– Зачем ты это сделала, Брай? – Феломена погрозила пальцем и снова попыталась натянуть берет на рыжую макушку.

– Меня бесит это существо! – прошипела девочка, провожая взглядом белого коня, ставшего от ее капризов вороным.

Он обиженно заржал и направился к низинке, напрочь заросшей водой. Гладь говорила, что по контурам неба и солнца, теперь уже почти настоящего, то и дело пробегают едва заметные волны. Может быть, это Вито уже спускается на землю, а может быть – простой ветерок, прохаживающийся мимо поверхности пруда.

Мальчик, будучи молодцом, и правда вернулся к встречающим его дамам. Ветерок же встречали темные деревья, шелестевшие по всей площади садика. Они обнимали приунывшую беседку с воодушевленными обрывками объявлений, наспех обклеившими ее колонны. Пожелтевшие от времени листочки, трепетно помахивая своими строчками, приветствовали каждого.

– Это внутренний двор! – воскликнул Вито.

– Мне бы такой двор… – заметила Ангелика.

– Смотри! Рыбка! – воодушевился мальчик.

Водная гладь, до которой он дотронулся, казалось, воодушевилась еще больше и затрепетала ровными кругами не только на своей поверхности, но и на полотне неба, ей отраженного. Оно, кстати сказать, не преминуло сделаться совершенно стеклянным.

Зеркальная, если только разноцветную палитру можно было так назвать, его поверхность копировала маневры шустрой рыбки, покрываясь трещинками. Рыбка, впрочем, оказалась вовсе не рыбкой, а прекрасной Змеей. Она, высовывая гладкую голову из неба, казалось, застыла на долю секунды, прежде чем услышать: «Ты ли это?» из уст ведьмы.

– Да… А ты, как я понимаю, не хочешь сюда приходить…

– Что?

– Почему ты еще не здесь? – Змея недовольно обвила кувшинку.

Белинда снова хотела повторить «Что?», однако сочла лучшим промолчать, ибо ведьмы никогда дважды не говорят, когда они дважды не понимают.

– Но вот же она! Стоит! – вмешался Вито.

– Не вся она… – был ответ.

– Но…

Вскоре происходящее сделалось таковым, что в этом интересом споре, сделавшем происходящее чересчур громким, заинтересовались все дамы и господа, так что теперь рыба-цветок-змея была удовлетворена. Только она собралась шевельнуть языком, как ее опередила Джессика. Она отвлеклась от развернувшейся в Саду игры в гольф и приступила к этому самому опережению.

Речь ее успела потерять смысл, не успев начаться, благодаря чрезвычайному преображению беседки, привлекшему всеобщее внимание и тем самым избавившему собственное событие от необходимости быть оглашенным.

Хозяйская Книга в руках Анны затрепетала как никогда ранее, и, наполняя себя этой дрожью, побудила хрупкие свои листочки с треском оторваться от корешков, разделиться на тонкие полосочки знаков да со всем рвением облепить собой и без того живописную, просвещенную беседку.

Можно с уверенностью сказать, что ожившие страницы обладали интеллигентностью, чего не скажешь о листочках, населявших белые колонны прежде. Вы когда-нибудь видели, как эти бумажные звери занимают свое место в мертвой природе стен старых домов и рекламных досок? Одно поверх другого! Вперемешку, в непонятном порядке!

Нет, Книга не стала уподобляться дикарям и распространилась по всей площади колонн аккурат между первожителями. Те, кивая, затрепетали адресами и номерами, прежде чем все действо, столь важное для лордов, изволило себя начать.

Теперь Книга называла гостей именно так – лорды. Некоторые из них были настолько довольны этим названием, что уже тогда забыли о необходимости возвращения домой, а некоторые недовольны настолько, что в недовольстве всякие иные заботы, такие как возвращение домой, отбросили.

Так или иначе, изо дня в день внимательно вчитывались они в свежие страницы. Определенные даже заучивали их, с помощью чего приобретали неплохую важность.

Только представьте! Брай никак не хочет просыпаться, когда Мария обычно говорит:

– Вставай, соня!

– Отвали, – еще более обычно бубнит в ответ та.

– Вставай живо! – вмешивается Лиззи, освобождая Машу от должности будильника.

– Заче-е-ем?

– Вообще-то, сегодня у нас много дел, – заявляет Ангелика.

– Да, мы должны чего-то там сделать… Что же…

– Ага! Воде водицу принести! – закричит Генри, главный почитатель чтения.

– Воде водицу принести! – торжественно произнесет Лиззи, награждая профессора улыбкой.

Снова и снова разгадывали лорды значения странных строк, то ли открыв, то ли создав таким образом, вдобавок к концу леса Храйзилехт, лазурные воды моря и реки, Чайные горы да Даль вкруг Замка.

Теперь же они, ловя на себе взволнованные взгляды солнца, уже почти-почти полноценного, стояли в самом центре того причудливого места, в котором так причудливо застряли. Нулевая точка, старо-белая беседка, наконец принялась учить лордов счету.

24.Цайтабельконт

Как только книжная делегация присоединилась к древним листочкам, буквы и цифры, ни в коем случае не находя смысла в бумажных краях, отделяющих один обрывок от другого, принялись как муравьи – отчаянно, но осмысленно, – бегать по мраморной поверхности во всех направлениях.

Некоторые из них, вдоволь насладившиеся бойкими стычками с другими знаками, успокоенно сложились в четкие строки при самом основании колонн. Это укололо другие символы. Они решили, что не несут никакого смысла, покуда не находятся в строках, и потому стали метаться еще быстрей. Каждая новая строка становилась все ближе к куполообразной крыше беседки. Свободная буквенная чернота уменьшалась в своих размерах и увеличивалась в скорости своих элементов.

А что творилось при сочинении последней строки, состоящей из одного единственного слова! Буквы из оставшейся стаи сражались за право состоять в нем, то и дело сталкиваясь друг с другом, не понимая, видимо, что как бы они не расположились, результат будет одинаковым. Из черного словесного теста, несколько раз перезамешанного, вылепилось, наконец, по одному изящному словцу на вершину каждой из четырнадцати колонн.

Что до самых зазевавшихся буковок, то они были вынуждены слететься вместе к центру круглого холодного пола. Не без помощи междустрочных значков, вовремя высунувшихся из мраморных трещин, они образовали собственную почти-колонну. Туда не преминула отправиться и Книга, точнее то, что от нее осталось – мягкая кожаная обложка да Аня, никогда от нее ни на шаг не отстававшая (если бы дозволено было представить, что книги умеют шагать, разумеется).

Шагание это на одной девочке не закончилось, и вскоре все лорды оказались внутри. Новоисписанные колонны, конечно, оказались этим очень недовольны, но были вынуждены, ворча и хмурясь, обернуть свои строки лицом к читателям.

– Все это – читать? – не очень обрадовалась Мария.

– Это, наверное, новая загадка! Может даже самая главная! А может даже и последняя!

Теперь даже самые незаинтересованные заинтересовались.

– Клотус!

– А? – очнулся юноша.

Тот самый, что имел с чудными буквами наилучшие сношения.

– Где ты пропадал? Читай скорей!

– Но с какой из них начать, вот что интересно… – задумалась Джессика.

– С этой, конечно же! А дальше против часовой стрелки, – заверил граф Дезире.

Он указал на левую из колонн, составивших главный вход.

– Да-да! – закивала Феломена. – Я тоже так подумала.

– Точно! – засияла Джессика.

– Ну и почему же? – полюбопытствовала Лиззи.

– Право, не знаю. Вот кажется мне так, и все… – встревожилась вдова. – Сердце мое…

– Разве вы не… – начал было граф.

– Сердце подсказывает.

– Разве вы не видите, что заглавие здесь написано более густыми чернилами! – наконец сказал Лепаж. – На следующей чернил чуть меньше, а вот здесь, – он обратил всеобщее внимание на почти-колонну, – и вовсе кончаются.

Полезно приметив, что данная закономерность действовала не на все послание, а лишь на заглавные его слова, Клотус принялся было их зачитывать, но уже на самом первом его ждала неудача.