– Ты наверное хочешь сказать, не хожу в дом обучения? Так я хожу!

– Нет, я говорю про школу, не про детский сад!

– Детских садов не бывает! И школ тоже! – запротестовал Вито.

– Ничего не знаю! У нас школа всегда была, есть и… никогда не закончится, походу, – вздохнула девочка.

– У вас – это где?

– Опять иностранец, – подытожила Маша.

– Мы из России. Меня зовут Анна, а ее – Мария.

– Я из Канделарии, – выдал мальчик.

– Пфф, нет такой страны! – бросила Маша.

– А вот и есть!

– И на каком же языке там говорят? На кандела… канделярском?

– А вот и нет! На испанском!

– На испанском?

– Может быть, ты из Испании, а Канделария – это твой город? – предположила Аня.

– Вот вы глупые! – Вито по-настоящему удивился. —Даже моя младшая сестренка знает, что Испания в 2181 году стала Канделарией! А ей всего один год!

– Чего-чего? – закричала Маша, выпучив глаза. – В каком-таком году?

– В 2181, – повторил Вито.

– Забавно! Теперь мы знаем, что в 2181 Испания станет Канделарией, – Маше отчего-то стало жутко смешно.

– Зато мы можем быть уверены, что русский язык к 22 веку практически не изменится, – отметила Анна.

– Ага, даже канделярцы будут на нем говорить! – заливалась Маша.

– И правда, откуда ты знаешь русский? – Аня с интересом уставилась на мальчика.

– Здесь у всех единый язык, – вмешалась Белинда. – Даже змеи… Ой! – ведьма вдруг вспомнила о чем-то важном.

– Стойте-стойте! – Маша просто не могла успокоиться. Мы живем в 2020, а ты говоришь про две тысячи сто… что-то там! Как же так?

– Так вы из 21 века? Тогда все понятно, – бросил Вито. – Это все объясняет..

– А ты из какого? – спросила Аня.

– Дай я посчитаю! – предложила Маша. – Если две тысячи с чем-то, то это будет…

– Из 23, конечно! – засмеялся Вито.

8. Карта

Как только Граф де Лепаж закончил читать свою книгу, он понял, что путь в настоящий мир для него закрыт. А находился он тогда в излюбленном месте проведения досуга – в собственной волшебной библиотеке.

Граф был человеком необычным, начиная от сложения его тела (он был очень высок) и заканчивая складом ума (он был чрезвычайно умен). Чтение книг приносило ему особое наслаждение, благо библиотека, доставшаяся ему по наследству как и все родовое поместье Лепажей, располагала множеством занимательных книг. Но со временем этого оказалось недостаточно…

– Право, как же досадно, что мне больше нечего прочесть! – произнес как-то граф, печально расхаживая туда-сюда мимо книжных полок.

Тогда в дальнем углу библиотеки что-то засветилось. Граф подошел поближе – одна из полок запестрела золотыми крупинками, вылетающими из узких щелочек между томами книг. Светлые огоньки летали туда-сюда, оставляя за собой хвосты, подобные хвостам комет. Они стремительно рассекали воздух, то и дело врезаясь друг в друга, заливая всю библиотеку плотным живым светом. Как только свечение стихло, граф обнаружил в своих руках новую книгу.

С тех пор чудесные новые книги регулярно читались, стоило только их позвать. Каждая из них была настолько интересной, что граф прочитывал ее за раз, иногда часами, а то и днями, не покидая своего любимого кресла. Стоило цепким глазам графа выхватить последнее слово, как книга бесследно исчезала, и граф отправлялся в свои покои, размышляя о прочитанном.

В этот раз он порядком устал от чтения, чего прежде за собой не замечал. Он потянулся и, зевая, принялся вертеть в руках книгу, никак не желавшую исчезать. Надо сказать, что граф был человеком привычки, и потому все это ему уже тогда не понравилось.

– Коли книга осталась не в своей библиотеке, надо думать, я остался не в своем замке, – рассуждал он.

Он встал и направился к выходу.

Как он и предполагал, коридор оказался совершенно чужим, непривычным.

– Покамест книга не исчезнет, я буду находится здесь, – продолжал рассуждать граф, прохаживаясь по одному из коридоров восточной части Замка. – Радует лишь одно: я снова оказался абсолютно прав.

В это время по тому же коридору, разве что в обратном направлении, бродила молодая журналистка с пресс-камерой в руках. Она уже успела записать на пленку все, что встретилось ей на пути: обветшалую мебель и красивые картины, потухшие факелы и яркие люстры, высокие своды и стены узких коридоров… И вот, пытаясь запечатлеть получше каменный пол, она чуть было не врезалась в прогуливающегося графа. Нисколько не растерявшись, она протянула ему руку.

– Джессика Форстер, – представилась девушка.

Граф учтиво поклонился и, к удивлению Джессики, поцеловал ее легкую ручку.

– Граф Дезире Жером де Лепаж, – представился он, разглядывая одеяние своей новой знакомой.

На ней было нежно-зеленое платье с юбкой в складку, удивительно подходящее к изумрудным глазам. На талии красовался коричневый ремешок.

Сам граф, впрочем, был не менее эффектен. Его лицу придавали особую выразительность проницательные серые глаза, отдающие непередаваемым ощущением надежности. Можно сказать, что он производил впечатление человека, способного без труда справиться с любой проблемой. Только полнейшая неожиданность могла внести коррективы в его планы. На этот раз неожиданностью стала маленькая медная монетка, выпавшая из кармана при поклоне. Монетка со звоном и сверканием упала на каменный пол. Дезире хотел было поднять ее, но девушка его опередила.

– Какая прелесть! – воскликнула она. – Это же лиар 1665 года!

Девушка принялась разглядывать монетку со всех сторон: на аверсе красовался портрет Людовика XIV, а на реверсе – украшенная тремя королевскими лилиями надпись: «LIARD DE FRANCE».

– Это три денье, совершенно верно, – подтвердил граф, собираясь вернуть монетку в карман.

– А могу я… купить ее у Вас? – с надеждой спросила Джессика.

– Купить деньги за деньги?

– Смотрите же, я даю Вам за нее втрое больше! – девушка протянула графу купюру в один доллар.

– Бумажные деньги? – Дезире успел провести в уме расчеты, согласно которым его монетка стоила, как минимум, 200 долларов.

– Ах, точно, – Джессика улыбнулась. – Вы наверное о них еще не слышали…

– Почему же? Очень даже слышали. Только вот я предпочитаю бумаге золото и серебро, – заявил граф торжественно. – Впрочем, я не против обменяться с Вами сими средствами, так сказать, в украшение нашего с Вами знакомства.

– Спасибо, спасибо, спасибо! – обрадовалась Джессика, тут же выхватив монетку у графа из рук.

Она бросилась ее фотографировать, ослепляя Дезире вспышками.

– Что это Вы делаете? – поинтересовался он.

– Я фотографирую. Ах да, Вы наверное, еще не знаете…

– Я – не знаю?

– Их изобретут у вас потом, попозже. Даже не знаю, как сказать… Видите ли, мы из совсем разных времен…

– Да, это так. До этого я полагал, что можно встретиться, приехавши из разных мест, а теперь осознал, что и из времени можно прибыть.

– И Вас совсем не удивляет то, что вы видите человека из будущего?

– А Вас не удивляет, в таком случае, то, что Вы видите человека из прошлого?

– Ах! – Джессика приняла мечтательный вид. – Я попала в старинный замок, так почему бы здесь не оказаться старинному графу?

– Старинному?

– Ой, а хотите, я и Вас сфотографирую?

Граф всем видом показал, что не хочет.

– Хотите? Тогда встаньте, пожалуйста, смирно! – попросила журналистка, приступив к своему любимому занятию.

Она запечатлела графа во всей красе. Одет он был в красный жюстокор на пуговицах, пышно украшенный золотыми нитями. Из-под рукавов жюстокюра с коричневыми манжетами было выпущено пышное кружево белоснежной рубашки, жабо которой расправлялось поверх кафтана. Из-под штанов, напоминавших юбку, виднелось черное кружево канонов, повязанных на белые чулки. Обувь Дезире составляли туфли на каблуке, украшенные синими бантами. Довершал образ плащ-накидка без рукавов с отложным воротником. Хорошо, что у графа не было при себе парика и шляпы, иначе на пленке не отразилось бы его вьющихся черных волосы, почти доходящих до плеч.