И звонил ей. Несколько раз звонил, рассчитывая просто поговорить.

Она не брала трубку.

«Мало ли…» - снова и снова повторял он, ворочаясь с боку на бок. Не услышала, была занята, принимала ванну, спала. Досадовал на себя – что мешало позвонить днем? Тогда бы точно услышала. Или увидела бы пропущенные.

Первое, что он сделал во вторник утром, это снова набрал ее номер. Решительно и безапелляционно. В десять минут восьмого – решил поработать будильником. Даже реплику заготовил: «Спала? А я скучаю».

Но сказать ее вслух так и не довелось. Митрофанушка по-прежнему морозилась. И теперь уже это напрягало.

Завтракал с отцом и Машкой. Алла Эдуардовна вяло передвигалась по кухне, доставая то сметану из холодильника, то подкладывая еще сырников на тарелки. Фамильная любовь к этому блюду передалась и младшей сестре. Кирилл посмеивался про себя. И снова приставал:

- Математику сделала?

- Сделала, - отмахивалась Машка.

- И английский?

- И английский.

- И литературное чтение?

- А нам ничего не задавали.

Кир посмотрел на отца и подмигнул:

- Я тоже так всегда говорил.

- Говорил. Ты вообще любил говорить, - сказал отец.

- Семейное, - рассмеялся Кирилл, но, сделав серьезное лицо, вдруг выдал: - Я скучал по разговорам.

- А меня часто впечатляли выбранные тобой темы.

- Особенно про домработниц с третьим размером груди, - хохотнул Кир и тут же замер, в ужасе глядя на сонную Аллу Эдуардовну с банкой клубничного варенья в руках и навострившую уши Машку.

- И за словами, по-прежнему, следишь не всегда, - заключил отец. – Для адвоката – рискованно.

- Исправлюсь, - извиняющимся тоном пообещал сын.

Было еще кое-что, что он хотел исправить.

Понимал, что, наверное, это невозможно, но попытаться был обязан.

Случай представился уже вечером. Приехав с работы чуть раньше обычного, до невозможности уставший и раздраженный – Лера по-прежнему игнорировала – Кирилл обнаружил, что заявился домой раньше всех.

Разулся. Разделся. Принял душ. Решительно спустился вниз и… наткнулся на Марину. Она сидела с блокнотом на коленях посреди кухни на полу и что-то в нем черкала. Бывшая учительница и раньше была слегка не от мира сего. Но сейчас вообще представлялась ему диковинной зверушкой.

Увидев его, всполошилась, вскочила. Захлопнула блокнот со своими каракулями. И растерянно заморгала.

- Сиди, сиди, я чаю попить! – быстро предупредил Кир.

- Я не слышала, что ты пришел. Не буду мешать.

Теперь он растерялся тоже, впервые осознав за все это время, что всякий раз, когда они где-то пересекаются в доме, она спешит ретироваться – если поблизости нет отца. Раньше в глаза не бросалось, а сейчас стало как-то очень отчетливо. А ведь привык ее «хозяйкой» считать.

- Ты мне не мешаешь, - глупо ответил Кирилл, рассматривая Марину.

Под его взглядом «мачеха» покраснела и сделала шаг по направлению к выходу из кухни.

- Мне там… нужно, - она неопределенно махнула рукой, - дела…

- Правда – не мешаешь! – возразил «пасынок». – Абсолютно.

Марина остановилась и подняла на него внимательный серый взгляд. Несколько секунд они изучали друг друга, будто оценивая, кто и на что способен. Потом госпожа Вересова очень медленно и очень серьезно проговорила:

- Разве дело в том, что кто-то кому-то мешает? В условиях мирного сосуществования этого можно избежать.

- Можно. Если это нужно всем сосуществующим.

- Мне бы хотелось верить, что нужно.

- И мне. Чаю хочешь?

- Хочу.

- А почему на полу сидела?

- Да где застало, там и пишу…

- Аааа…

- Еще есть халва и мармелад. Минут через двадцать будут пирожные.

- Почему через двадцать?

- Сегодня Макс Машу из школы забирает – его очередь. И она по-любому раскрутит его на поход в кондитерскую. Он почти не умеет ей отказывать.

- Машкиному обаянию трудно сопротивляться.

- У Вересовых это наследственное, - сказала Марина, совсем как он только в это утро.

Смеялись оба. И то, что случилось девять лет назад на лестнице между первым и вторым этажами старшего блока гимназии им. Франко №92, тоже оказалось отправленным в архив. Не исправленным, но точно окончательно пережитым и оставленным позади.

И все бы ничего, и вполне можно жить, но Лера по-прежнему не отзывалась.

Утром среды Кирилл был примерно уверен в дальнейшем плане наступательных действий. Гора к Магомету не идет. Гора отказывается говорить с Магометом. Гора, походу, гордая. Или все еще переваривает то, что Магомет в воскресенье отчебучил, и в чем он совершенно не раскаивается.

Потому Магомет, в смысле Вересов, был намерен в краткие сроки разыскать гору, в смысле Митрофанушку. Варианты, по счастью, были. Одноклассники, макаронная фабрика, дядя Игорь.

Но так уж вышло, что к одиннадцати утра он успел выяснить только номер телефона Ивановой и то, что в Киеве три предприятия, специализирующихся на производстве макаронных изделий: ООО «Украинские макароны», Киевская макаронная фабрика и частное предприятие «Жанет». Не так уж и густо, но уже что-то. А уже в 11:15 в офисное здание, где располагалась адвокатская контора Лины Мильх, вперлась Карина Поддубная, в девичестве Кудинова.

- Привет, дорогой, - кинулась она с поцелуем к Кириллу, легко разыскав его кабинет.

Не успев вовремя сориентироваться, щеки своей от лобызания не уберег. И остался расцелованным. Правда, успел вовремя вскочить со стула – прежде, чем она приземлилась на его колени.

- День добрый! – в замешательстве выдал он. – Какими судьбами?

- Ну и что это такое было в воскресенье, скажи мне, пожалуйста? – весело проговорила Карина, присаживаясь перед ним на стол. И закинула ногу на ногу, явив ему соблазнительное бедро в черном прозрачном чулке.

- Культурная программа на очередном свидании, - решительно заявил Кир, когда дошло, зачем она припорхала. – И Новицкого поддержать.

- Свидании? – рассмеялась Кудинова. – Это с Митрофаненко у тебя свидания? Ох, насмешил. Лерка – роковая женщина!

- Кажется, в моем тексте про роковую женщину не было. Прости, кофе не предлагаю – работы много.

Пропустив про кофе мимо ушей, Карина заговорила о насущном:

- Ну а как ее еще назвать? С тобой у нее свидания. С женихом у нее любовь. С такими успехами она и служебный роман заведет – не побрезгует.

Вересов задержал взгляд на Кудиновой и на минуту завис, соображая, что означает сказанное. Потом медленно разлепил губы и, чувствуя, как с воздухом по небу и языку скользит каждое проговариваемое слово, спросил:

- Ты-то откуда про жениха знаешь? Задушевной подругой не была, вроде.

- Я всегда умела добывать информацию, - довольно сказала Каринка.

- А сейчас оно тебе зачем?

- О тебе решила позаботиться, - она взяла его за руку и откинула голову. – По старой дружбе. Думаешь, Митрофаненко какая-то особенная? Мы все одинаковые. Своей выгоды не упустим.

Он скривился в усмешке, за которой скрывались и растерянность, и гнев. Но руки не отнял. Склонился к ее губам и отчетливо прошептал:

- Завидовать плохо, Карин.

- Ой, да ладно! – она быстро, будто укусив, поцеловала его и спрыгнула со стола. – Диме ее привет передай!

«А Дима – это серьезно?»

«У нас с тобой несерьезно, чтобы ты задавал мне такие вопросы».

Кирилл сглотнул. Он не спрашивал больше. Лера ничего не говорила. Он ничего о ней не знал. Вообще ничего. Не позволяла знать. На губах был привкус помады Кудиновой. Отдавало горечью.

- Ты Аркадию тоже передавай, - голос прозвучал сухо и негромко. Но как-то угрожающе.

- С удовольствием, - хохотнула Кудинова, - он любит, когда я ему приветы передаю.

И выпорхнула за дверь, послав ему на прощание воздушный поцелуй.

А Кирилл так и остался стоять у стола, глядя прямо перед собой. И сознавая, что вот теперь ничего не понимает. И в то же самое время очень многое становится на свои места. Да хотя бы то, почему она третий день трубку не берет!