофреником и, кстати, человеком он не был, а был, конечно же, чародеем.

И вот однажды, следуя указаниям голосов в своей голове, он сбежал от сиделки, чтобы повидать то ли город, то ли помочиться возле какого-то памятника. Короче, ни то, ни другое ему не понравилось и, разозлившись на голоса, он сорвался и привычный мир перевернулся вверх тормашками.

Магия, вырвавшаяся из него посреди толпы, вызвала у людей настоящий шок, следом за которым пришли безумие и одичание. Правда, пришли они не сразу.

Первое время всем очень хотелось верить, что произошедшее было каким-то представлением с хорошими спецэффектами, но чем больше вечерние новости вещали об обычных событиях, обходя вниманием то события, тем больше люди, интеллигентные и не очень, копили подозрения, чаще бросали косые взгляды на соседей и сталкивались между собой по абсолютно абсурдным, не имеющим никакого отношения к магии вещам.

Время шло, все было тихо и люди, интеллигентные и не очень, начали забывать те события и все, что с ними было связанно. Да вот, в один прекрасный день какой-то придурок, типа активист и ярый защитник прав человека и всего, что имело две ноги, опубликовал статью, в которой утверждал, ссылаясь на надежные источники, что тот самый бедолашный шизофреник Юра-Ваня-Вениамин был схвачен спецслужбами и доставлен в сверхсекретную правительственную лабораторию где-то в глубинках Сибири, где его самыми не гуманными способами исследовали, разбирали за запчасти и подвергали таким опытам, что, в конце концов, он не выдержал и умер, взорвав при этом здание лаборатории.

Вот тогда-то чародеи, не жившие, в общем-то, одним целым, не только вышли из тени, но и, объединившись, нанесли сокрушительный удар по миру, и людей, интеллигентных и не очень, охватило безумие и одичание. Со всем, что попадалось под руку, они кидались на соседей, не жалея ни женщин, ни стариков, ни даже детей.

Армия всеми силами бомбила города со всеми жителями. Чародеи отвечали тем же, и так длилось около года. Человечество, в принципе не способное противостоять чарам и даже отличить простого человека от чародея, сокращалось на глазах, умирая от бесконечных бомбежек, болезней и голода.

И вот тогда чародеи, которым снова стало элементарно не интересно и неудобно жить среди разрухи, представившись добрыми волшебниками, не понаслышке знакомыми с милосердием, предложили людям мир и взаимовыгодное сотрудничество.

К тому моменту уже было уничтожено девяносто процентов территории стран, экономика и медицина остались лишь в воспоминаниях, поэтому люди, у которых и выбора-то особо не было, охотно пошли на мировую, и началась перестройка.

Как и следовало ожидать, не все смогли смириться и принять новый уклад жизни и, если люди не могли ничего сделать, то чародеи и сверхъестественные создания, не согласные, как с тем, что все это дерьмо вообще заварилось, так и не согласные с тем, что дерьмо вариться перестало, очень даже могли.

Их подпольные организации в течении нескольких лет причиняли не малый геморрой всем без исключения. Тогда и было решено создать специальные отделы, которые занимались и подпольем, и вообще всем, что, так или иначе соприкасалось с противозаконной деятельностью чародеев и сверхъестественных существ, вредивших людям, а также противозаконной деятельностью людей в отношении чародеев.

Последние отделы состояли в первую очередь из чародеев, а потом уже людей, а первые, как отдел Геры, наоборот – в первую очередь состоял из людей, а потом уже чародеев.

Все это красиво называли отделами тяжких и особо тяжких преступлений, но по большому счету они мало, что меняли, так как люди, не смотря на качественный скачок оружейной промышленности, по-прежнему не могли справиться с чародеями, а чародеи, бывшие по обе стороны закона, тоже не особо преуспевали в борьбе со своими же, поэтому все просто, если не ходило по кругу, то стояло на месте.

Впрочем, некоторые весьма предприимчивые особы, причем, с обеих сторон, умудрялись на этом наживаться, и таких Гера ненавидела, искренно считая, что именно из-за них нормальным чародеям не было место в обществе, мерявшем по меркам одного сучонка всех остальных, причем без суда и следствия.

Остановившись под навесом продуктового магазина, Гера отряхнула со шляпы снег. Зачем ее носила, она и сама не знала. Может, это было связано с ее первым делом, во время которого она сослужила ей добрую службу, а может, ее просто забавляло, как та самая совершенно безобидная шляпа, действовала на людей, реально веривших, что из нее мог кто-то вылезти и насрать, а то и за нос схватить.

Растаявший на коже снег стек с руки за шиворот и чародейка поежилась. Мимо прошла девочка лет четырнадцати с ретривером на коротком поводке. Лицо ее было не по-детски угрюмым, с покатыми надбровными дугами, свидетельствовавшими согласно некоторым исследованиям о скромном интеллекте и склонности к агрессии, а худые руки достаточно сильно шлепали собаку не за что.