Гера развернула копии фотографий, сделанные криминалистами на месте преступления. Особенно ее интересовала та, где жертва была сфотографирована на боку, перед тем, как ее забрали в морг. Качество фотографии было хорошее и на грязном трупе можно было заметить то, что подтверждалось и записями криминалистов.

– В описи вещдоков сказано, что спереди ее одежда была порвана. В частности леггинсы. – Она посмотрела девушке-патологоанатому в глаза.

– Я проверю на изнасилование и возьму пробы, – пообещала патологоанатом.

Усов задержался у приемного отделения морга, отвечая на звонок из страховой компании по поводу его расстрелянной машины. Платить по страховке в компании явно не рвались, ссылаясь на то, что в договоре не был указан подобный страховой случай, в чем лейтенант пытался их переубедить, ссылаясь на какой-то форс-мажор, приправленный юридическими терминами.

Двери приемного отделения распахнулись, и медики скорой ввезли тело спецназовца, умершего по дороге в больницу. Аура его всплыла наружу и побледнела, но даже в тех остатках, что окружали его, чувствовалась сильная и преданная натура.

Их сопровождал другой спецназовец, судя по нашивке на груди, чародей, с насквозь пропитанной кровью повязкой на руке.

Пока оформлялись документы, он не отходил от своего павшего товарища ни на шаг и, хотя лицо его ничего не выражала, Гера видела, каким черным горем была залита его аура, обнаженная, как нерв.

Чародейка оглянулась на все еще занятого телефонным разговором лейтенанта и подошла к спецназовцу.

– Соболезную, – тихо произнесла она.

Он поднял на нее взгляд темных глаз, пронизанный болью, но напряженный в связи с вежливостью незнакомки. Люди редко выказывали почтение павшим за них чародеям, а если и говорили что-то, то слова их отдавали ядовитой ложью. Чем меньше чародейских отродий оставалось в живых, тем спокойнее им спалось. По крайней мере, большинству.

Гера отпустила немного силу, чтобы он мог видеть, кто она.

– Спасибо, – ответил он, немного расслабившись. Взгляд его снова обратился к товарищу.

Гера чувствовала не только его горе, но и боль, которую он испытывал в связи с ранением. Человеческие медики не умели лечить чародейские раны и та повязка, что была на нем, была нужна как на бане гудок.

Гера отпустила силу еще немного, впитывая заклинание, которое поразило спецназовца. Сильное оно было и созданное с одной целью – убивать своих.

Заклинание дурманило и сопротивлялось, не желая покидать жертву, но Гера была не из тех, кто отступает при первом же препятствии.

Взяв бойца за руку, чародейка поднажала и выдавила остатки заклинания, распространившегося на все приемное отделение обманчиво приятным запахом.

Гера подняла глаза на бойца, смотревшего на нее с благодарностью и одновременно с сожалением, что с его товарищем не оказалось рядом толкового чародея, способного спасти его от смерти.

Чародейский спецназ был главным оружием правоохранительных органов, но люди, стоявшие у власти и гордившиеся тем, что именно они придумали его и сделали идеальным средством против всего, не потрудились и даже не подумали приставить к ним грамотного чародея-медика, а спецназовцы были слишком гордыми, чтобы просить об этом и обходились собственными силами, которых часто оказывалось недостаточно.

– Капитан Аллен Кунцевский, – представился спецназовец, снимая повязку с руки. Под ней в окружении засохшей крови остался небольшой порез, с которым мог справиться обычный пластырь. – Я твой должник.

– Гера Вельма, – ответила с улыбкой чародейка, – И ты мне ничего не должен.

Аллен пристально рассматривал как ее саму, так и ее силу, медленно втягивающуюся обратно. У него было очень приятное лицо, не украшенное чародейской маскировкой. Шрам, рассекающий левую бровь до внешнего уголка глаза, придавал ему сексуальную изюминку и совсем не портил.

– О! Здоров, Аллен! – Лейтенант, окончивший разговор по телефону, подошел к ним и по-дружески протянул капитану руку.

Кунцевкий ответил на рукопожатие левой рукой, чтобы не испачкать Усова кровью.

– Так вот, кому повезло?!

Лейтенант расплылся в улыбке, стрельнув взглядом в Геру.

– Так точно. А чего это ты тут делаешь? Еще одного злодея на тот свет отправил?

– Если бы, – ответил капитан. Взгляд его снова погас и устремился к погибшему товарищу, которого как раз увозили.

– Очень жаль. – Усов убрал улыбку. Пожалуй, он был одним из очень немногих людей, лояльно относившихся к чародеям. – Лучшие всегда уходят первыми, – искренно добавил он.

Капитан не ответил, скользнув взглядом по чародейке. Место в его отряде освободилось и, хотя друга невозможно было заменить, Кунцевский по ходу уже присмотрел нового сослуживца, которого был бы не против заполучить еще и в качестве друга.

– Спасибо, Гера, еще раз за помощь. – Капитан покрутил заживленной рукой. – Если что-то будет нужно, – он отпустил силу и дал посыл с паролем к спецназовскому ретранслятору, – обращайся. Мы поможем без вопросов.

– Буду иметь в виду, – ответила Гера, про себя посмеиваясь над паролем. Розовые туфельки? Серьезно? Очень по-спецназовски!

Туман, сгустившийся к обеду угнетал душу и сыростью пробирал тело, но в кафе напротив здания судебно-криминалистической экспертизы было уютно. Еда уступала вокзальной столовой, как и цены, но Гера была слишком голодна, чтобы крутить носом, как и лейтенант Усов.

Одной рукой он ловко набирал ложкой наваристую солянку, а второй листал на телефоне базу данных, постоянно подвисавшую из-за плохого Wi-Fi.

– Черт! – Усов сдался и, отложив телефон, сосредоточился только на еде.

Молодой лейтенант-чистюля нравился чародейке. Открытый характер без гонора и напыщенности делали его идеальным напарником, а неопытность и необгаженность жизнью придавали очарование как человеку. К тому же он был исполнительным и отнюдь не глупым.

– А что ты хотел найти в базе? – полюбопытствовала Гера, поливая жаренную картошку чили.

– Сам не знаю, – ответил Усов, задумчиво нахмурив брови. – Что-то в той Королевой не ложится. Мутное вообще дело: что ее, что Климовой.

– Не без этого, – согласилась Гера, облизывая испачканные в чили пальцы. – Вся надежда на майора и сговорчивость Сухомлина.

– Последнее вряд ли случиться, – возразил лейтенант. – Сухомлин из кожи вылезет лишь бы насолить Литвинову.

– Почему?

– Они уже пару раз пересекались по делам и Сухомлин вбил себе в голову, что наш майор смыслом своей жизни поставил лишить его почестей и лавр, вот и рвет и мечет теперь, каждый раз, когда они снова пересекаются.

– Бывает, – заметила Гера, уплетая картошку.

– Кстати, про майора… – Усов взял телефон и набрал нужный номер. Гудок, гудок, гудок. Нет ответа. – Странно. – Он поднял вопросительный взгляд на чародейку.

"Литвинов, ты там живой?" Тишина. "Майор?" И снова тишина.

– Молчит, как партизан, – сообщила она.

– Ну, молчит, так молчит, – расслабился Усов. – Нужно будет – позвонит или с тобой свяжется.

Чародейка пожала плечами. Дело почти не сдвинулось, и она переключилась на другие дела, требующие ее внимания. Например, пустой холодильник дома, сломанная стиралка и прочие бытовые хлопоты. А еще был ментальный конденсат, который она так и не обдумала, как следует, но по-прежнему считала, что его наличие на теле жертвы и на месте убийства что-то значило. Ну, не мог он просто случайно туда попасть.

"Надо бы вернуться на место убийства" – подумала Гера.

Телефон лейтенанта залился трелью.

– Да, майор. Сейчас будем. – Усов посмотрел на чародейку. – Майор вызывает.

Лейтенант заплатил за обоих, чему Гера не особо возражала. Виски прекрасной Миланы ей влетел в такую копейку, что хотелось разучиться считать, а сегодня-завтра еще надо было отдать деньги за квартиру.

Участок всеми уважаемого отдела нравов с комфортабельными камерами для наркош, находился на другом конце города, и все в нем от блестящего пола, который тщательно охранялся от любителей рвоты, до новеньких кофемашин в каждом кабинете, буквально кричало о том, что сотрудники отдела считали себя элитой, которой было позволительно бросаться словами типа "шлюхи" и при этом считать себя настоящими мужиками.