Странным было движение этого существа. В один момент Кир был уверен, что чудовище уже возле людей, незаметно, как дух, переместившееся к ним. В другой момент, стоило ему попробовать в этом убедиться, и он видел, что кровавая чаша, висевшая над полом, только подбирается к жертвам, и в перемещении этого создания, тяжелом и неспешном, ощущались могучие шаги. Кир не был уверен, что видит, пока не сосредотачивал не только взгляд, но и мысли, и каждый раз у него оставалось неуютное ощущение, что положение Мясного ангела, которое он наблюдает, не было таковым еще мгновение назад. Память неожиданно подводила, не давая твердого ответа.

Так или иначе, но существо приблизилось к людям, что оставались здесь, спасая слабых, съежившись от ужаса или пытаясь протиснуться наружу. Среди них рок выбрал нескольких. Кир не мог сказать сколько именно. Своей властной рукой Мясной ангел собрал новую дань. Один, второй, третий… Люди запнулись, упали, странно изогнулись, изломанные неодолимым рывком; втаскиваемый из тоннеля, держался за двери. Всех волокло к остаткам предыдущей добычи.

Распробовав кровь, хищник действовал жадно. Человек, не успевший подняться, чтобы бежать, не имел к тому больше шансов: ноги его потекли прочь, вливаясь во все более бурный поток. Спеша поглотить добычу, чудовище взялось с другого конца: тело жертвы со слышным даже сквозь крики треском было согнуто пополам; плоть была содрана от груди и оторвалась вместе с головой, и этот кусок был подхвачен невидимыми языками в воздухе, размят и нитями влился в Мясного ангела, позади которого стали прорастать багровые крылья.

Иных чудовище отщипывало каплями, которые все ускорявшимся ливнем перетекали от тела к телу, других запихивало в пасть целиком, разбивая их и впитывая одним глотком. Дикое пиршество было в разгаре: блюдо сливалось с блюдом, только что различимое лицо искажалось и его смывало в водовороте потрохов, насыщавших танцующие вены Мясного ангела. Смешиваясь друг с другом, людские тела питали Молоха Шайкаци. Все более крупные куски падали на пол, образуя остатки со стола пресыщавшегося чудовища.

Крылья, иные узкие, иные повисавшие полотном, иные гордо раскинутые, наливались позади обрубленного туловища пришедшей на станцию гибели. Ни одного живого человека не было в кадре. Но где-то дальше они еще пытались спастись, и Мясной ангел продолжал убивать, изрыгая кровавой рвотой не помещавшуюся в его глотку плоть. Люди были упакованы тоннелем и поданы чудовищу, длинные пальцы которого дотянутся до каждого и чье касание их убьет со слепотой молнии – без жалости, находя кратчайшим путем.

Замерев в оторопи перед этим чужеродным созданием, Кир неотрывно наблюдал за Мясным ангелом. Монстр, вероятно, сформировался полностью. Багряные знамена – пышное убранство триумфа для тирана – высились над ним, гордо реяли на крепких кровяных жилах и повисали позади, насыщенные жестокими убийствами. Рубиновый сосуд его упрочившегося, насытившегося тела величественно возник среди мрачного убранства вагона. Покоясь на толстых соединениях вен, оно без ног вышагивало над разрухой, качая множеством крыльев.

Нечто новое – а может, было изначально, не видное Киру – проявилось посередине груди чудища. Это показалось неоформленной кляксой, потом – маской; белое пятно, которое даже на фоне алого тела представлялось блеклым, нечетким. Наконец, сознание Кира нашло ему описание – это было лицо человека. Оно не плавало в кровавом месиве, снятое с кого-то; оно было частью монстра, не созданным чужим мясом, а бывшим его собственным. В такт незримым шагам монстра покачивалось оно, будто прикрепленное на шарнире.

Кир пригляделся к лику Мясного ангела; чем пристальнее, тем четче возникал этот образ. Белый и неестественно гладкий, как пластик. Округлые черты, если и изображали кого-либо, то не взрослого, а младенца. Губы обозначали гримасу начинающегося гнева. Углубления глаз терялись в темноте, столь густой, что она едва не вытекала оттуда. И все это было отчасти наваждением: усвоенный облик вдруг распадался, черные глаза неожиданно обретали выражение и в них грезился ясный, светлый взгляд. Однако перемены происходили только в воспоминании, и, когда бы Кир ни осознавал, что видит – это была все та же капризная маска, лик того, кто собрал урожай жизней, насытивших эти искривленные губы. Странно: несмотря на то, что в нем определенно угадывалось некое выражение, которое можно было описать человеческими терминами, Кир непрестанно ощущал, как существо глядит прямо на него с нераспознаваемым, чужеродным безразличием.

Втроем они в молчании проводили короля Шайкаци. Кир поежился от ощущения давящего присутствия, хотя они были разделены днями и, вероятно, километрами. Саймо смотрел с несокрушимой решимостью. Ли хмурился, недовольный влиянием существа. Едва избавившись от пяты Мясного ангела, он поспешил нарушить молчание:

– Сценарий бедноват на интригу, но фильм у нас стал блокбастером.

Саймо тяжело посмотрел на него.

– Иногда я не понимаю, почему еще не прогнал тебя из команды, – пробормотал он.

– Лучшего бойца? – изумился Ли. – Иногда я не понимаю, почему ты меня не повысишь!

Саймо не мог шутить перед зрелищем расправы над людьми, но и не был способен исправить несносный характер своего бойца. Он перевел взгляд на Кира.

– Думаю, ты начинаешь понимать, почему мы… опасаемся его, – кивнул он на экран.

– Невидимость – это проблема, – мрачно отозвался Кир.

– Ха! – отозвался Ли. – Пасмурный понедельник – проблема повешенного.

– Невидимость – это только часть проблемы. Когда мы посмотрели эту запись в башне, то поняли, что должны попытаться убить его первыми. Потому что все представили одно: Мясной ангел приходит в Порт. Блокпост его не видит. И он появляется на Центре. Так, как он появился в том поезде. Ты видел: это будет кровавый ливень. Несколько минут – и Порт, львиная доля людей, которые спаслись на этой проклятой станции, становятся бульоном у него в животе. Мясной ангел – это наш маленький апокалипсис. – Саймо, не отрываясь, смотрел на Кира, и тот разделял их тревогу. – И он оказался даже хуже, чем мы полагали.

Появившаяся на экране команда разведчиков продиралась через дебри в каком-то коридоре. Обвалившийся потолок, разбросанная мебель и аппаратура. Похоже, помещения, обслуживавшие техническую зону – утилитарные, грубые вещи. Все было сумеречно: свет из проломов проникал в обесточенный сектор.

Они явно шли знакомым маршрутом, не задерживаясь. Их вооружение было не хуже, чем у «Первых людей». Один тащил за спиной штамповщик в духе того, которым владела Райла. Вытянутый ствол и более крупная зарядная коробка обещали плавить несколько металлических листов в ряд. Второй нес ружье, в основе которого угадывался шокер. Аккумуляторный магазин оригинала был разворочен и расползся протяженной конструкцией, в которой угадывалась монструозная охладительная система. Молния, срывавшаяся с удлиненного ствола, грозила смертью целому выводку крупных тварей. У третьего за спиной был кое-как срубленный ранец, из которого отходил толстый провод с чем-то вроде большого штепселя на конце – Кир не взялся угадывать направление мысли цеховых мастеров. Несомненно, что-то сокрушительное.

Кроме звуков шагов и хруста обломков, свалявшуюся тишину покинутых помещений нарушало поскрипывание, явно сопровождавшее эту процессию. В полутьме Киру не сразу удалось увидеть источник шума: это была тележка. В ней стоял какой-то короб, назначение которого не удавалось угадать, пока из него не раздался писк. Разведчики везли клетку, плотно набитую полумертвыми зверьками.

Место, в которое вышел отряд, напоминало пещеру; округлые своды не ассоциировались с привычными коридорами Шайкаци и заставляли подумать о каком-то ином мире, вывалившимся в виде очередной черты. Но это было частью станции. Вдали пещера озарялась огнями, обрисовывающими фигуру какого-то транспорта. Их свет падал на полотно, назначение которого Кир узнал. Это было метро Шайкаци и впереди стоял состав, чьи лампы по-прежнему освещали эту покинутую землю.