Кир опустошенно наблюдал то за одним, то за другим, когда один упорный жгут подполз к нему. Утомленная ненависть собралась с силами, и он с отвращением пришиб тварь острием и размазал. Какие-то другие жгуты шевелились то тут, то там, но это были забытые, скорее всего, израненные, иссушенные и оглушенные остатки еще недавно столь могучего ствола. Они урывками, точно хромая, подбирались к людям, чтобы быть срезанными ленивой отмашкой или выстрелом, а то и оказаться растоптанными. Вскоре последний отросток скрылся в темной жиже, в которую превратился водоем из-за крови и брюховины.

Ноги начинали разгораться болью укусов и ожогов. Каким-то образом это принудило Кира выпрямиться. Возможно, в полубеспамятстве он связывал боль с залитым останками чудовища полем и хотел, убравшись отсюда, избавится от саднящих ощущений. Помня о раненном товарище, он сделал несколько неуверенных шагов куда-то между Райлой и выходом.

– Ты как? – схватил его Саймо.

– Нормально, – невнятно отозвался Кир.

Командир всмотрелся в его глаза и, хотя убежденности увиденное не вызвало, кивнул и поспешил к Райле. Рядом с ней уже был Будер, который по подсказке Ли, вязавшего раны, что-то искал в походном рюкзаке. Девушка лежала без движения.

Кир решил, что теперь все будет в порядке. Облегченно восприняв это мысль, он уточнил курс к освещенному проходу. Все более ошалелый от боли, измученный, с гудящей после схватки рукой, сросшейся с кинжалом, сбивчивыми шагами он тащился к коридору.

– Кир? – раздался голос Саймо.

Голос не звучал настойчиво, и он пошел дальше. Какая-нибудь необязательная помощь или не нужный уже приказ.

Кир вдруг до омерзения отчетливо ощутил, как с телом слипается его одежда. Что пропитало ее? Вода? Его кровь? Густая жидкость, пролившаяся из жил левиафана? Ему почудилось, что это не ткань мнется при движении, а щупальца ползут по его телу. Ожоги и порезы стали гореть сильнее, требуя предпринять что-либо. Кир стянул верхнюю одежду и бросил ее на пол. Он остался с голым торсом и теперь видел, что ничего, кроме капель пота, воды и крови не покрывает его.

Раны продолжали жечь, но выход был совсем рядом. Киру мерещилось, что оттуда тянет свежим воздухом.

– Кир! – командир крикнул громче. Судя по звуку, в этот момент он вскочил.

Но тот вновь проигнорировал его – слишком близок был спасительный выход. Рывком он преодолел последний метр и схватился за края стены. Он высунул голову за порог и вдохнул полной грудью. Ничего, кроме выбитого вентиляцией воздуха, который невозможно ощутить, и тянущейся за телом вони, похожей на лежалую медь – запаха бойни, разогретой лазерами.

В разочаровании он замер. Оказалось, что весь его трудный поход был бессмысленным. Там, где он жаждал обрести свежесть, нашел лишь новый затхлый коридор – теперь освещенный, но оттого более невыносимый. Он опомнился: к чему были все эти шаги, если он оставил позади раненного товарища? Он мог тащиться куда угодно, но правильным навсегда останется тот путь, который вел к ней, истекавшей кровью и ждущей помощи. Он обернулся с каким-то отчаяньем, как будто уже упустил этот шанс. К своему удивлению, он обнаружил, что к нему приближается Саймо. Странным было его лицо: искаженное между гневом и беспокойством, ожиданием беды. Он что-то крикнул, но в гудящую голову Кира звук не проник. В следующую секунду глаза Саймо округлились и он вдруг вытащил шокер, направляя его в сторону Кира. Одно очень медленное мгновение прошло, прежде чем тот понял: целью является не он, а нечто над ним. Оглянуться? Отскочить? Надеяться на командира? Ничего не произошло вовремя.

Белолист, отвалившийся от потолка, крепко обволок его голую спину. Сперва было ощущение влажного, склизкого касания, но потом его резко проморозило. Хватка была столь крепкой, что нельзя было пошевелить руками. Кожа стянулась, затвердела, а затем будто треснула, как стеклянная, и острыми сколами потерла по оставшейся чувствительной плоти. Кир заорал о разрезавшей тело боли, голова его пошла кругом, ноги подкосились, а глаза заволокла тьма.

Симптомы вынужденного простоя

Когда Кир пришел в себя, спиной он ощущал свежесть, хотя и не совсем приятную: словно на него положили таявший снег. Ощущение он помнил по прошлой жизни, когда бывал на горнолыжных курортах. Столь же далеко, в бесконечном вчера, остались воспоминания о боли и ее причинах.

– Не шевелитесь, – предупредила медсестра. Кир подчинился. Тело оставалось истощенным, и он сам не хотел двигаться.

В ногах, стоило слегка напрячь мышцы, появлялось ощущение чего-то неправильного. То, что должно было иметь привычные очертания, было покороблено: в иных местах чем-то скреплено и связано, в других чувствовалось непрочным, готовым надорваться. Кожа там тоже была покрыта чем-то освежающим. В воздухе висел маслянистый аромат какого-нибудь растирания.

Медсестра стала описывать его многочисленные раны и проведенное лечение, требуя полного покоя. Пока Кир слушал ее, он упорно подбирался к какому-то яркому отдаленному воспоминанию, которое было связано с последней минутой его сознания. Наконец, мысль была схвачена.

– Как Райла? – прохрипел он, перебив медсестру.

– Жива, – ответила та. – Я позову кого-нибудь.

Сообщение не вызывало отклика в нем. Он ее не похоронил, чтобы теперь возвращаться из горя; не он ее спас, чтобы теперь испытать удовлетворение от незряшных усилий. Это было просто хорошо, что она жива.

– А, вот этот бездарь, – приветствовал его Ли. – Я предлагал оставить тебя там. Это меня должны были нести, а не тебя! Ты это право потерял тупостью. Знаешь, я считаю, что нужен интеллектуальный ценз на некоторые права. Если человек из слова «бдительность» составляет слово «покойник», его следует изолировать.

Кир с удовольствием выслушал эту речь, освобождавшую его от больничной слабости.

– Ты-то как? – спросил он.

– Нормально, – сказал Ли с легкостью вруна.

На его ногах было столько ран, что открытой кожи почти не осталось. Широко было перевязана рука, всюду были пластыри. Меньшие раны оставили свободными и Ли, казалось, недавно выбрался из стога лезвий. Своего товарища он хлестал гневной тирадой издалека, понемногу добираясь до ближайшего стула с опорой на стену.

Устав от перемещения, Ли взял паузу, и Кир осмотрел свою палату. Это не был медпункт Порта – в обстановке не угадывался новострой, не доносился шум поселения снаружи. Наверное, небольшая поликлиника, располагавшаяся на этой улице. Рядом с кроватью стояла капельница, но к Киру она подключена не была. С другой стороны подвинули тумбообразный медицинский прибор, демонстрирующий довольно оптимистичные человеческие показатели.

– Редко попадаются такие монстры, ты явно приносишь удачу, – ехидно проворчал Ли. – Ну как? Все еще разочарован после дракона?

– Конечно! – не задумываясь, ответил Кир. – Спугнули, не дали мне добить эту сволочь.

– Поздно, – сказал довольный собой Ли. – Я ее прикончил.

– Как? – приподнялся Кир. Графики на приборе возмущенно скакнули.

– Тише! – осадил его Ли и проследил, чтобы напарник расслабился вновь.

В комнату заглянула сердитая медсестра.

– Я ему не даю баловать, – заверил ее Ли. Скептически посмотрев на них, она все же ушла.

– Так что происходит? – спросил Кир.

Ли поведал ему. Начав с предстоящих событий, он по его вопросам спустился в своем рассказе к тому моменту, когда тот потерял сознание.

…У Саймо, в какой-то момент пропустившего выпад, на груди широко расползалось алое пятно. Ли, изрезанный во многих местах, понимал, бинтуя Райлу, что ему самому срочно нужна перевязка – голова его уже кружилась от потери крови. Если у Саймо останутся силы, то втроем с Будером и Киром они смогут дотащить их до Порта. Главное, чтобы Райла продержалась…

Первому окрику командиру, обращенному к Киру, Ли не придал значения. Поднял голову на втором, чтобы увидеть, как их товарищ свалился, точно под страшным весом. «Мудак!» – в сердцах крикнул обмякшему телу Ли.