Кир, в каждом вокруг, даже в Саймо и Иворе временами обнаруживавший неуверенность, согласился.

– Вот, – подчеркнул эту уникальную черту Моритц. – Просто ты должен знать, почему Шильнер-Вольнова руководит здесь. Но… она непростой человек. С ней трудно. С ней, наверное, стало труднее, – нахмурившись, он посмотрел на лестницу. – Пойдем. Она ушла по делам, но приказала отвести тебя в кабинет.

Возможно, ее двери были закрыты не столь плотно, как считал Ивор, мелькнуло у Кира. Наверху он был передан секретарю Шильнер-Вольновой, а Моритц отбыл по службе. Девушка провела его по коридору к нужному кабинету. Рядом расположился единственный охранник. С извиняющимся видом он попросил оставить мачете и быстро обыскал Кира. Тот мысленно согласился, что само убийство не стало бы проблемой – остались не проверенными, по крайней мере, три области под одеждой, где можно было спрятать нож.

«Вы можете оставить шкуру здесь», – любезно улыбнулась секретарь. Кир передал ей подарок охотников; она приняла его со всей учтивостью. Что-то издевательское было в этой ситуации, но это не поколебало его уверенности в себе. Он чувствовал, что судьба Шайкаци в его руках и остальное было мелочью в сравнении с этим.

Его пропустили в кабинет и захлопнули дверь. Кир с каким-то полурелигиозным чувством осматривал помещение. Вот это место, где он, по плану Ивора, должен был зарезать Шильнер-Вольнову. Где одним его ударом могла быть поставлена точка во вражде крупнейших человеческих поселений Шайкаци.

С любопытством он подмечал детали. Кабинет был не слишком просторным. Стены его по периметру украшали рисунки цветов. Стол Шильнер-Вольновой был размером со стол охранника. На нем стояли аляповатые часы под антиквариат; то ли они отмечали какое-то важное для хозяйки мгновение жизни, то ли она не отличалась вкусом. Лежала бумага для каких-нибудь текущих заметок. И для владелицы кабинета, и для посетителя были приготовлены обычные стулья, но ее – несколько удобнее. Завершал обстановку непримечательный шкаф. Кир назвал бы увиденное не простым и не спартанским, а просто неинтересным.

Дверь хлопнула вновь. Кир, не успевший еще сесть, оглянулся. Мимо него, странно сочетая приветливую улыбку и внимательный, безэмоциональный, отстраняющий взгляд, прошагала женщина. Ее быстрая, порывистая, но твердая походка подошла бы мужчине. Костюм, вроде бы не уродливый, не красил ее. Волосы ее лежали в каре, не имевшем изюминки. Цвет их был искусственным, ярко-каштановым, и было совершенно не ясно, что она вкладывает в эту краску и вкладывает ли. Ей было не более сорока, а во взгляде виднелось куда больше ума, чем жизни. Близко посаженные глаза были бесцветными. Нос был прямым, чуть длиннее, чем стоило, а губы сложились в нитку. Странно, но улыбка по-прежнему казалась искреннее приветливой.

– Гражданин Кир, – приветствовала она гостя. Голос ее был высоким, еще немного – и пронзительным, но все же делался сглаженным в последнем тоне. Она положила на стол некие папки и протянула руку. Кир, отметив, что на плече женщины повязка с пятью красными полосами, пожал ее сухую, властную ладонь.

– Как к вам обращаться? – осведомился он.

– Вы пришли сюда, не зная, как меня зовут? – удивилась она.

– Шильнер-Вольнова, – Кир знал только это.

– Госпожа Шильнер-Вольнова, все верно, – подсказала она и прошла на свое место.

С минуту она игнорировала гостя. Подвинув к себе папки, изучала некие листы, сравнивала их, давала какие-то распоряжения через сеть или делала записи. Наконец, она убрала бумаги, сдвинула их на край и взглянула на посетителя. Улыбки больше не было, и Кир почувствовал себя препарируемым.

– Моритц сообщил о вашей цели, – сказала она. Затупленный ее голос все же резал достаточно остро, когда она говорила холодно. – Безрассудно и невыполнимо.

– Госпожа Шильнер…

– У меня есть вопросы. Я выслушаю ваши аргументы, если вы ответите на них.

– Разумеется, – смиренно кивнул Кир.

Ее вопросы касались происходившего за пределами Шайкаци. Кир как о сне вспоминал о происходившем где-то в других системах; почти не осмысливая, он рассказывал об этом. Шильнер-Вольнова показала себя наблюдательным, ценящим точность собеседником, но со временем в ней стала заметна незаинтересованность.

– Достаточно, – подвела Шильне-Вольнова черту. – Вы не сообщили мне ничего нового, к сожалению, – без обиняков заявила она. – Расскажите теперь о Мясном ангеле. Как вы его одолели?

Кир отметил про себя, что она в курсе его присутствия в рядах «Первых людей», но это не было удивительно: ее люди, конечно, старались снабдить своего лидера полной информацией о происходящем в стане противника и самый знаменитый отряд тех мест должен был регулярно появляться в донесениях.

В рассказе о сражении с Мясным ангелом Кир поднаторел и не без гордости поведал его.

– Хм, на удивление просто, – с долей разочарования подытожила она. – Я бы ваш план не одобрила. Он мне не кажется хорошо обоснованным. Но рада, что у вас получилось, – без теплоты заявила она. – Мои вопросы закончены. Говорите о своей идее.

– Нам нужна ваша поддержка в походе к Библиотеке… – неуверенно начал Кир. Он был ошеломлен ее выхолощенными репликами, не оставлявшими шанса ни его эмоциям, ни его убежденности, ничему, что шло от сердца.

– Я не собираюсь ее обеспечивать, – она отвела взгляд, решая в уме какую-то свою задачу. – У вас есть, чем убедить меня? – механически спросила она.

У Кира было, чем убедить людей. Но в ней было мало человеческого; лишь ум, искусственно врезанный в это тело.

– Клубок – это ключ ко всему, – все же начал он, не зная, что еще предпринять. Голос его был ослабшим. – С него все началось. Не найдя его, мы так и будем рисовать печати. Никогда не узнаем, что случилось. – Пусть Шильнер-Вольнова не верила ему. Но он себе верил. И голос его наливался силой. – На этой станции как будто никто не хочет получить ответы. Взять под контроль свою жизнь. Неужели ваша вражда с Портом важнее? Да вы же рабы этой вражды, сдались ей, отдав все, что имеет значение…

Шильнер-Вольнова, снисходительно усмехнувшись, подняла руку. Поток слов, который собрался у Кира и который из-за его волнения уже не имел прямого отношения к делу, врезался в плотину.

Дверь, видимо, с безмолвного позволения лидера Оранжереи, приоткрылась. Сунулся некий напуганный мужчина.

– Говорите.

Запинаясь от страха, визитер стал докладывать о чем-то. Речь его была столь сбивчивой, что Кир так и не понял, состоит вопрос в какой-то технической поломке или аномалии.

– Прекратите, – приказала Шильнер-Вольнова. Подавив раздражение, ровным голосом она заявила: – Вы идиот, вы худший тип идиота – идиот многословный. Если я правильно вас поняла – а вы максимально затруднили мне этот процесс – ваша проблема решается без меня. В вашем распоряжении патруль, техническая служба и собственная голова. Хотя с последним, полагаю, будут связаны новые сложности, все же жду вашего отчета через сорок минут. Лично являться нежелательно.

Пробормотав что-то, человек, успевший покрыться крупными каплями пота, скрылся. Шильнер-Вольнова повернулась к Киру. Он был ее гостем, а она когда-то выучила, что с гостями нужно стараться быть вежливой. Она улыбнулась вновь, мягко и, что продолжало удивлять, искренне. Вероятно, выученное, что было сюрпризом, пришлось впору и ее сердцу.

– Кир, вы говорите горячо, но неубедительно! Вражда, как бы вам ни хотелось обратного, существует и мы вынуждены ей подчиняться. Но даже если бы ее не существовало, я не понимаю, почему Оранжерея должна вложить ресурсы, весьма ограниченные, замечу вам, именно в эту экспедицию. Вы наверняка знаете, что к Библиотеке ходило немало отрядов, наиболее опытных на тот момент, и вели их лучшие командиры, проявившие себя в худшие дни. Почти все они погибли там, уважаемый Кир! Вернувшиеся сошли с ума. Ваше предприятие попросту невозможно.

– Я не верю в слово «невозможно», – сказал Кир, насупившись. Голос собеседницы становился неприятным на повышенных тонах, а она, как выяснилось, нередко менторски повышала тон.