Митрополит
Старинный белокаменный храм возвышался на берегу и отражался в прозрачной прибрежной воде большого озера, окруженного зеленым венком сосен и елей. К церкви примыкали утопающие в кронах лиственных деревьев – берез и тополей – дома туристического поселка. На этом приходе с удивительной и сказочной природой уже больше двадцати лет служил настоятелем отец Герман.
Каждое лето, особенно в такое знойное, как это, к нему часто наведывались друзья. Даже правящий епископ на денек приезжал, чтобы отдохнуть в таком райском уголке. Но гостя, о котором отец Герман неожиданно узнал, он еще не принимал. Ему по окончании богослужения позвонил владыка и сообщил, что к нему в обеденное время заедет митрополит Антоний – семидесятилетний, очень заслуженный иерарх Церкви. Настоятель не помнил, чтобы так когда-нибудь волновался. Он живого митрополита-то никогда не видел…
Когда к дому подъехал бежевый джип, у священника невольно задрожали коленки. Но, к удивлению пастыря, из машины вышел веселый, совсем обыкновенный седой старик в немного мятом светлом подряснике.
– Здравствуй, отченька, – сказал он как-то совсем по-отцовски и благословил отца Германа. – Ты извини, что мы с водителем к тебе как татары нагрянули, дорога уж больно тяжелая. Хотим немного передохнуть, да и подрясники не мешало б простирнуть. Сегодня такая жара, что они за полчаса высохнут.
Настоятель, приходя в себя, пригласил гостей в дом, где его матушка Елена уже накрыла стол. Жена священника, пригласив митрополита и шофера отобедать, тут же простирнула два подрясника. Митрополит Антоний остался в мирской одежде. – Вот и замаскировался… – шутил он.
После обеда архиерей отказался идти в предложенную отцом Германом комнату с кондиционером, приготовленную для его отдыха.
– Да я уже передохнул в вашем гостеприимном доме, – благодарно молвил он. – Мне бы вашу древнюю церковь посмотреть, приложиться ко многим чудотворным иконам, о которых ваш владыка мне много рассказывал.
Настоятель уже собрался сопровождать архиерея в храм, как ему позвонила некая женщина и попросила причастить ее умирающую мать в далекой деревне. Узнав об этом, митрополит Антоний тут же сказал:
– Отченька, ты не переживай, я сам схожу. А ты не откладывай, дело очень серьезное. Езжай, дорогой, езжай…
Отец Герман взял у Его Высокопреосвященства благословение и отбыл по неотложным приходским делам. А архиерей как был в рубашке и брюках, так и отправился в церковь. Он переступил порог, перекрестился и поздоровался с восьмидесятилетней уборщицей Варварой. Та чистила подсвечник и, не отводя от незнакомца глаз, тоном полновластной хозяйки ответила:
– Здравствуйте, здравствуйте.
Митрополит Антоний направился в сторону алтаря. Когда он приближался к амвону, Варвара его остановила.
– Мужчина! – громко позвала она. – Ты уже старый, седой весь, а правильно по церкви передвигаться не умеешь. Шагаешь там наискосок, а нужно – прямо… Горе мне с вами. Иди сюда… вернись, вернись обратно… Куда деваться, буду тебя учить.
Владыка, еле скрывая улыбку, смиренно исполнил повеление уборщицы и подошел к ней.
– Я вижу, – поучительно сказала она, – ты первый раз в храме. Вот так складывай пальцы…
Женщина подняла собранные вместе три пальца правой руки. И не дожидаясь, пока митрополит Антоний исполнит ее повеление, сама потянула к себе его руку, приговаривая:
– Вот так, вот так… Теперь давай… повторяй, повторяй за мной. Кладем сначала руку на чело, затем – на живот, потом – на правое, левое плечи и поклон… Хорошо, хорошо… получилось. Хоть не совсем идеально, но на первый раз пойдет… Надеюсь, не забудешь… А теперь следуй за мной… Постепенно… не спеша… а то побежал… Ой, как я устала вас, вот таких, постоянно учить. Но, видимо, мой крест такой.
Варвара подвела архиерея к центральному аналою.
– Здесь перекрестись и поцелуй икону. Вот так… А теперь идем дальше. Видишь, как я прохожу. Вот так и ты… не криво, а ровненько, ровненько…
Не давая митрополиту Антонию и рот открыть, уборщица указала в центр
иконостаса и объяснила:
– Вот это царские врата. За ними алтарь. А в нем есть престол, где совершается Таинство причащения. Я вот бываю в воскресной школе… Убираю тихонько в ней, а заодно слушаю о Православии, поэтому и знаю много… Вот у вас там есть воскресная школа?
– Есть и школа, и гимназия есть, – молвил, не отводя глаз от женщины, владыка.
– Это хорошо, что есть… Ты тоже пойди в воскресную школу и поучись там. Тогда будешь знать, что такое алтарь, что такое… Ну ладно, это я еще и сама не выучила. Пошли дальше. Ты смотри, как я иду, так и сам ступай. Ну как ты идешь?! Куда ты поворачиваешься… Через другое плечо нужно. Теперь здесь целуй. Наклони голову. Да не так. Ниже… ниже… Стань правее…
Варвара взяла незнакомца за руку и подтолкнула к иконе.
– Теперь к этому образу прикладывайся, – скомандовала она. – Мне еще три подсвечника чистить. А я с тобой тут вожусь. Ну все, я пошла, ты тут стой и молись. Только помни, что в храме находишься, а не в музее каком-нибудь. На амвон… вот на эту возвышенность не ходи. Тебе туда нельзя. Сюда поднимаются лишь по благословению батюшки. Ты меня понял?..
– Спасибо, усвоил, – добродушно заверил уборщицу митрополит Антоний.
Варвара подошла к ближайшему подсвечнику и стала его чистить. Но глаза ее бдительно следили за пришельцем. Архиерей досмотрел храм и собрался уходить. Ведь его впереди ждала еще долгая, утомительная дорога.
– Спиной к алтарю не поворачивайся, нельзя… – услышал владыка очередное замечание работницы храма.
Митрополит Антоний кое-как добрался до выхода.
– До свидания, спасибо вам за научение, добрая женщина, – сказал он и скрылся за тяжелой дверью.
– Да тебя учи не учи, все равно!.. – крикнула ему вслед Варвара и принялась нагонять упущенное.
Когда вернулся после совершения треб отец Герман, то сразу отправился закрывать храм. Там он встретил Варвару.
– Отец Герман, – еще с порога она обратилась к настоятелю. – И откуда это к нам приезжают такие невоцерковленные туристы. Вот сегодня зашел один и совершенно не знает, как вести себя в церкви. А ему уже лет семьдесят… белобородый старикан…
– Какой старик? – забеспокоился священник. – Во что он был одет?
– Белая рубашка, серые брюки…
Отец Герман почувствовал, как из-под его ног уходит твердый дубовый пол церкви.
– А… а что вы, Варвара, ему говорили?
И работница подробно поведала о происшедшем. Еле дослушав ее рассказ, и проговорив «Я-я с ва-вами потом ра-разберусь» священник поспешил из храма. Ему все воображалась картина, как правящий архиерей вызывает его на «ковер»… Опережая страшные предположения, настоятель вытянул из кармана оставленную митрополитом Антонием визитку и стал звонить Его Высокопреосвященству.
– А, отченька!.. – послышался радостный голос…
– Я, я… – начал отец Герман, намереваясь просить прощения за нерадивую уборщицу храма.
– Отченька, спасибо тебе, дорогой, за радушный прием, – перебил его владыка. – Спасибо милой матушке. А какую добрую женщину я встретил в твоем храме!..
В этот момент священник повернулся к церкви и перекрестился, а высокопоставленный представитель Церкви продолжал:
– Такая добрая прихожанка, все мне показала, подсказала, – митрополит Антоний не сдержался и захохотал. – Очень рад, что побывал у вас. Еще раз спасибо, что меня, грешного, приютили. Буду за вас молиться. И прошу твоих молитв, отченька.
Отец Герман никогда не думал, что будет целовать телефон, а тут взял и прижал его к губам…
Смирение
Тучный сорокалетний Петр Петрович был невысок. Но он будто подрос после назначения его недавно на должность начальника. А если бы стало возможно изобразить поразившую душу руководителя страсть тщеславия, то она бы уподобилась огромному титану из древнегреческой мифологии.
