Кажется, впервые за эти девять лет Кирилл озвучил один из главных вопросов, мучивших его столько времени. Как Марина?

- Нормально, - в отличие от сына, голос отца не изменился.

- Уверен?

- Не хами.

- В мыслях не было. Ладно, я постараюсь быстро со всем разобраться… Так Машка на свою музыкалку сегодня идет?

- Оказалось, что нет. Поэтому тебе целый день с ней нянчиться, - рассмеялся Вересов-старший.

- Другой бы против, а я за, - хмыкнул Кирилл. – Короче, сейчас манатки соберу, тут не очень много. И буду.

- Ну-ну, - попрощался отец и отправился к Маре.

Эта комната представляла собой нечто среднее между библиотекой, кабинетом и будуаром. Здесь Мара становилась писательницей Вересовой и называла ее мозгодробительной. Мебель расставили по желанию Марины Николаевны, книги, перевезенные из городской квартиры, - по желанию Макса. А потом комната обросла игрушками Машки.

- Сегодня Кирилл приедет, - сказал он жене.

Мара подняла голову от ноутбука. Пучок волос на ее голове вопросительно подпрыгнул.

- Ты говорил, что может приехать. Уже точно?

- Позвонил, сказал – скоро будет, - Макс плюхнулся в кресло. – Еще он у нас поживет какое-то время.

Марина медленно кивнула и уткнулась носом в монитор. Но хватило ее ненадолго. Пучок снова дрогнул. Мара посмотрела на мужа.

- Что-то случилось?

Вересов пожал плечами.

- Предполагаю, остался без жилища.

- И ты, разумеется, даже не попробовал его спросить.

- Приедет – спросим. Заодно сегодня возложим на него дежурство по Машке.

- Тиран.

- Это спорное утверждение, - рассмеялся Макс, - но только потому, что тебе это определенно нравится, я не стану спорить.

- И эгоист. Но это мне тоже нравится. Только, боюсь, у Кирилла не хватит мужества весь день продержаться.

- Вот это ты зря. Он мой сын. И Машку любит.

- Машку все любят, - милостиво согласилась Мара. – В отличие от ее матери.

- Интересное заявление. То есть того, что тебя люблю я, тиран и эгоист, тебе недостаточно. Тебе всех подавай.

- Всех, не всех… Но знаешь, Мозгунова меня достала. Ощущение, что она за мной охотится. Других писателей нет, только Вересова.

- Ясно, - Макс легко поднялся из кресла, - сегодня мне придется ревновать к Мозгуновой.

- Ты? Ревнуешь? – рассмеялась Мара. – С твоей самоуверенностью?

- Жутко, - он подошел к жене, положил руки ей на плечи и стал медленно водить пальцами по ее шее, не скрытой волосами, - ты даже не представляешь. Особенно к Мозгуновой.

- Я тебе ее последнюю рецензию читать давала? На «Кофейный роман»?

- Это удовольствие ты со мной не разделила, - улыбнулся Макс.

- «Что есть такого у Марины Вересовой, что отличало бы ее от любого другого автора в жанре любовного романа? Что делает ее книги литературой, а ее саму – одним из талантливейших молодых авторов? Ни-че-го. Обычное чтиво, какого много на полках книжных магазинов, не литература, а литературный фастфуд», - несчастным голосом процитировала Мара и спрятала лицо в ладонях. – Фастфуд!

- Когда только хвалят – это, конечно, приятно, - его пальцы продолжали гладить ее кожу. – Но очень скоро становится скучно. Как игра в одни ворота. Как процесс со слабым оппонентом.

- Я ничего не имею против сильных оппонентов. Но… Макс, она права, вот что хуже всего. Она абсолютно права!

- Почему вдруг она права?

- Да потому что я это всегда знала, - пожала она плечами. – Графомания отношения к литературе не имеет. Просто… когда это было хобби, то все равно… а сейчас…

- А сейчас?

- А сейчас у меня дурацкое чувство, что занимаюсь каким-то обманом… Знаешь, будто внешне все хорошо, но я-то понимаю, что внутри ничего такого нет… И страшно боюсь разоблачения… Вот Мозгунова такое насквозь видит.

- Далась тебе эта Мозгунова! Ты для нее пишешь?

- Нет! Но я после первой книжки так надеялась на «Кофейный»! А она будто запах мяса почуяла и примчалась.

- Я понял, - усмехнулся Макс. – Придется ознакомиться с твоим творением и заодно с опусом этой ненаглядной Мозгуновой.

- Не надо! – переполошилась Мара, испуганно взглянув на мужа. – Тебе не понравится. Обычный любовный роман, умрешь со скуки.

- Не скучнее моих документов, - заключил он и поцеловал ее в щеку. – А чем занимается наше потомство?

- Полчаса назад контролировала Аллу Эдуардовну на кухне. Надо заставить сесть за уроки.

- Разберемся, - сказал Вересов и отправился на поиски дочери.

Разбираться долго не пришлось. Марина даже не успела вычитать очередную главу, пытаясь запихнуть поглубже ставшую навязчивой в последнее время мысль, что она занимается чем-то не тем. Во времена своего учительского прошлого ей не приходилось задаваться подобными вопросами. Она просто ходила на работу. И просто сочиняла свои истории, никому их не показывая. Пока не позволила себе мечтать о том, что может добиться чего-то большего – в декрете и не такое в голову придет.

Словом, вместо вычитки главы получился очередной сеанс самобичевания. Который прервался резким звонком. И тут стала проблема посерьезнее.

Кирилл.

Об этом думать она не хотела точно, хотя и следовало.

- Макс! – крикнула Мара, выглянув из мозгодробительной.

- И-ду, - отозвался Вересов, открывая дверь, и поздоровался с сыном: – Привет. Проходи.

Вместе с Кириллом в дом ворвался холодный воздух и несколько снежинок. Мело.

Вересов-младший вошел, поставил на пол дорожную сумку и негромко попросил:

- Я мотоцикл в гараж заведу, не возражаешь?

- Нет.

- Ключ.

- Открыто. Алла Эдуардовна тебе сырники готовит. Машка где-то под чердаком. Утверждает, что делает уроки. Твоя задача – сделать сказку былью.

Переваривая информацию, Кирилл неловко улыбнулся. А потом увидел за спиной отца Марину. Она улыбалась тоже. И тоже неловко. Потом разлепила губы и сказала, будто бы разговаривала с учеником:

- Привет! Комнату для тебя приготовим чуть позже, располагайся пока.

- Спасибо. Успеется, конечно, - постарался он пропустить мимо ушей яркий намек на то, кто в доме хозяин. В конце концов, она и была хозяйкой. Уже девять лет.

- Как дела-то?

- Нормально.

- Не замерз?

- Нет.

- Здо?рово, что приехал.

- Так получилось.

Марина замялась, посмотрела на Максима. А потом скороговоркой проговорила:

- Ладно, общайтесь, я работать.

И скрылась у себя.

- Что стряслось с квартирой? – спросил Макс.

- У Нодаровны дочка возвращается, но Нодаровна об этом по-человечески и заранее сообщить не смогла. В общем, в двадцать четыре часа за срач в помещении.

- А срач был?

- У тебя не будет, не беспокойся.

- Учись слышать истинный смысл слов, а не только подтекст. Пригодится, - сказал Вересов-старший. – Иди ешь, Алла Эдуардовна старалась.

- Сейчас. Мотоцикл загоню… - Кир помолчал, испытывая мучительное чувство, похожее на смущение. Вот уж дожил! Потом уточнил: - А уроков теперь много в школе задают?

- По мнению Машки – крайне, - рассмеялся Макс.

- Ну, мне тоже казалось, что практически на грани выживания, - Кирилл приподнял воротник куртки и снова повернулся к двери. Потом взглянул на отца. – А печеночные оладьи Алла Эдуардовна из меню не исключила?

- По собственному желанию она их делает только для тебя.

Кирилл хмыкнул и вышел в метель – прятать железного друга от жизненных невзгод в гараже. В принципе, сам он тоже был совсем не против где-нибудь спрятаться от невзгод, но ему это в скором времени не светило. Как только он повторно переступил порог дома, едва был не сбит с ног ураганом Мария, в миру просто Машкой, спустившейся со своего чердака к простым смертным, дабы приветствовать сводного брата. Остаток дня проходил в абсолютной уверенности, что вокруг ходуном ходят даже стены. И мучил Кира единственный вопрос: как с этим сгустком энергии справляется Вересов-старший. При его-то тотальном пофигизме.

Марина продолжала прятаться у себя.