Вскочив, Кир охватил взглядом поле боя. Саймо был рядом, в эту секунду рассекая несколько жгутов, не желавших отступать. В руке его блестел нож, слишком ничтожный, чтобы драться с левиафаном. Но шокер он использовать не мог, так как сжег бы Ли. Глаза командира были холодны, но лицо перекосилось, словно сведенное судорогой: его нервы едва сдерживали душащее бессилие.

– Райла! – рыкнул он, отдавая команду ближайшему бойцу.

Кир незамедлительно метнулся в ее сторону, на ходу оценивая обстановку. Девушка по-прежнему была в тисках твари, но кое-что изменилось. Мощная ветвь, сковавшая ее и поднявшая к потолку, как будто надломилась, висела низко. Объятия щупалец частично распались, мелкие нити слетели вниз. Будер, видя, что левиафан не настолько хитер, чтобы прикрыться человеком, стал бить близко к ней, расщепляя обвившие Райлу лапы. Край ромбовидной лапы лоскутом отпал от тела, как если бы от нее отхлынула кровь.

Но она еще не была спасена. Кровь с ее безвольного тела почти текла, сбегая из множества ран. Лицо ее было бледным, а глаза закрыты. Она была без сознания, и следующая капля могла сцедить остатки ее жизни.

Жгуты постоянно приползали к ней по стволам толстых щупальцев, затыкая пробоины и разрывы, сделанные лазером. Однако плоть была слишком уязвима для огня, и ветка кренилась все ниже. Кир несколькими ударами мог бы отсечь Райлу от монстра. Но многорукий левиафан, выжимая соки из своей жертвы, бился с каждым, кто, пытаясь спасти ее, оказывался поблизости. К Киру, протягиваясь по воздуху и стекаясь по земле, устремились змеи, чтобы схватить и присовокупить к обеду.

Он еще плохо владел кинжалом и понимал, что прорваться, не сбавляя хода, у него не выйдет. Но кое-чему научиться успел. Остановившись, он принял стойку, как бы сделавшись меньшей мишенью для атакующих. Он будто сам стал придатком лезвия: с заостренными чувствами, сконцентрированный на угрозе, выкованный для рубки. Он резко взмахнул рукой и толстая кишка, подскочившая к нему, распахнув рваный провал рта, утыканный острыми кромками, почти отделилась от тела, тут же обмякнув, свалившись и забив по полу. Удар был сильным, но неловким, и, осознав это, Кир ощутил, как заколебалась его уверенность.

Еще несколько взмахов – жгуты отлетели в стороны, жирное щупальце, сильно порезанное, отдернулось в сторону, чтобы атаковать сбоку. Кир ощутил касание к ноге. Ударив почти панически, не вкладывая даже скудного умения, он расчленил тронувший его палец левиафана. Его окружали, и он отбежал, зря надеясь, что станет свободнее. Нападавшие чуяли, что загоняют жертву. Но понимал это и Кир, и испытал ненависть к червеподобным тварям. Это не отменило подступившего к сердцу ужаса, но как-то смешалось с ним в коктейль лихого отчаянья. Издав животный возглас, Кир бросился вперед. Воздух перед его клинком звенел, мясо чавкало. Окунувшись в бурю отростков, он начал получать порезы, сбиваться, когда его тут и там хватали гнусные тельца. Ожоги не беспокоили его. Из сочащихся ран как будто выходил страх.

Его поглощал хаос боя. Необдуманные, инстинктивные удары рождались отдельно от его одеревеневшей головы. Руки сражались, мысли отступили. Нервы Кира терзало укусами, но кинжал продолжал жить, напитанный кровью. Лезвие то стучало об огрубелые, режущие края присосок, то мягко входило в желейный ливер. Вокруг взлетали ошметки чудовища, брызгаясь дрянными соками. Страшный калейдоскоп загнал в отделанные углы разум. Разгоряченный, лихорадочный мозг словно стал еще одной мышцей.

Кир перестал понимать, как действует – просто действовал. Сознание оказалось разорвано: дикий, напуганный, но не сдающийся человек перед лицом глубинного чудища и кто-то иной, чуть впереди, более уверенный, двигающийся механически. Происходящее превратилось в воспоминание наяву. И оно стало возвращать ему, напуганному, вымотанному, неумелому Киру контроль.

Наваждение схлынуло как раз, когда вокруг осталось больше порубленных лиан, чем напряженных для атаки щупалец. Вмиг ослабевший, Кир отбил еще пару выпадов, и от последнего усилия рухнул на колено. Он был бы сейчас побежден, но готовых к решающему натиску врагов поблизости не осталось. Жгуты стремительно подбирались, чтобы встретить другого противника.

Пока Кир кружился в танце войны, Ли вывалился из сплетения отростков, составлявших главный ствол левиафана. Его явно вытолкнули и спиной он падал на пол. Но об этом Ли, похоже, не думал, в полете четко орудуя дробителям. Стремительным взмахом он отсек преследование и успел выпустить заряд в центр туши, гулко распотрошив ее куда-то позади мясных джунглей.

Несколько жгутов все же хапнули его там, где Ли не мог тотчас достать их – вцепились в ноги. Дернув его в последний момент, они не дали ему возможности сгруппироваться, и он здорово приложился затылком.

Это не задержало его: он отсек стаю залпом в ее сплетение и в ту же секунду вскочил на ноги. Он думал не о себе и рванулся к Райле. Саймо, видя, что Кир застрял, и заметив этот маневр, бросился к телу левиафана. Ослабленным выстрелом шокера он прибил вытянувшиеся было новые отростки. Одно толстое щупальце это не остановило, и оно бросилось на командира «Первых людей». Саймо поднырнул под него, вскинув руку с ножом. Почуяв укол, отросток вывернулся, преследуя человека. Но Саймо не терял времени: как-то невероятно извернувшись, он одновременно продлил надрез и ушел из-под удара, а затем, крутанувшись, глубоко всадил нож в новое место. Не обращая внимания на извивание твари, он, действуя с поразительной силой и гибкостью, располосовал щупальце по кругу, заставив то сжаться и извергнуть массу темной жижи. Пришедшие в себя жгуты кинулись было на обидчика вновь, но он осадил их свежим выстрелом.

В это время Ли расправлялся с другими отростками. Левиафан настроен был не пустить его к своей добыче, но человека было невозможно остановить. Щупальце встретилось с остриями дробителя и было разорвано пополам. Вывалившийся клубок был разнесен залпом. Жгуты оставались лежать клочками. Что-то задевало Ли, царапало его, оставляло химические следы и чуть не сшибало с ног, но каждый раз, вздрагивая, оступаясь, кривясь, он с остекленевшими глазами пер вперед. Наконец, он был возле Райлы. Ветвь была склонена теперь низко-низко. Она как раз надломилась вновь, кажется, готовая рухнуть – Будер ударил близко, дорезая крупный сустав. Ли довершил дело, одним ударом снеся лапу левиафана, от чего жирный осьминожий канат разлетелся мясными щепками, брызнул фонтаном и развалился требухой. Девушка рухнула на пол в груде безжизненных ломтей.

Ли, не беспокоясь о себе, быстро нашел ее руку и потащил Райлу прочь. За ними тянулся широкий кровавый след. С нее падали куски левиафановой плоти.

Теперь «Первые люди» могли драться с полной силой. Саймо кувырком ушел от отростков, атаковавших его с флангов, и, выбросив руку, разрядил в сторону чудовища молнию. Теперь это был не тот жалящий, кусачий огонь, который все-таки можно было стряхнуть со шкуры, а испепеляющий белый разряд, сотрясающий до глубин колоссального тела. Тварь, приняв средоточием отростков кривую могучей энергии, дернулась, отхлынула; плюхнула вода, куда побежало прятаться множество червеобразных лап.

Новый разряд. Казалось, можно было увидеть, как от места удара расходятся трещины, рвущие кожу левиафана, как брызгает из них выпаренная лимфа, как тут же вся поверхность чернеет, корежится, и все это образует страшную расщелину, вокруг которой агонизируют обожженные отростки. Каждая такая рана загоняла левиафана все глубже в его трубу.

Саймо вернул контроль над полем боя, и лицо его стало спокойным. В нем было выражение безжалостности, но блеклой, не окрашенной чувством. С обликом беспристрастного судьи раз за разом он выносил свой приговор.

Будер параллельно с ним мерно полосовал скукожившуюся тушу. Он хмурился судьбе Райлы и был задумчив. Казалось, сам он в бою не участвует, и «Баран» с деловитой самостоятельностью топчет остатки стягивающегося в запруду чудовища.