Магистраль влилась в просторную площадь. Прежде здесь сходились потоки людей из разнообразных отделов. Нынче лишь несколько человек прогуливались по ней; работала одинокая кофейня. Нездешним теперь казалось убранство: растущие с потолка цветы и травы, выпирающие среди них полусферы-аквариумы, помутневшие от зеленого налета. Спокойные дни прошли: выходы из лифтов и с лестницы были перегорожены стальными щитами; крепкая круговая баррикада с орудием, напоминавшим спаренную зенитную установку, встречала новый день Шайкаци. Это была последняя линия обороны перед входом в поселение. Караван внутрь не запускали.

– Приветствую вас, приветствую! – выскочил из-за баррикады некий тип и бросился пожать руку Бердевичу. – Сейчас мы примем…

Кир оглядел его. Человек этот был в просторном поло, сандалиях, мешковатых штанах; одежда была мятой, сидела кое-как. Он был полноват, редеющая шевелюра неряшливо расползлась по голове. Глаза казались подслеповатыми: он задерживал сосредоточенный взгляд на деталях, словно бы ему требовалось увеличенное время, чтобы распознать происходящее. Губы его сжимались после произнесенных слов, точно он вдруг осознавал, что сказал лишнее. Его жесты казались неуверенными и случайными, но они точно правили подошедшими рабочими Оранжереи. Потом взгляд его ненадолго сосредоточился на Кире, и тот заметил в нем затаенную интеллектуальную глубину и грусть. Так бывает у умных заместителей. Бердевич представил его: «Моритц».

Началась переброска грузов. Улучив момент, Кир спросил у Бердевича, к кому можно обратиться насчет встречи с Шильнер-Вольновой.

– К нему и обратись, – кивнул караванщик на Моритца, командовавшего разгрузкой. – Он ее ближайший помощник. Будешь искать нас, спросишь, где отдыхает караван из Порта. Нам выделяют мотель неподалеку. Специально ждать не будем, часа через три уедем. Если задержишься, возвращайся через Долгую гору.

Кир подошел к Моритцу и приветствовал его.

– Добрый, добрый, – тот уже успел оценить гостя и теперь даже не повернулся.

– Мне бы хотелось встретиться с Шильнер-Вольновой.

Это разошлось с прежней оценкой. Моритц вновь взглянул на пришельца. Губы его были стиснуты по уже известному обыкновению, но теперь он словно опасался сказать нечто преждевременное.

– А, ну да, – в глазах мелькнуло понимание. – Я не военный, но это ведь армейская форма?

– Космического флота, – поправил Кир.

– И шкура. Ты – Кир, не так ли?

– Верно.

– Подождешь? Она говорила, что хотела бы побеседовать с тобой. Проходи пока внутрь.

Он дал знак пропустить его, и Кир вошел в поселение. Он оказался в просторном атриуме высотой в десяток ярусов. Слева с последнего из них спадали тонкие заросли. На одной из террас, рядом со входом, виднелся местный Центр с плетеными столиками, из-за которых с любопытством присматривались к незнакомому лицу. «Либеччо», – прочитал Кир вывеску. С разных этажей его начинали замечать и другие местные жители. Справа несколько ярусов занимал экран, на котором разворачивались зарисовки из природы. На первом уровне из атриума вели в другие помещения многочисленные проходы.

Одна деталь резко вычеркивала этот беззаботный пейзаж из прежних дней. Напротив входа находилось крупное, в несколько метров диаметров вздутие. Когда-то здесь была пробоина, которую закупорили многочисленными металлическими заплатками. Прямо на вздутии была нарисована печать Оранжереи. Только здесь в листе была буква «в». Кир теперь понял, что это градация опасности: «с» – средняя, «в» – высокая.

Кир присел на скамью подальше от аномалии и продолжил изучать Оранжерею. Им здесь не пришлось возводить трущобы: в отличие от простора терминала, местные кабинеты создавали достаточно мест для жилья. Тут, пожалуй, у каждого имелась приличная комната. На одном из ярусов Кир заметил вооруженного зубной щеткой человека, через плечо которого было переброшено полотенце. Ванных комнат, конечно, не хватало и тут.

Люди прохаживались по атриуму, деловито обсуждая что-то. Представить себе кого-то из руководства, забравшегося на стол и громогласно разбирающего последние находки, было невозможно. У некоторых Кир видел повязки с нашивками выше локтя: зеленые полоски, серые полоски, красные полоски. Серые он начал замечать еще в коридорах, у солдат на блокпостах. Теперь заметил, как подтянулся человек с одной плоской перед человеком с тремя. Потом наблюдал за молодыми людьми, преданно внимавшими седому наставнику с тремя зелеными черточками на лабораторном халате. Четкая иерархия. Время от времени по громкой связи поставленные голоса озвучивали различные объявления: о диких животных в одном из коридоров, об усилении некоей аномалии, поздравление такого-то жителя с днем рождения, напоминание о конкурсе художников. Кир, пожалуй, прежде на этой станции не ощущал себя столь обыденно и только блямба посереди атриума нарушала этот настрой.

– Ты готов идти? – спросил его появившийся Моритц.

Кир посмотрел на его плечо – четыре красных полоски.

– Я шел сюда только ради этой встречи, – поднявшись, торжественно заявил Кир.

– Да, полагаю, – рассеяно сказал Моритц и в растерянности и огляделся. Взгляд его стал еще печальнее. – Сюда.

Он повел Кира в проход под разворачивающейся на экране земной сценой. Взгляд его то и дело блуждал по сети, а по дороге Моритца успело по разным делам дернуть и несколько встречных. И хотя, постоянно отвлекаясь, он казался рассеянным, каждая фраза, похоже, удовлетворяла собеседников. Параллельно он успевал поддерживать беседу и с Киром.

– Должен спросить тебя, – Моритц нахмурился, говоря это, – почему… почему ты так нацелен на эту встречу?

– Я намерен просить ее поддержать поход к Библиотеке.

Это сбило Моритца с мысли; он даже запнулся на шаге.

– Вот как, – задумчиво сказал он. – Оттуда редко возвращаются.

– Я вернусь, – уведомил его Кир.

Моритц удивился этой убежденности. Но, обмылив ее, и сам стал выглядеть увереннее, обнадеженным.

– Как тебе Оранжерея? – повеселевшим голосом спросил он. – Первые впечатления?

– Здесь… цивилизованно, – подобрал слово Кир. – Думаю, это что-то говорит о ее жителях, учитывая произошедшее.

– А ты знаешь, что здесь произошло? – поинтересовался Моритц.

– Ну, я бывал за чертой, если ты об этом, – не понял его Кир.

– Нет, что произошло именно в Оранжерее?

Кир неуверенно покачал головой. Если он что-то и слышал, то какие-то отголоски. Не дойдя до лестницы, ведущей наверх, Моритц остановил его возле пустого кафетерия самообслуживания.

– Тут же для людей все было кончено, – он даже внешне собрался, распрямился, вспоминая те дни. – Ты ведь видел, как выгнулся пол возле входа? Там был чей-то тотем. Тотем, понимаешь? Странные существа, наряженные в соломенную одежду, плясали вокруг него и приносили жертвы тому, что живет под полом. Я не заглядывал туда. Мне было страшно и я легко могу в этом признаться. Говорят, там вход в преисподнюю. Если это и так, у нас тут их несколько. Поверни от входа налево и придешь в центральную больницу Шайкаци «Вегу». Блокпост там защищают наши самые крепкие ребята. Все этажи под нами, – Моритц постучал по полу ногой, – это круги ада. Мы перекрыли все лестницы и лифты в окрестностях. Наша разведка не заходит туда далеко. Больше не заходит, – он задумался, кажется, желая поведать о многом и не зная, о чем конкретно. Он понял, почему: – Я, наверное, на самом деле хочу сказать о Шильнер-Вольновой. Она раньше возглавляла ботанический отдел.

– Лидер Оранжереи скрывалась среди цветов? – усмехнулся Кир.

– Звучит естественно, не так ли? До Калама ты не нашел бы человека, который бы не говорил о ней со скукой. Но наступил этот день. Большинство быстро сломалось. Вокруг только красное аварийное освещение горело, это мы потом энергию восстановили. В этих коридорах не было места людям. Постоянно кого-то мучили, терзали, утаскивали во тьму… А она одна не боялась. Нет, наверное, боялась, она же не сумасшедшая. Только по ней этого совсем не было видно. Она всего лишь говорила, что нужно делать. Не как лидер, а как человек, который просто понимал, что нужно делать. Подумать только: она говорила, а мы шли и закрывали проход в ад. «Госпожа Шильнер-Вольнова, это проход в ад» – «Да, поэтому его нужно закрыть», – копировал он ее строгий, настойчивый и спокойный голос. В изумлении Моритц посмотрел на Кира. – Удивительный эффект. Понимаешь, какая это редкость: человек, который знает, что делает.