Снова в доме все было хорошо. Муж в газете «Из рук в руки» подчеркивал объявления. Настя, благодаря судьбу, отправилась на утреннюю дойку. Еще отработала за подругу, которая ее подменяла во время семейных неурядиц. А когда вернулась, то оторопела: в доме не было новой мебели. Вскоре появился муж и сказал, что шкаф, комод и тумбочка, как он почувствовал своей деликатной душой, таили в себе порчу. Не дав прийти в себя растерянной Насте, тут же поведал, что нашел покупателя на дом – он, мол, весь проклятый, его страшная и зловещая аура угрожает семейному счастью.

– А где мы жить будем? – еле вымолвила Настя.

– С милым, Настюха, рай и в шалаше… – засмеялся Максим. – Не бойся, к моим поедем в город. Представляешь, как заживем…

Он впервые подошел к Насте и жарко ее поцеловал. После такого явного знака любви она согласилась. Тут же появился покупатель… Борис взял деньги и спрятал их в глубокий карман пиджака.

– Ты, Настя, жди от меня звонка. Я там, в городе, все улажу и приеду за тобой.

– Как… А куда мне деваться?

– Так я до конца дня управлюсь. Пока, любимая.

Настя ждала до самого позднего вечера, но муж не вернулся. Поселившись в тесной раздевалке коровника, она непрестанно звонила Борису, а в ответ лишь раздавалось равнодушное:

– Абонент недоступен.

И только через десять дней наконец сожитель ответил:

– Настя, мы не можем больше быть вместе. Я тебе не хотел говорить, но в проклятом доме ты сама неотвратимо заразилась порчей. Я не стану жить с тобой такой… Прощай!

Телефон отключился, и больше Настя не могла дозвониться Борису. Она впервые осознала, вспомнив слова православной соседки, что никакой судьбы не существует и что каждый сам творец своего счастья или несчастья. А порча, если и существовала, то только в ее голове, повредив ум, запятнав душу грехом суеверия и лишив даже родного дома…

Кошелек

Этот майский рабочий день в городе Н. начинался по-обычному: шум, сигналы автомобилей, спешащие куда-то прохожие. Среди общей суеты ничем особым не выделялись два уже не первой молодости человека. Костя Иванов, чтобы сократить путь на строительный объект, где трудился каменщиком, шустро засеменил через парк по широкой аллее. Каждый, кто его видел, непременно бы сказал: кожа да кости. Даже малоразмерные рубаха и брюки на нем висели и придавали Косте чудаковатый вид. В руке он нес старую коричневую сумку. И хотя с зеленеющих берез и тополей доносилось веселое пение птиц, строитель был глух к радостям окружающего мира. Мрачные мысли отражались на его скуластом лице. «Пашу, как папа Карло, а денег – один раз в магазин сходить», – преследовали его унылые думы.

В это время с другого конца парка ему навстречу неспешно, да и не мог он передвигаться быстрее, шагал тучный кабинетный работник некой небольшой фирмы Яков Петров. Он нес в руке ветхий, потертый временем портфель и с грустью констатировал, что не может себе позволить купить новый – платят жалкие гроши. Скользящие по его упитанному лицу солнечные лучики напрасно старались прогнать с него тяжелую тень пессимизма.

В таком невесеннем настроении два человека сблизились на расстояние нескольких шагов. Вдруг Костя заметил перед собой на выметенной дворником аллее новый кожаный, а главное, толстый кошелек. «Явно коммерсант потерял, кошелек трещит от денег, – ошеломленно заключил он. – Только бы этот жирный не заметил и ушел восвояси…» Костя даже, отвлекая встречного человека, указал рукой на не закрытый кронами синий клок неба. Но Яков, понурив голову, не обратил внимания на странный жест Кости. Зато он хорошо разглядел перед собой пузатый кошелек.

Два прохожих, взаимно надеясь на невнимательность друг друга, проделали несколько шагов и, как по команде, оглянулись. Костя, имитируя бездельника, сел на скамейку и от растерянности стал рыться в сумке. Так же опустился на рядом пустующую скамейку Яков и нервно защелкал замками портфеля. Костя вынул из сумки прошлогоднюю мятую газету, которую намеревался во время обеда подстелить в качестве скатерти под захваченные с собой хлеб и бутылку молока. Он ее развернул и через небольшой разрыв стал зорко и с нетерпением наблюдать за «толстуном». Но Яков уходить не собирался. Наоборот, он, не теряя понапрасну времени, достал бутерброд, который состоял из двух кусочков батона и сыро-колбасной прослойки. «Вот проглот, – возмутился Костя. – Даже не думает уходить… Тебя бы вместо крана на стройку… Да и что это я о стройке… Хватит грязной работы». Мечты тут же будничную серую картину настоящей жизни стали украшать в розовый цвет благоденствия. За каких-то несколько секунд Костя «купил» новую машину и «отправился» на ней к синему морю…

– Ох… – не отнимая газетной ширмы, вздохнул он и тихо сквозь зубы проговорил: – Положи бутерброд на место и иди, иди отсюда прочь.

Однако Яков его не слышал. Он откусил кусок бутерброда и стал всухомятку подкрепляться. У него, в свою очередь, перед глазами вдруг возник новый телевизор с плоским экраном, четырехъядерный компьютер, автомобиль…

«Стоп, стоп, достаточно, – притормозил он разыгравшуюся фантазию. – Только бы этот «скелет» ушел… Может, ему бутерброд отнести, а то на глазах развалится». Тут Яков увидел, что название газеты, которую читает незнакомец, находится внизу, и буквы расположены вверх тормашками. «Значит, все-таки заметил и выжидает…» – разволновался он. Его тревожные размышления прервал мобильный телефон, который в кармане, вовсе не к месту и времени, заиграл веселый марш.

– Да, – тихо ответил Яков.

– Где тебя, Петров, носит?.. – вырвался из мобильника строгий голос. – Начальник просил сегодня пораньше собраться… Забыл что ли?

– Я, я скоро буду, – прошептал недовольно Яков.

Он покраснел и грозно посмотрел в сторону незнакомца. Тот, опустив газету, ответил недовольным взглядом, а затем взглянул на часы.

Неожиданно на аллее показалась пожилая женщина с девочкой лет восьми. Они стремительно приближались к спокойно лежавшему кошельку. Костя непроизвольно скомкал газету и сунул ее в сумку, а Яков выпустил из руки бутерброд, который тут же подхватила сидящая рядом неухоженная дворняга. Длинная и без того шея Кости вытянулась перископом, и его глаза беспомощно вцепились в «клад». Яков ухватился за сердце…

– Бабушка, смотри, кошелек! – воскликнула девочка и подняла ценную сумочку. – Наверное, кто-то потерял и теперь ищет. Давай отнесем его в полицию. В нем много мелких денег по десятке, – приоткрыв кошелек, сообщила она.

– Да, да, Машенька, надо отнести… Обязательно…

Вдруг рядом послышался плачевный голос, как из-под земли появившейся, молодой женщины:

– Ой… Слава Богу, слава Богу, нашелся! – она никак не могла отдышаться. – Это мой! Там денег немного – рублей тысяча будет, десятками… Муж в больнице… Трое детей… А я, растяпа, в карман рваный положила его, этот кошелек…

Она демонстративно продела руку в карманную брешь и повертела растопыренными пальцами.

– Это мои последние сбережения, – одной рукой взяв протянутый девочкой кошелек, а другой – утирая слезы, сказала она.

Костя и Яков потупили глаза, пребывая в некотором оцепенении. Они стали что-то искать. Костя вынул из кармана деньги, взятые на оплату телефона, а Яков достал из портфеля купюры, предназначенные для оплаты задолженности за свет. Они одновременно поднялись на ноги и подошли к женщине, умытой слезами.

– Возьмите, пожалуйста, – еле молвил потрясенный Костя.

– Примите и мои… – сказал Яков, в горле которого застрял ком.

Два человека продолжили свой путь. Каждый из них нес с собой то ценное и непреходящее, что в отличие от денег никогда не потерять.

Полезная амнезия

Иван открыл отяжелевшие веки. «Глаза есть, – мелькнула первая мысль. – Это уже хорошо». На расстоянии вытянутой руки над ним кружили две мухи и, видимо, на своем надоедливо жужжащем языке предупреждали одна другую, что «приближ-жаться» к молодому человеку опасно для «ж-жизни» – концентрация перегара превышает допустимые пределы.