– Райла… – начал Саймо с сожалением.
– Я знаю, что ты хочешь сказать. Я не готова. Я действительно не готова сразиться с левиафаном, с драконом, с дьяволом и любой тварью, которая заставит нас попотеть. Но с Мясным ангелом все будет иначе. Саймо, ты знаешь мою роль в этой охоте. Свою часть плана я исполню в любом состоянии.
– В этом я не сомневаюсь. Что мы будем делать, если события пойдут не по плану – это меня беспокоит.
– Это Мясной ангел! – фыркнула Райла. – Если что-то пойдет не по плану, мы все будем мертвы! – она заговорила проникновенно: – Понимаю, о чем ты думаешь: я буду в самом опасном положении. Вы постараетесь отвлечь его от меня, но из-за ран я и сама не спасусь, и вас подставлю. Так вот этого делать не нужно. И ты это знаешь. Каждый должен бежать, не оглядываясь, если план не сработает. И да, мне, возможно, не хватит прыти, чтобы улизнуть. Но я принимаю это. Это мое решение и не надо меня защищать. Я принимаю любые последствия. Если мне суждено проиграть в этом бою, так тому и быть. Но я должна выйти на этот бой.
Теперь Саймо видел, что, откажи он ей, она не просто возненавидит его. Он нанесет какой-то жестокий, непоправимый урон ее душе. Может быть, после страшного ранения Райла испугалась, что не будет иметь лучшего шанса отомстить за свою мечту. Что, не заметив, она в своем пути дошла до ступеней, ведущих вниз, и уже не знает, сколько их осталось позади, но ощущает всепожирающую тьму впереди.
– Ты все равно захочешь попробовать вытащить тебя, – Райла признательно обратилась к Саймо. – Не надо. Я большая девочка и могу принять ответственность за себя. А еще, похоже, мне нужно принять ответственность за вас, героические засранцы. Если вы уважаете меня и мои решения, то я требую: если Мясной ангел вырвется, бегите от меня прочь.
– Я не уважаю твои решения, – с напускной надменностью заявил Ли. – Тебе двадцать лет и ты слушаешь «Зефирки». С чего бы?
– В тебе метр роста и мозгов как у сливного бачка, – прожгла его взглядом Райла. – Можно я тебя проигнорирую?
– Но не смей игнорировать мои аргументы! – призвал Ли. Она стукнула его по плечу и прыснула.
Саймо смотрел на их шутливую перепалку, но едва ли замечал происходящее. Мысли его носились в пустоте, ища другую причину оставить Райлу. Но он уже понимал, что не сможет отказать ей.
– Я побеседую с твоим врачом, – сохранил он последнюю лазейку.
– Конечно, – очаровательно улыбнулась Райла. – Побеседуй. – Она, разумеется, уже обо всем договорилась.
Мясной ангел – король Шайкаци
– Мы могли до сих пор ничего не знать о Мясном ангеле, – говорил Саймо, разворачивая изображение на столе. Они с Киром сидели на Центре, отдыхая после дневной рутины. – Если бы одному из разведчиков не пришло в голову просмотреть записи, сделанные во время Калама в метро. Он не искал чего-то конкретного, просто скучал в центре управления транспортным кольцом, пока их отряд исследовал одну черту. – Саймо нашел нужный кадр и крутанул его к Киру. Торжественно он озаглавил картинку: – Мясной ангел.
Кир с некоторым трепетом всмотрелся в этот сакральный снимок. Перед ним был длинный проспект сочлененных вагонов, наполовину заполненный людьми. Он никогда не путешествовал таким транспортом, но это зрелище ничем не смогло бы обмануть его ожиданий. Десятки пассажиров, спокойно ожидающих следующей станции. С волнением Кир искал среди них таинственную и жуткую фигуру Мясного ангела, но видел только таких же представителей человечества, как и он сам.
– Где? – сдался Кир. Он поднял глаза на командира, лукаво наблюдавшего за ним.
– В этом проблема с Мясным ангелом. Он уже здесь.
Командир протянул руку над кадром и постучал пальцем по одному из сидевших пассажиров. Какой-то ничем не примечательный мужчина, который, судя по отсутствующему взгляду, то ли крайне скучал в поездке, то ли был увлечен пребыванием в сети. Кир силился узнать от него тайну злого духа Шайкаци. Он не замечал что-то вокруг этого человека? Или это и было то жуткое существо, о котором даже разведчики говорили, понизив голос?
– О, это увлекательное кино, – Ли, упав на плечи Кир, погруженного в расследование, едва не напугал его.
Саймо сдвинул кадр. Если бы командир не обратил внимания на нужную часть снимка, Кир бы не увидел никаких отличий. Выражение лица безвестного мужчины неуловимо изменилось. Некое недоумение словно дернуло его; взгляд, мгновение назад безразличный, беспокойно устремился куда-то вверх.
– Я включаю видео, – предупредил Саймо. Голос его сделался напряженным.
Сперва это можно было принять за помехи видео: лицо человека исказилось, немного вытянулось. Но это мгновение, за которое помеха должна была исчезнуть, все длилось и длилось. Ничто другое больше не портило запись, только это странное уродство – как бы схваченная в невидимый кулак кожа, все дальше и дальше увлекаемая со всем черепом. Возникало ужасное понимание: человека портила не камера – что-то происходило с ним в действительности. Он вдруг страшно подался вперед за своим утекающим лицом.
Люди со страхом начинали взирать на него. Сам человек дернулся, попробовал вскочить, но оступился, прикованный болью к какой-то странной силе. Раздался вой, как истошное рыдание крупного зверя – так донеслось из глотки, тоже подтягиваемой к ручью его тела, отчаянье, страх и мука. Люди отхлынули от него, не понимая. Все быстрее разрушалась его голова и начали падать какие-то ее ошметки вниз – те, что не успевала подхватить сила Мясного ангела. Густо обрушилась на пол вагона кровь.
Теперь Кир понимал, почему его так называют. Одновременно с тем, как таяние плоти лишало жертву существования, оно же питало монстра. Мясо водоворотом вворачивалось в невидимый сосуд, наделяя его формой. Перемешанное с костями и жиром, оно ярко обрисовало некую конечность с тонкими пальцами, один из которых и всасывал добычу.
В панике люди стали разбегаться. Но еще не истощились припасы первого тела, как на противоположном сиденье забился другой человек. Он заорал, когда плечо его рванулось вверх, встряхнув его, как нашкодившее ничтожество; попытался другой рукой разнять себя с чудовищем, но только подал ему второе блюдо. Кожу стянуло, порвало, и из нее брызнул фонтан крови, влившийся в быстрый поток его утекающей жизни.
Изображение встряхнуло – кто-то включил экстренное торможение. Поезд сдавил сам себя, вагоны зашатались, и люди, бежавшие прочь от места казни, завалились на пол. Длинную клетку состава заполнили крики. Пассажиры отхлынули от бойни, иные задержались у дверей неподалеку, открывая их.
Мясной ангел, не отвлекаясь на суету вокруг, заканчивал свое пиршество. Лежали обрубки, оставшиеся от человеческих существ, растекалась кровавая масса, словно пролившаяся из жадного горла, смешалась с ней нетронутая одежда.
Истощив эти живые тарелки и разогрев аппетит, чудовище готово было принять новые подношения. В открывшиеся двери пробивались верившие в свое спасение несчастные. Лениво повернулось все полнее оформлявшееся тело, начерченное в воздухе кровавой сангиной, и, похоже, это движение означало, что невидимыми лапы протянулись к тем, кто убегал с его стола.
Среди тех, кто толпился у входа, одного сдернуло на пол. Его ноги вытянуло, как на пыточном столе, он завопил, вцепился за дверной проем. Ботинки смыло потоком кровавого месива, извивавшегося змеей к монстру, наступавшему к столпившейся в проходе дичи. Люди подхватили таявшую жертву, потянули ее. Поддерживаемый ими, человек в бессмысленном жесте схватился за штаны, как будто это могло сохранить его ноги. Матерчатые концы дергались в буре утекавшей плоти, все выше пропитываясь влагой.
Что-то заклокотало в горле добычи Мясного ангела; бульканье поглотили крики вокруг. Провалилась на груди футболка, быстро утонувшая в возникшем красном озере. Человек стремительно развалился под одеждой. С последней мучительной гримасой на лице жуткой силой стало стягивать с черепа мышцы.
До последнего пытавшиеся спасти его люди отпрянули от погибшего. Разломанный череп, с которого неряшливо было слизано мясо, упал на пол, как бы выплюнутый чудовищем. Багряное туловище было мощным, широким в груди; оно обрывалось сверху без шеи и головы. Множество вен сплелось, чтобы создать этот каркас. В сосуде этого жуткого тела, как в котле ведьмы, виднелись клочки одежды, обломки костей, комки волос. Лапы существа не были оформлены, и только несколько жил спускалось вниз, обрываясь у пола.
