Теперь на Кира таращились шесть черных глаз; пока он глядел через пропасть, надеясь своим суровым видом прогнать пару, возле него послышалось шевеление – его сосед устал ждать помощи и сам полез в сумку с лепешками.
Кир выхватил ее из жадных лап и едва не рухнул в провал, отшатнувшись от вскинувшейся на него обезьяны. В три глотки заклокотал угрожающий стук. Кир запрыгнул на лестницу; обернувшись, он мог твердо сказать, что непроглядные глазища обезьян смотрят на него враждебно. Распутав сумку, он отломил кусок и кинул на другую сторону; толкая друг друга, две обезьяны бросились за ним, но ближайшая лишь проводила лакомство взглядом и повернула морду в ожидании своей порции. Кир бросил куда-то вниз еще один кусок и полез дальше. Однако животное не собиралось кончать свою жизнь в пропасти из-за хлеба и оскорбительным стуком осудило жлоба.
До кидания различными веществами и предметами дело пока не дошло, и до следующего балкона Кир добрался спокойно. Он не стал повторять свою ошибку и пропустил платформу. Имевшихся сил ему, несомненно, хватит, чтобы доползти до нужного этажа. Но хватит ли для сражения?
Выше его ждали. Все тем же числом и на тех же позициях, хотя Кир не заметил, когда его обогнали. То ли это были новые попрошайки, то ли у обезьян имелся обходной путь.
Кир попытался с равнодушным видом пролезть мимо, но сдался после первых же предупредительных щелчков. Один кусок отправился на другую сторону, где вызвал меньший энтузиазм, один лег на уступ – пропасть Кир накормить теперь не пытался.
Сидевший здесь голодранец расправился со своей долей быстрее, чем его благодетель успел отойти на сколь-либо значимое расстояние. Донесшимся в спину перестукиванием он сообщил человеку об этом, но должной реакции не добился и возмущенно треснул. У лестницы шлепнулся первый кусок помета. Стена успела принять еще один, пока Кир не забрался достаточно высоко.
Однако опередить их на пути к следующему уступу он не смог. Из-за края на него поглядела серая морда, а потом показалась рука, сжимающая в кулаке вонючий комок.
– Да откуда ты их берешь? – закричал Кир и увернулся от снаряда.
Обезьяна скрылась, чтобы вернуться с новым выстрелом, и начала целиться. Кир нечленораздельно заорал на нее и скорее полез в мешок с едой. Видя это, противник повременил с броском. Человек торопливо распутал узлы и, не тратя время, чтобы отнять ломоть, достал всю лепешку. Обезьяна отсутствием агрессии подбадривала жертву. Держа на вытянутой руке хлеб, Кир добрался до террасы, где обезьяна выхватила всю булку и убежала на дальний край уступа. Ее товарки на другой стороне заметались по краю, разделяя свое возмущение между жадной счастливицей и раззявой Киром. Помочь он им не мог: запас пищи был истощен. К счастью, это был последний уступ. Постоянно оглядываясь, Кир преодолел последние метры и забрался на прочную землю.
Он преодолел испытание говном и обезьянами. Впереди лежал главная улица станции – названный в честь компании, построившей Шайкаци, проспект Арктекс. На другом его конце Кира ждал вход в крупнейший и теперь единственный здешний порт.
Жизнь по правилу «Ничего»
Он выбрался в кинотеатре, в котором страшный удар выкорчевал несколько рядов. Было тихо, и казалось, ни единый звук не проникал сюда с последнего сеанса. Повсюду виднелись едва заметные белые точки – попкорн, брошенный, когда фильм внезапно сменился сообщением о ЧС. В зале было темно, хотя из-за отдернутых занавесей на входе пробивался свет.
Едва Кир решил, что находится здесь один, раздались многочисленные хлопки – будто призраки зрителей восхитились давно прошедшему шедевру. Кир присел и оглянулся на звук – на фоне экрана, отражавшего свет снаружи, промелькнули мелкие тени. Какие-то птицы создали здесь гнездо, наслаждаясь нескончаемым кукурузным пиршеством.
Кир, хрустя зернами под ногами, направился к выходу. На пороге он достал кинжал и сделал шаг туда, где раньше текла бурная река жизни Шайкаци.
Несколько крыс пересекли проспект и скрылись в дверях какого-то заведения. Среди реклам, будоражащих станцию запоздавшими новинками, виднелись десятки экранов с сообщениями о ЧС, напоминавшие битые пиксели на роскошной панораме магистрали. Проспект по-прежнему был готов принять тысячи гостей. Двери многочисленных ресторанов, клубов, бутиков и развлекательных комплексов были распахнуты, как в тот час, когда стены станции впервые сотрясла катастрофа. Было легко вообразить здесь толпы людей: только что прибывших на Шайкаци и с разинутым ртом взиравших на богатства, которых, быть может, не видели в своем захудалом мире; давних обитателей, которые после смен на комбинатах шли шумной компанией в здешний бар; ученых или инспекторов, оказавшихся здесь в новой командировке и искавших подходящее место, чтобы промочить горло с дороги.
Кир не испытывал горечи, представляя насыщенную жизнь проспекта Арктекс. Шайкаци была ему чужой, он не знал никого, кто погиб на ней, и только сама атмосфера запустения все-таки создавала в нем гнетущее ощущение, напоминавшее: его спутник – безмолвие и нельзя рассчитывать ни на чью на помощь.
Печать первых людей, оставленная на полу, блокировала вход в один из магазинов. За широкой витриной были расставлены различные аксессуары для дома. Свет в помещении странно колебался, как будто попеременно включались разные лампы. Кир увидел штриховку на правой половине круга. Она закрывала все три деления – аномалия непреодолима. «Печать – меня убьют», – вспомнил он первый урок Шайкаци, готовясь увидеть перевернутый треугольник – монстра. Квадрат.
Кир успокоился, поняв, что ничего на проспект вылезти не должно, но все же перешел на другую сторону улицы. Проходя мимо магазина, он присмотрелся к происходящему внутри. Сперва он не увидел никаких странностей: мигал свет, менялись тени. А потом осознал: пляшут вовсе не тени – пляшут сами предметы. Подсвечник, стоящий в витрине, изгибается и смещается в сторону, чтобы в следующее мгновение вернуться на место. Удлиняется край вазы, оттянутый, как пластичная глина. Вместе с предметами, видимо, прыгали в пространстве и лампы, погасая на мгновение.
Кир поспешил отойти подальше от потерявшегося в измерениях магазина. Что бы произошло с человеком, вошедшим внутрь? Вероятно, часть тела рвануло бы в сторону, оставляя его труп не менее убедительным предупреждением, чем печать с тройной штриховкой.
Оставленная черта заставила его идти бдительнее, и все же Кир, подозрительно разглядывая витрины, едва не наступил на новый знак. Увидев, что частью рисунка является треугольник, он в мгновение страха поверил, что сейчас же столкнется с монстром. Перед ним никого не было, но тревога не отступила, и ее слагаемыми являлись, кроме треугольника, квадрат и круг, помноженные на двойную штриховку.
Печать указывала на вход в парк развлечений Шайкаци. Чтобы поместить его на станцию, было вырезано пространство в десяток этажей. На уровне последнего из них изгибалась вершина американских горок. Вряд ли это было в изначальной планировке; скорее всего, на раннем этапе строительства по каким-то причинам были усечены некоторые сектора, а освободившееся место было отдано арендатору, чье участие довольно необычно в таком проекте.
Лавки со сладостями, сцена для уличных выступлений, шатры, карусели и даже башня свободного падения, с которой посетители когда-то в наигранной панике протягивали руки к зрителям на верхних этажах, – все атрибуты прежнего веселья были на месте, но теперь они стали классической декорацией к произведению ужасов. Печать была установлена на входе и, вероятно, весь парк погрузился в черту.
Поначалу ничто не свидетельствовало об этом, кроме странно звука, доносившегося откуда-то из глубин парка: как будто что-то тащили по шершавей поверхности. С изумлением Кир обнаружил источник: на одном из поворотов американских горок появилась одинокая тележка. Неторопливо она ползла по колее, распространяя этот жуткий металлический шорох. Наконец, она дотащилась до вершины и с грохотом ухнула вниз, исчезнув из поля зрения.
