Однако сама реформа была проведена далеко не безупречно. Форсированный характер и грубость ее проведения, неоправданные мелочные нововведения, касавшиеся повседневной религиозной жизни русских людей, привели к церковному расколу, последствия которого не изжиты в русском православии до настоящего времени. Значительная часть православных верующих вышла из-под влияния официальной Церкви. Кроме того, властолюбие патриарха Никона, одного из главных творцов реформы, носившего, как и царь, титул «Великий государь», привело к конфликту с Алексеем Михайловичем. Для абсолютного монарха были неприемлемы какие-либо формы двоевластия на основе выдвигавшихся Никоном принципов: «премудрая двоица» или, тем более, «священство выше царства». Все это обернулось для него опалой и потерей сана патриарха. Церковный раскол и появление старообрядческой церкви, находящейся в оппозиции к государству, а также конфликт царя и патриарха подрывали симфонию Церкви и государства, вносили идейный разлад в русское общество. Собор 1667 г. принял решение, что «Да будет признано заключение, что царь имеет преимущества в делах гражданских, а патриарх – церковных, дабы таким образом сохранились целой и непоколебимой во век стройность церковного учреждения».75 Таким образом еще раз была осуждена как идеология папоцезаризма, так и идеология цезарепапизма. Вместе с тем, было ясно, что абсолютистское государство учло опасность, исходящую от амбициозных и стремящихся к самостоятельности высших церковных иерархов, а значит рано или поздно оно постарается поставить церковь под свой полный контроль. Идеологическое двоевластие, как и экономическая самостоятельность церкви, были не нужны усиливающемуся российскому абсолютизму. Тем более, что следующие за Никоном патриархи – Иоаким и Адриан «не перестали повторять Никоновы речи о превосходстве власти священства над властью царства».76 Впоследствии все это подвигло Петра I на ликвидацию патриаршества в России, начало секуляризации церковных имуществ и установление полного контроля государства над Церковью.
Таковы были некоторые особенности развития идеологии российского государства накануне эпохи петровских преобразований. К концу XVII в. Россия стояла на пороге первой в своей истории масштабной модернизации, во многом изменившей жизнь российского общества. Эта модернизация коснулась и глубинных духовных основ существования российского государства и общества. Превращение России в одну из великих мировых держав, ее более глубокая и разносторонняя интеграция со странами Западной Европы, приобщение к ряду фундаментальных ценностей европейского Просвещения знаменовали собой и новый качественный этап в трансформации государственной идеологии в России.
4. Идеология Российской империи
4.1. Общее и особенное в идеологии петровской эпохи
Важнейшим инструментом идеологического воздействия на подданных и зарубежных партнеров России, начиная с эпохи Петра Великого и заканчивая последними днями существования Российской империи, стали высочайшие, милостивые и всемилостивые манифесты. В них объявлялось о вступлении на престол нового монарха, об изменениях, происходивших в царствующей семье, о победах, начинаниях и важнейших реформах, о других чрезвычайных событиях в жизни государства. Значение манифестов выходит далеко за рамки содержащейся в них информации, поскольку позволяет выяснить идейные основы деятельности высшей власти, понять ее аргументацию при принятии важнейших государственных решений. Идеолого-публицистические вставки имели и многие царские указы.
Петровская эпоха была ознаменована коренным пересмотром глубинных, принципиальных основ государственной идеологии, иным пониманием высших целей деятельности власти, отходом от теории «Москва – третий Рим» в трактовке идеологов Русского (Московского) централизованного государства и русских монархов того периода. Основами идеологии петровской эпохи становятся не религиозное сознание Святой Руси, а рационализм и прагматизм, характерные для эпохи европейского просвещения XVII – начала ХVIII вв. Иной должна была стать и роль Церкви в государстве. Само государство виделось Петром в качестве большой мануфактуры, где каждый работник знал свое место, или корабля, безоговорочно следующего курсом своего капитана, которым он, видимо, себя ощущал. Идеалом Перта было «полицейское» или «регулярное» государство, где все стороны жизни подданных были строго регламентированы.
Петр формулирует идею о государе как о реальном творце «общего блага». Это означало кардинальный переворот в понимании роли власти в обществе. Полученная от Бога, она должна видеть свою главную цель не в том, чтобы спасти души своих подданных от греха в земной жизни и привести их, таким образом, в царство Божие, а в том, чтобы обеспечить достижение ими земных, вполне прагматических целей. Впервые идея «общего блага» была высказана Петром в манифесте 1702 года «О приеме иностранцев на государственную службу». Как отмечал известный исследователь петровской эпохи Н.И. Павленко, такого рода позиционирование монарха «до издания манифеста не встречается ни в актах Петра, ни в законодательстве его предшественников».77 Петр намеревался «таким образом правительствовати, дабы всяк и каждый из Наших верных подданных чувствовати мог, како наше единое намерение есть о их благосостоянии и приращении усердно пещися, (здесь и далее выделено нами – авт.) и потому всякия способы и пути употребляти, еже бы ко одержанию такового славного намерения каким ни есть образом служити могло».78 Здесь следует отметить два момента. Во-первых, речь идет о «благосостоянии» и «приращении» и возможности для этого употреблять «всякие способы и пути», а не о спасении души во имя вечной жизни после смерти. И во-вторых, впервые говорится не об избранных праведниках и даже не о тех, кто живет по определенным божественным заповедям. Манифест обращен ко всем – «всяк и каждый из Наших верных подданных». Таков новый стержень новой государственной идеологии, такова новая концепция власти, которая позиционирует себя как вполне рациональный инструмент по защите все своих подданных, то есть стоящую над различными группами общества и защитницу общенациональных интересов. Это не просто декларация, а принципиально новое, светское и сугубо прагматическое обоснование роли монарха в Российском государстве. Такая постановка вопроса означала коренной разрыв с иларионовским («Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона) и многими его позднейшими интерпретаторами в понимании смысла деятельности власти, прежде всего, ориентированной на приобщение людей к «Благодати», то есть к истинной вере во имя спасения души, а не к получению материальных благ и выгод.
Вот как Петр формулировал программные установки своего царствования в Манифесте «О приглашении иностранцев на поселение в Россию». «Довольно известно во всех землях, которые Всевышний Нашему управлению подчинил, – отмечалось в Манифесте, – что со вступления Нашего на сей престол, все старания и намерения Наши клонились к тому, как бы сим Государством управлять таким образом, чтобы все Наши подданные, попечением Нашим о всеобщем благе, более и более приходили в лучшее и благополучнейшее состояние; на сей конец. Мы весьма старались сохранить внутреннее спокойствие, защитить Государство от внешнего нападения и всячески улучшить и распространить торговлю. Для сей же цели Мы побуждены были в самом правлении учинить некоторые нужные и к благу земли Нашей служащие перемены, дабы Наши подданные могли тем более и удобнее научиться, ныне им неизвестным познаниям, и тем искуснее становиться во всех торговых делах». Как явствует из этого отрывка, важнейшими условиями обеспечения общего блага Петр считал «внутреннее спокойствие», защиту государства от внешней опасности и распространение торговли. Однако этого недостаточно, если у государства нет сильной армии. Поэтому «помышляли Мы, – подчеркивает царь, – о других еще способах, как бы обезопасить пределы Наши от нападения неприятельского и сохранить право и преимущество Нашего государства и всеобщее спокойствие в Христианстве, как то Христианскому монарху следует. Для достижения сих благих целей, Мы наипаче старались о наилучшем учреждении военного штата, яко опоры Нашего государства, дабы войска наши не токмо состояли из хорошо обученных людей, но и жили в добром порядке и дисциплине…». Поскольку манифест был обращен к иностранцам и его предписывалось «повсюду объявить, и напечатав, по всей Европе обнародовать», Петр счел необходимым разъяснить свое отношение к вопросам религии и продемонстрировать свою толерантность в этом вопросе перед просвещенными странами Европы, не столь давно пережившими ожесточенные религиозные войны. «Мы, – читаем в манифесте, – по дарованной Нам от Всевышнего власти, совести человеческой приневолить не желаем и охотно предоставляем каждому христианину на его ответственность печись о блаженстве души своей».79 Таким образом, достижение Благодати, спасение души становится частным делом, ответственностью самого подданного.
