Пол коридора покрывали черные овальные листы, как будто опавшие с дерева и вставшие на черешки. Они качались на сквозняке, причиной которому, видимо, была какая-то поломка вентиляции. Это напоминало волнующееся ночное море. Среди листков торчали стебли темной травы иного оттенка и нечто, напоминавшее цветы: они распускались напоминавшими шипы язычками и были раскрашены белыми пятнами. Среди них стояли кривые кусты, составленные из грубо погнутых палок, вставленных в одно основание. Они были лишены листьев, но были покрыты некими наростами, вроде серых грибов.

Со стенами коридора как будто срастались огромные шершавые деревья, по цвету напоминавшие прогоревшие угли. Точно опухоли выпирали их стволы, а ветви образовывали невозможный на станции рельеф. Эти деревья повисали над удивительной поляной, процветающей, как, присмотревшись, понял Кир, на их корнях, и проникали сквозь потолок, врастая в металлическое небо. С крон часто, иногда гроздьями, свисали какие-то зеленые нити, напоминавшие водоросли.

В качестве первого осмысленного действия Кир сделал несколько фотографий леса. Это вернуло ему почву под ногами, и он сумел сделать несколько предположений о происхождении этой чертовщины. Например, это могла быть поврежденная голограмма. И хотя эта версия не выдерживала критики, Кир держался ее до тех пор, пока, осторожно приблизившись к поляне, не провел по траве ногой. Трава был настоящая. Как и имевший длинные усики жук размером с ладонь, блестящими глазками взиравший на пришельца со ствола. Кир торопливо вернулся за угол.

Второй вероятной причиной происходящего могли стать проблемы в оранжерее. Но, присев на корточки и развернув на полу план, он убедился, что та отсюда слишком далеко. Да и вряд ли там вывели прорастающие из стен деревья.

У Кира оставалось третье предположение: станция была заражена инопланетной флорой. Попавшей ли на борт с кусками кометы или внезапно выползшей из Зейко – это теперь не важно. Ему было предписано выяснить, что случилось с людьми, и теперь мог представить фотографии своей попытки. С остальным пусть разбираются ученые. Решив возвращаться, Кир бросил последний взгляд в тот коридор, с которого собирался начать расследование.

Медцентр, способный дать окончательные ответы, располагался менее чем в сотне метров отсюда. Кир напряженно обернулся на лес: там нельзя было увидеть ничего, кроме равнодушно волнующихся на сквозняке растений. Даже жук куда-то ушел, не заинтересованный человеком. Командование, конечно, спросит, что еще он предпринял в рамках своих поисков, и, если он скажет в ответ, что предпринимать ботаническую экспедицию в инопланетные джунгли был не уполномочен, это их совсем не удовлетворит. Тем более что справа никаких джунглей не было.

Кир, достав шокер, направился к медцентру. Идти он старался тихо, оглядываясь, готовый, скорее, не стрелять, а бежать. Но Шайкаци не давала поводов ни к тому, ни к другому. Она была практически беззвучна, и лишь слышалось позади мирное шевеление травы, а спереди – журчание из примыкавшего к стене больницы цветника, где между растений спадал небольшой водопад.

Выйдя на новое пересечение дорог, Кир быстро огляделся. Рядом тянулась зона отдыха – ряд альковов вроде виденного ранее, между которых расположился кафетерий. Стена напротив представляла собой экран, до сих пор работавший и демонстрировавший череду одинаковых картинок – план действий в случае ЧС.

Кроме этого и бурого пятна на одном из кресел, иных следов катастрофы не было. Пол был чист, заботливо подчищенный автоматическими уборщиками, а засохшие недоеденные сэндвичи и чашки, впитавшие недопитые чай и кофе, создавали примерную картину конца любого рабочего дня кафетерия. Кир подошел ко входу в медцентр.

Так как уборщики могли мешать врачам, их автоматику здесь в случае ЧС отключали. Благодаря этому ожидания Кира подтвердились – больница зафиксировала следы катастрофы нетронутыми.

От входа тянулись засохшие пятна крови, ведшие мимо регистратуры в палаты. Кровь густо стекала с кого-то, оставив почти сплошной след. Ранение человек получил где-то неподалеку и несли его простые жители Шайкаци, иначе бы его перевязали задолго до больницы, да и не тащили бы через вход для обычных посетителей.

Кир подошел к стойке регистратуры и, открыв электронный журнал, взглянул на последние записи: десять имен в течение трех минут, из которых семеро – «неизвестный». Видимо, поступившие были не в состоянии задерживаться у стойки. Одиннадцатое имя не дописано, и на нем журнал оканчивается.

В следующем помещении, где первичные пациенты ожидали приема, следы крови обрывались – здесь раненного приняли врачи, перевязали его и повезли через приемно-смотровые боксы.

Вновь стала появляться кровь. Она пропитывала бинт, начиная литься сквозь ткань, она капнула, когда врач отнимал повязку, чтобы бросить взгляд на рану, ее роняли люди, пришедшие самостоятельно и при помощи товарищей. Кир пошел в реанимацию, следуя подсказкам плана и ориентируясь по густоте пятен.

Раненного везли мимо тех, кто мог подождать – кого попросили так и кто пришел сам, незамеченный в творящемся безумии и молча присевший в ожидании помощи. Им оказали последнюю милость: накрыли простынями, когда они умерли – упавшие на пол и завалившиеся в кресле. Вентиляция работала, давно поглотив трупный запах.

Кир толкнул двери в реанимацию и замер на пороге. Коридоры отделения напоминали с тех пор морг: каталки стояли в коридоре, скрывая под простынями новые и новые трупы. Кровь здесь достигала какой-то невозможной концентрации: кажется, свободных от нее мест на полу осталось куда меньше, чем сплошь залитых красным.

Возле входа было почище, и Кир, ступая на чистый пол, добрался до ближайшей палаты. Когда двери распахнулись, ему показалось, что под одним из покрывал что-то зашевелилось. Он даже отпрянул, вскинув шокер, но, похоже, это было лишь игрой воображения.

Кир оглядел помещение. Судя по всему, оно вообще не предназначалось для пациентов, во всяком случае, никакой предмет обстановки – шкафчики, сиденья, раковины – не способствовал проведению операций, и людей сюда свезли временно, чтобы не загромождать коридор.

Кровь здесь была все также густа и казалась отвратительным ковром, сотканным жилами лежавших здесь людей.

Одно из тел было приоткрыто, и Кир с удивлением обнаружил, что труп, похоже, совсем не тронут разложением. Лицо его представлялось спящим: оно лишь немного было испачкано бурым, а тянулась из затылка какая-то кровяная нитка, сраставшаяся с красным полотном на полу. Чудовищная ткань даже немного приподнялась, чтобы впитать эту жилку.

Кир похолодел. Тиски напряжения отпустили его разум, и сквозь него пронеслись точно спущенные с цепи вопросы, которые он мысленно кричал этой комнате: почему крови так много? почему тела не разложились? и действительно ли ему показалось, что кто-то шевелился под покрывалом?

Последняя мысль, пронзив его, заставила сделать шаг назад и взяться за шокер покрепче. Мельком он посмотрел вниз, на красный ковер под ногами и увидел, что кровь, лежавшая за порогом, когда он распахнул дверь, теперь пересекла его, медленно подбираясь ближе.

Кир побежал. Мчась к выходу, он старался не наступать даже на мельчайшие пятна, даже те, что не имели яркого оттенка, а были давно засохшей кляксой. Перепрыгнув след на пороге, он остановился и обернулся. Его не преследовали. Кровь здесь была неподвижна и никто не нарушил оставленную Киром тишину.

Он чуть успокоился. Мысль идти к кораблю – в сторону черного леса, представлялась сейчас даже менее заманчивой, чем задержаться здесь. Кир попросту боялся, повернув туда, увидеть, что темные деревья стали ближе и среди них стоят те, кто сделал это с людьми.

Однако особого выбора у него не было. Собравшись с духом, Кир направился в сторону корабля. И вдруг ясно различил какой-то звук за спиной. Он резко обернулся. В коридоре, ведущем к торговому центру, было пусто, но оттуда доносился странный звук, какое-то ритмичное бормотание. Кир, разряжая нервы, криво усмехнулся и решительно пошел прочь.